Особо важное дело - Алексей Макеев

– Так вот, Голтеев, считай, эти твои мечты развеялись как дым. И тебе остается только один путь – добровольное и чистосердечное признание. Иначе я все сделаю, чтобы упечь тебя и твоих дружков на максимальный срок. Факт похищения уже подтвержден письменными показаниями, и твоя фамилия тоже названа. Потерпевшая также показывает на тебя. Твоя надежда Полосатов мечется сейчас по высокопоставленным друзьям в Москве, пытаясь найти на меня управу, и везде получает вежливый отказ. Никто не хочет связываться с Гуровым почему-то! А я хочу тебе напомнить еще одну вещь – компакт-диск с информацией ты ведь так и не нашел! И ничего платить тебе Полосатов не будет. Во-первых, не за что, а во-вторых, скоро он сам будет баланду хлебать. Ведь неспроста Полосатов этот пластмассовый кружок искал! Он искал, а я нашел. Может, и случайно – но у хороших людей и случайности хорошие. А вот такие, как ты, случайно только в дерьмо наступают. И сейчас ты в таком же дерьме. Портнов-то умнее тебя оказался – сразу понял, что шеф покрывать его не станет. А ты можешь погеройствовать, разумеется. За похищение в составе банды получишь лет десять и выйдешь – пустой, но с чувством исполненного долга. Может, Полосатов тебе спасибо скажет. Открыточку черкнет к дню ангела.

Голтеев выслушал эту уничтожающую тираду хладнокровно, но потом вдруг сказал, обращаясь к Бенедиктову:

– Я могу попросить у вас сигарету?

Гуров понял, что попал в цель. Просьба о сигарете была сигналом о сдаче. До сих пор Голтеев об этом не заикался, не желая, видимо, расслабляться даже в мелочах.

Бенедиктов открыл ящик письменного стола и медленно достал оттуда пачку дешевых сигарет «Прима». Сам он не курил, но сигареты в столе держал – в качестве поощрения. Голтеев закурил, глубоко затягиваясь и мрачно глядя в одну точку. Прошла томительная долгая минута, пока наконец Голтеев не сказал:

– Ладно, черт с вами! Плакали, видно, наши денежки! Верно ты, мент, говоришь – Полосатов из тюрьмы меня ждать не станет. Опять, выходит, я не на ту лошадь поставил!

– На бегах играешь, что ли, майор? – спросил Гуров, невольно вспоминая, что его первое самостоятельное дело было связано именно с бегами.

– У меня свои бега, – усмехнулся Голтеев. – Крысиные. Ладно, спрашивайте, чего хотите узнать. Только уж поспособствуйте, чтобы на суде мне поменьше впаяли – как офицер офицеру, а?

– Ты свое офицерство, майор, на отмычку променял! – сурово заметил Гуров и нехотя добавил: – Но слово есть слово. Мы с Вадимом Кириллычем от слова не отказываемся. Отметим добровольную активную помощь следствию, верно?

Бенедиктов пожал плечами, что можно было расценить по-разному. Но Голтеева это, кажется, удовлетворило, и он заговорил:

– Ваша правда, нанялись мы к Полосатову месяца полтора назад – я, Щипко Николай и Прохоров Серега. Сначала просто следили за его бывшим дружком Журавлевым. Ничего такого… Ходили в Воеводске слухи, что кто-то семью Журавлева грохнул, но это не мы, господин следователь, голову даю на отсечение! Я женщину и пальцем не трону. Хоть эта крокодилица, – кивнул он в сторону Немовой, – и говорит, что ее пытали, но это ерунда. На цепи держали, это было. Но пытать ее никто не собирался, тем более что она мигом начала всех подряд закладывать – кого надо и кого не надо. Мы уж не знали, как ей рот закрыть. Полосатов ведь требовал, чтобы всех проверяли, кого она называет. Мы с ним постоянную связь по телефону держали. Ну, всех знакомых ее проверять, конечно, не стали, но кое-кого навестили. Я вообще-то специалист по всем видам замков и охранных сигнализаций, так что особых проблем не было. Некоторые даже не замечали, что у них в квартире побывали. Мы ведь и у ее мужа были, но он даже не дернулся. Тут, конечно, суть еще в том, что мы только диск искали, имущество не трогали…

– Вы расскажите по порядку, что произошло пятнадцатого июля, – попросил Бенедиктов.

Голтеев на секунду задумался, а потом сказал:

– Пятнадцатого? Это когда ливень был? В ту ночь Журавлев из Воеводска рванул. Мы хоть за ним следили, но едва не упустили. Хитрый был бес! Нагнали уже в Москве, и то он у нас из-под носа ушел. Но мы знали, где у него любовница живет. Вот она самая… Когда мы к ее дому подъехали, она как раз оттуда выскочила как угорелая, прыгнула в машину и куда-то помчалась. Мы за ней.

– А вы откуда знали гражданку Немову? – спросил Гуров. – Чтобы вот так сразу угадать, что это именно она?

– Мы не знали, а вот четвертый, который с нами был, знал. Тот самый Борька Коровин из охраны Полосатова. Он эту Немову до этого несколько раз видел. Я же говорю, Полосатову все было про Журавлева известно. Одно время они друг от друга ничего и не скрывали, как я понял. Это уж когда черная кошка между них пробежала… Ну так вот, короче, поехали мы за ней и оказались на улице Расплетина. Дом там солидный был, с охраной, но я не стал манежиться – сразу к этой мадам пристроился, будто я свой. Охранник лох попался, пропустил без слова. И мадам ни хрена не догадалась. Я ее на четвертом выпустил, сам на пятом сошел и наблюдать стал, куда она пойдет. Было у нас подозрение, что информация уже при ней и она постарается ее куда-то скинуть. И вот она зашла в квартиру к одному мужику…

– Подождите, – попросил Гуров. – Я хочу показать вам одного человека.

Он ввел в кабинет Бурдашова, который оглядывался по сторонам с большим любопытством, но каких-то особенно сильных чувств не проявлял. С Немовой он даже не поздоровался, видимо, они уже разговаривали, встретившись в коридоре.

Зато Голтеев, едва увидев журналиста, уверенно показал на него.

– Вот! Как раз к этому мужику она и зашла, – сказал он. – И вместе с ним вышла. Я с лестницы наблюдал. Едва они в лифт подались, я своим ребятам по мобильнику дал сигнал. Короче, двое – Борька Коровин и Щипко – поехали за этим человеком, а Прохоров двинул за мадам. До этого-то они маленько ее авто обшмонали, но ничего там, естественно, не нашли. А я… А я остался. Занялся квартирой вот этого товарища.

– Это вы рылись в моих вещах? – зловеще осведомился Бурдашов. – Интересно, что вы ожидали там найти?

Голтеев посмотрел на него невозмутимым взглядом.

– Честно говоря, ничего, – сказал он. – Я не допускал, что вы вот так просто бросите компакт с такой информацией и разбежитесь. Просто проверил квартиру – для проформы. Клянусь, ничего из вещей я не трогал!

– И что же было дальше? – спросил Бенедиктов.

– Ну что дальше? – задумчиво сказал Голтеев. – Я закончил и поскорее ушел с места преступления. Ведь в любую минуту мог вернуться или просто забить тревогу хозяин. У нас не было намерения лишать его жизни. Но Коровин и Щипко основательно обыскали его самого и его машину. Надеюсь, вы не сильно пострадали?

– Достаточно, – буркнул журналист. – Так что такое вы искали, любезный? Компромат на мэра Воеводска?

Голтеев посмотрел на него печальным взглядом.

– Теперь-то я понимаю, что искали мы вчерашний день, – сказал он. – Кто не успел, тот опоздал, как говорится. Но, если хотите, именно компромат. Именно на мэра. Но, похоже, он оказался мифом. Когда мадам вывела нашего Прохорова на Журавлева, он был уже мертв и кругом суетилась милиция. Мы его не убивали, матерью клянусь! Мы сами все головы изломали, что произошло. А тут Полосатов рвет и мечет – подавай ему диск! У кого хочешь крыша поедет. Вот мы и наделали глупостей. Во-первых, Немову сначала упустили, во-вторых, при похищении маленько засветились, в-третьих, к этому Гольдину как дураки сунулись. А все Полосатов – давай-давай! Привык работать на авралах. Он же, я слышал, раньше главным инженером на каком-то заводишке работал… Вот и мы – вместо того, чтобы план операции разработать, как положено, компакт искали. А искать надо было того, кто Журавлева грохнул. Ну а Полосатову бесполезно было советовать. Он ведь четко знал – если Журавлев умер, значит, компромат в ход пойдет. Так ему покойный дружок пообещал. Вот он и задергался, а мы вместе с ним…

– Одно слово – паны дерутся, у холопов чубы трещат, – подытожил Гуров. – Ну что ж, пожалуй, мы со Стасом пойдем, Вадим Кириллович? А то дела… Генерал ищет. Полагаю, Иван Никифорович сделал свой выбор и не затеет отказываться от показаний…

– Не вижу, зачем бы ему отказываться от показаний, – сухо заметил Бенедиктов и добавил: – Если мне понадобится ваша помощь, Лев Иванович, я знаю, где вас найти…

Уже закрывая дверь кабинета с другой стороны, Крячко с дурашливой почтительностью заметил:

– Строг! Ох, как строг! Пожалуй, наш Кириллыч и на пенсию теперь передумает выходить. Понравилось ему опасных преступников ловить. И в самом деле, вести дело о краже ящика масла из подсобки – это одно, а похищение женщин на политической, можно сказать, почве – совсем другое. Кто хочешь возгордится.

Он оборвал свою болтовню, потому что затрещал звонок гуровского мобильника. Предостерегающе подняв палец, тот достал трубку и приложил к уху. Послушав немного, он сказал: «Есть!» – и сунул телефон в карман. На вопросительный взгляд Крячко ответил: