Колесный путь - Алим Сапарович Аджиев

бывал, потому никто не стал стрелять в него. Едва он зашел вовнутрь, раздался взрыв, дом сразу охватил огонь. Мы сразу выскочили, хотели на веранду лезть, спасать Наставника. Но через полминуты рванул и его драндулет под домом. Там было литров 200 бензина, и тогда к дому уже совсем нельзя было подойти…

Командир не стал задавать Начальнику больше вопросов — было слишком хорошо видно, что он и сам в растерянности и больше ничего нет знает. Случившееся стало, по-видимому, неожиданностью для всех, ситуация быстро менялась и никем при этом не контролировалась. Вероятно, сейчас было самое время самому предложить молодому Начальнику дальнейшую линию поведения, чтобы не срывать работу и убыть, наконец, побыстрее из этого проклятого места. Но пока и у самого Командира плана еще не было — нужно было срочно многое узнать и обдумать. Между тем, Начальник попрощался и быстро ушел в длинный дом.

Командир шел по улочкам Колонии к дому Фермера. Теперь они сильно отличались от того, какими были раньше. На улице было много людей, и все они бурно обсуждали между собою произошедшее и будущее. Но Командир мало смотрел по сторонам, поскольку ум его был целиком поглощен анализом ситуации. Фактически, с точки зрения правителя этой страны, именно их появление запустило в некогда спокойной колонии череду событий, закончившихся бунтом и смертью, как минимум, трех человек, один из которых был его сыном! Хранитель вряд ли знал истинное положение дел тут, да и рассказать ему об этом теперь уже почти некому. Не будет же он в самом деле общаться с фермерам, грязными оборванцами, как, очевидно, принято к ним относиться в его семье и окружении. Военные тоже, как очевидные соучастники всех здешних злодеяний, постараются отвести от себя вину. Нужен будет "козел отпущения", которым, скорее всего, Команда Станции и станет. Есть ли шанс это предотвратить? Может быть. Тогда надо срочно действовать, стараясь упредить ситуацию и остальных действующих лиц. Фермер, кроме работавших на обеззараживании бывших охранников, был теперь единственный местный житель, с кем у Командира оставался контакт. И этот контакт надо было использовать, чтобы узнать настроения и планы всех этих людей.

Фермер сам окликнул Командира на улице, когда до дома его оставалась еще сотня метров. Он стоял вместе с еще тремя мужиками, и у всех троих на лицах были смешанные чувства. Они как раз обсуждали последние новости. Как оказалось, Староста просил бензин не только у Командира, а еще, как минимум, у пятерых человек. Утром он вывел нагруженный спрятанными под пустыми мешками канистрами, мотоцикл за ворота и не спеша отправился к Наставнику. Еще одна канистра, видимо, была у него за спиной в рюкзаке. Ее он и взорвал в доме. Мотоцикл же был взорван часовой миной, которые, как и иное оружие, в кишащей военными земле Нефтяников достать было несложно.

Между тем, фермеры, как оказалось, были хорошо осведомлены о деятельности Станции. Они уже оценили, что никто не ходит и не рычит теперь по ночам вокруг их домов, а потому одной большой угрозой и неприятностью в их жизни стало меньше. "Ну, хоть вы заставили и научили этих бандитов заниматься чем-то полезным! — говорили они, имея в виду охранников Наставника на грузовике. — Мы тут хотя бы немного вздохнули с облегчением и начали нормально работать. А то только выйдешь на грядку, как грузовик этот тут как тут…" И в самом деле, Воодушевлятель всегда ехал медленно, и громкая музыка выдавала его издалека, давая время укрыться. Грузовик же с вояками всегда мог появиться неожиданно. О своей дальнейшей жизни же фермеры не имели пока никакого представления. "Вернуть бы тут порядок, как был до этого придурка", — обычно говорили они. И это, похоже, было пределом их мечтаний. Молодого Начальника фермеры явно не воспринимали всерьез и гадали, кого теперь пришлют к ним из Центра.

Напротив, та теплота и уважение, с какими люди продолжали отзываться о Старосте, удивляло Командира, а иногда и резало слух! Сломленный и ставший слабым человек, который в итоге сдался и пошел служить тому, кто втоптал его перед этим в грязь. Он оглядывался при каждом неуважительном слове о своем господине, днями не мог решить у него ни единого вопроса, а в итоге и вовсе кончил жизнь самоубийством. С некоторых пор Командир ненавидел слабость. Прежде всего — в себе, но это отношение, в итоге, распространилось и на других людей. Да, все последние годы его окружали только сильные люди, от слабых он избавлялся сразу и без сожаления. Но сейчас Командир все больше понимал, что на все, случившееся с несчастным стариком, мог быть и другой взгляд. Фермеры, безусловно, любили своего Старосту, поскольку все эти годы он всеми силами был для них заступником перед наделенным почти неограниченной властью отморозком. Вероятно, Староста тоже любил своих людей, этих самых слабых и забитых оборванцев, "грязь под ногами", как говорил его шеф, которые не только не становились на его защиту, но даже не брезговали доносить на него, из-за чего Старосте и приходилось поминутно оглядываться. И в самом деле, разве не мог Староста совершить свой громкий поджог раньше? Он решился на него ровно в тот момент, когда узнал, что народ его будет, вероятно, уничтожен, если срочно что-нибудь не предпринять. Наверное примерно так же Староста любил и своего сына, даже после того, как тот стал монстром. И всеми силами спасал его от смерти. Старик действительно был темный и забитый, в чем-то даже наивный. Но он всю жизнь старался, как мог, защитить своих людей, поскольку ощущал, что сильнее них, они оказали ему доверие, и потому именно он должен был это делать. Можно ли любить, или хотя бы уважать, слабых? Раньше для Командира не стояло этого вопроса. Теперь же, слушая фермеров и их рассказы о своем настоящем, а не назначенном Центром, лидере, он думал, что прежнее его мнение может и не быть единственно верным.

После обеда Командир опять попытался встретиться с Начальником, который был теперь тут единственной вооруженной силой и единственным представителем власти Центра одновременно. Кроме того, он же был и единственным, кто мог помочь Команде Станции выполнять дальше свою работу. Но Начальник, казалось, специально избегал встречи, а потом сказал, что не готов пока ничего обсуждать, поскольку еще не понятна реакция Центра на все здесь произошедшее.

14

Между тем, следующее утро наступило быстрее, чем того хотели бы Начальник охраны и Командир, поскольку оба были не готовы к назначенному на него событию. Уже