Террор в Македонии - Луи Буссенар

Поддерживая раненых, перешли по мосту и присоединились к товарищам. Человек двадцать, просунув ружья сквозь бойницы, несли караул.

– Какое счастье! Вы живы! – взволнованно повторял священник, пожимая Жоаннесу руку.

– Мы потеряли несколько человек! – с грустью ответил тот.

– Это священная война! Упокой, Господи, их души!

Позади редута простиралась небольшая ложбина, со всех сторон окруженная острыми пиками скал. Одна из многочисленных причуд природы – яркая зеленая лужайка посреди гранитного хаоса. В глубине этой крохотной долины, диаметром не более двухсот метров, вырисовывались два грота, оттуда пробивался свет. Пещеры тянулись под землей почти до самой болгарской границы. Здесь можно было чувствовать себя в безопасности, сражаться несколько месяцев против целой армии, при условии наличия продовольствия, питьевой воды и достаточного количества боеприпасов для защиты моста.

Этот мост был единственным, связывавшим их с внешним миром. Если бы враги его разрушили, найти материал, чтобы построить новый, было бы практически невозможно.

Вернувшийся отряд во главе с Жоаннесом встретили шумно и радостно. Их уже не надеялись больше увидеть. Однако в этот момент опять послышались выстрелы. Становилось темно. В крепости прозвучал сигнал тревоги.

Несмотря на поздний час и сильную усталость, турки решились на атаку. Часть из них стала карабкаться на мост, другие прикрывали товарищей огнем.

– Никак нельзя допустить, чтобы они перешли на эту сторону! – сказал священник, обращаясь к Жоаннесу.

Темнота сгущалась. Фигуры людей на мосту сливались со стволами деревьев.

– Стреляйте! – крикнул Жоаннес. – Не давайте им переправиться!

Огонь был очень плотный и велся с близкого расстояния. Турки, штурмовавшие мост, дрогнули, многие были убиты. Тела срывались в пропасть. Но следом лезли и лезли другие, и казалось, этому не будет конца.

Патроны на исходе. Жоаннес крикнул, чтобы поднесли боеприпасы.

– Я предвидел, что они скоро понадобятся, – послышался спокойный голос Михаила. – Мы с Паницей уже притащили ящик из резерва.

– Молодец! У нас ведь всего двенадцать ящиков?

– Да. По тысяче штук в каждом.

При свете факела ящик вскрыли и быстро разобрали новенькие, блестящие, аккуратно упакованные патроны.

– Сейчас самое главное – непрерывный огонь. Их атака должна захлебнуться! Михаил! Неси еще один ящик!

Зарядить ружье, просунуть ствол в бойницу и выстрелить – дело трех секунд. Жоаннес привычным движением проделал все это, но не услышал выстрела и не почувствовал резкой отдачи в плечо.

– Что за черт! – в гневе и раздражении воскликнул юноша. – Неужели осечка?!

Он быстро заменил патрон, прицелился и нажал курок. Опять ничего. Боек ударил по капсуле, это чувствовалось, но выстрела не последовало. У остальных происходило то же самое. Огонь, до сих пор такой мощный, стал затухать. Выстрелы, по мере того как заканчивались старые патроны, слышались все реже и реже. Раздались недоуменные возгласы:

– Новые патроны не срабатывают! Проклятие! Мы обезоружены! Турки сейчас будут здесь! Нам нечем их остановить!

– Примкнуть штыки! – в отчаянии крикнул Жоаннес.

Воспользовавшись обстановкой, турки с воинственными криками снова начали штурм. Их сотоварищи продолжали вести интенсивный огонь.

Первые ряды нападавших уже преодолели мост и оказались на краю гранитной стены, в выступы которой упирались стволы переброшенных над пропастью деревьев.

Все защитники крепости во главе с Жоаннесом и отцом Атанасом покинули укрытие и бросились навстречу врагам. Многие тут же падали, сраженные пулями. Маленькому повстанческому отряду грозил полный разгром. Гордая цитадель нарождавшейся революции вот-вот окажется захваченной врагами, а свобода, едва блеснувшая народу сквозь мрак тирании, будет снова уничтожена!

– Ну что же, видно, мне суждено погибнуть именно здесь! – решительно произнес священник. – Сбрасывайте мост в пропасть! Быстрее! Я задержу их…

Он схватил ружье за ствол и, изо всех сил вращая его вокруг себя, смело бросился вперед, сбивая прикладом набегавших. Вид у отца Атанаса был столь грозный, что к нему боялись подступиться, возникло замешательство. Таким образом священнику удалось добраться до моста. Вступив туда, святой отец загородил дорогу остальным переправлявшимся туркам. Повернувшись к своим, он повелительно крикнул:

– Не обращайте на меня внимания! Сбрасывайте мост в пропасть! Прощайте, друзья!

Жоаннес понял страшный и благородный замысел друга.

– Атанас! Назад! Я запрещаю тебе делать это!

– Не теряйте время! – крикнул священник, продолжая яростно сражаться. – Я хочу спасти вас! Я должен это сделать!

Турки, чувствуя близкую победу, ринулись вперед. Сразу несколько человек, выставив штыки, бросились на отца Атанаса. Сильными руками он схватил направленные на него ружья и сгреб их в пучок, но смертоносные клинки безжалостно вонзились в его мощное тело. Однако крепкий, как скала, священник еще удерживался на ногах и сковывал движение нападавших.

Из его исколотой штыками груди вырвался вздох, и в последний раз прозвучал хриплый голос:

– Мост!.. Вниз!.. Скорее!.. Я умираю!..

Действительно, в этом героическом самопожертвовании было их единственное спасение, и отец Атанас понимал это. И все знали, что сейчас надо не мешкая воспользоваться дарованным им шансом.

Жоаннес, Михаил, Паница и еще несколько наиболее крепких парней схватились за древесные стволы, орудуя карабинами, как рычагами. Громадным усилием им удалось приподнять мост. Он закачался, сместился в сторону, медленно заскользил по гранитному склону и, наконец, полетел вниз, унося с собой в пропасть всех, кто на нем находился.

ГЛАВА 8

Угольная пыль. – Почему патроны не срабатывают. – Продовольствия нет! – Кто спит, тот обедает. – Что дальше? – Западня. – В глубине пещеры. – Подземные работы. – Красная глина. – Перед лицом реальности. – Марко не терпится начать атаку. – Изнурительный труд. – Перед гранитной стеной. – Никакой надежды!

Страшная опасность миновала, по крайней мере временно. Но какой ужасной ценой!

О дальнейшем трудно было что-либо сказать, да про завтрашний день никто и не думал. Все до такой степени измучились, что испытывали лишь одно непреодолимое желание – уснуть. Зажгли несколько светильников – фитильков, опущенных в плошку с маслом, – и тут же улеглись, даже не вспомнив о еде.

Бодрствовал один лишь Жоаннес. Ведь на нем лежала ответственность за людей, доверивших ему жизни! Он был бледен, лоб прорезала глубокая морщина. Молодой человек тихим голосом подозвал Михаила: