Сбывшиеся сны печальной блондинки - Яна Розова

Труднее оказалось с убийством Лавренева. Кто бы мог подумать, что Ведищев как раз рванет в Москву! Но и тут нашелся выход. У Ефремова по одному делу проходил парень, выполнявший сомнительные поручения. За шесть лет — двадцать эпизодов. Он работал как в Гродине, так и по всему региону. Три из этих случаев — заказы на Летягина, Симонову и Лавренева, полученные киллером от Ведищева. Более или менее срасталось. Детали еще будут оговорены. Остальное — сюрприз!

Лавренев погиб почти что зря. Его убийство было лишь мерой предосторожности. Закарьян сделал официальный заказ на необходимые для его дела химикаты. Он не стал обращаться к постоянным партнерам Гродинского химического, а связался с другими предприятиями. Вывоз химикатов по стандартному договору производил заказчик. Вагиф не мог взять машины с автобазы химического завода, поэтому он обратился в «Лозу», которая уже простаивала в то время и ожидала закрытия, с просьбой сдать ему в аренду несколько подходящих машин. Лавренев согласился, но потребовались накладные и прочие документы. Кроме того, были машины специально оборудованные, поэтому пришлось рассказать честно, какие именно химикаты будут перевозить. И хоть Лавренев и не был «химиком», как, впрочем, и сам Вагиф, получилось, что Игорь многовато знал. Впрочем, это не стоило бы ему жизни, если бы он не был так близок к Ханмурзаеву.

В соответствующей обстановке, при особых обстоятельствах Лавренев вспомнил бы заказ Закарьяна, и Рафик смог бы живо вычислить махинацию Вагифа.

После смерти Игоря Вагифу хотелось бросить все и бежать, куда глаза глядят. Улыбающаяся Карина, дети, ясно глядящие на окружающий мир, — все это заставляло его еще трагичнее воспринимать поистине ужасную ситуацию. Сможет ли он жить спокойно после того, как все закончится? И кем он будет — самим собой или прежним?

Умирая от стыда, Вагиф лгал тестю на каждом шагу, утешаясь лишь мыслью, что полученные деньги пойдут на благо внуков тестя.

Пришлось пачкаться и разными мелочами, типа обыска в квартире Аллы. Обыск в доме Ведищева не стал причиной моральных терзаний для Закарьяна. А вот Алла! Он предупредил Володю, чтобы тот поискал копию картотеки клиентов «Эврики» и, возможно, копии документов как можно незаметнее, аккуратнее, но Володя поступил как свинья, бросив переворошенное после обыска барахло, и Алла заметила обыск, нервничала.

Вскоре была назначена дата проведения сделки: начало мая. Закарьян сразу успокоился — кошмар не будет продолжаться вечно! В середине мая его семья покинет Гродин и больше никогда не вернется сюда. Конечно, уже пора позаботиться и об иностранных паспортах на чужие имена, и о многом другом, но пусть забот будет больше — меньше останется времени терзаться муками совести.

К двенадцати часам мы с Олегом приехали к серому зданию, облицованному черным мрамором. Здесь располагалась милиция и, стало быть, кабинет следователя Ефремова. Ведищев тихо злился от одной мысли о предстоящем допросе. Я осталась ждать в машине. Уходя, он сказал:

— Если что — Кирилл на твой совести!

Я кивнула, хотя реально понимала, что Кириллом будет заниматься Юлия. Зря все-таки Олег не сводил ребенка к врачам после Москвы. Была бы справка, что мальчику ввели серьезную дозу транквилизатора. Да уж, ну и мамаша эта мадам Ведищева, позволившая сотворить такое со своим ребенком!

Деньги! А как бы я поступила, если бы мне мог обломиться куш в сто тысяч зеленью? Лгала бы, предавала, накачивала ребенка гадостью? Если заглянуть в самую глубину души, если положить перед носом мешок с деньгами? Можно ли ручаться, что я гордо подниму голову и отвечу с негодованием: «Нет!»? Болезненное воображение нарисовало картину: я, почему-то одетая в рубище, со связанными за спиной руками, немытая три дня, стою в позе Зои Космодемьянской, а передо мной высится Монблан из толстых денежных пачек. На моем лице расцвела улыбка. То есть на моем настоящем лице, а не в видении.

И тут же веселье погасло. К зданию милиции подъехал автомобиль, в обмывании факта покупки которого я участвовала еще в прошлом месяце. Синий «Сааб» припарковался через три машины от «Вольво» Ведищева. «Сааб» подъехал с противоположной стороны, и это было вполне логично, если он прибыл прямо от дома своего хозяина. Поэтому он не проезжал мимо машины Олега и меня не заметил. Пригнулась за спинку переднего сиденья, продолжая наблюдать. Из «Сааба» никто не выходил. Выглянув, увидела, что водитель, при виде которого я не удивилась, но ощутила мороз на коже, разговаривает по мобильному телефону.

Через несколько минут из серого здания вышел Анатолий Петрович Ефремов. Он подошел к «Саабу» со стороны водителя. Мужчины поговорили немного, и следователь двинулся в обратный путь. В руках у него была прозрачная папочка, в которой белел листок исписанной бумаги. Ах, как они спешили, как нуждались в этом листке бумаги, пока оклеветанный дантист сидит в кабинете следователя! Наверное, ситуация довольно серьезная, если он, тот, чье имя мне не хотелось произносить даже в мыслях, привез бумажку самолично.

Синий «Сааб» осторожно развернулся и двинулся в мою сторону. Буквально бросившись лицом на сиденье, я замерла, будто водитель «Сааба» мог вычислить меня по дуновению дыхания.

Ну вот, все и сошлось… Я так и не призналась Олегу в своих подозрениях, хотя именно это собиралась сделать утром. Мне все казалось, что это полный маразм, что мне мерещится и из малой случайности я раздуваю большое подозрение. Но с самого того момента, как Света, секретарь директора «химии», сказала мне, что Касевич уехал с Закарьяном, меня точили подозрения. Дополнялись они тем, что люди, проводившие обыск в моей квартире, открыли дверь ключом. Запасной ключ от моей квартиры был, естественно, только у Карины. Несколько раз истина пыталась пробиться в мое сознание, но я отвергала ее, не подпускала близко, не позволяла ранить себя.

«Что же, теперь ты веришь в свои подозрения?» — спросила сама у себя. Ответ был очевиден.

Срочно надо ехать за Кириллом! Срочно! Где там Олег? Пора уже!

Ведищев появился только через час. Пока он шел через тротуар до парковки, я прочитала все чувства, обуревавшие дантиста, на его лице. Злость, страх, растерянность и, конечно, — «Я вам всем покажу!» Он в форме, за него можно не переживать. Хотя…

Сев в машину, он хлопнул по рулю обеими руками и воскликнул:

— Черт! — и повторил трижды, злясь все сильнее: — Черт! Черт! Черт!

— Что там? — спросила я. Мне хотелось убедиться, что эта прозрачная папочка, которую получил Ефремов от Вагифа, относится именно к делу Ведищева.

— Деньги! — Олег выплюнул ключевое слово.