Подменённый - Алексей Калугин

Увидев приближающегося Андрея, Гаттан вяло взмахнул рукой.

– Привет, Джагг…

Начальник машинного парка представлял собой классический тип флегматика. Речь его была неторопливой и размеренной. А что касается движений, так без особой необходимости он вообще предпочитал не двигаться.

Андрей поставил мотоцикл у стены бокса.

– Как дела, Гаттан?

Вопрос был всего лишь символическим приветствием, поэтому старлей ничего на него не ответил.

– Хочешь гизу? – протянул он присевшему рядом с ним Андрею жестяную кружку, которую держал в руке.

Андрей взял кружку и осторожно сделал небольшой глоток горячей терпкой жидкости. С наслаждением чмокнув губами, он сделал еще один глоток, после чего вернул кружку Гаттану.

Протянув руку, он достал из багажной сумки две прозрачные бутылки сорокаградусной.

– Держи, – сказал он, протягивая бутылки со спиртным Гаттану. – Если торговец не обманул, то должна быть натуральной… Во всяком случае, заплатил я за нее как за натуральную.

– Спасибо, – Гаттан свободной рукой принял бутылки и поставил их у двери бокса. – Когда пробу снимем?

– Не сейчас, – мотнул головой Андрей. – Устал… Если хочешь, приходи вечером к нам в казарму, я для ребят, как полагается, небольшой банкет устраиваю…

– Как мотоцикл? – взглядом указал на машину Гаттан.

– В порядке, – кивнул Андрей.

– А журналы?

– Да, конечно, – вспомнил Андрей.

Достав из сумки пачку свежих иллюстрированных журналов, он кинул их на колени старлею.

Гаттан нежно провел ладонью по глянцевой обложке с изображением рыжеволосой певички.

– Постарела она, – с тоской произнес он, глядя на портрет так, словно речь шла об очень близком друге.

Андрей улыбнулся и кивнул. Что ж, каждый человек имел право на собственные безобидные чудачества.

– Пополнение в часть прибыло? – как бы между прочим спросил он у Гаттана.

Тот сделал глоток из кружки, которую держал в руке, и скосил глаза на собеседника. Взгляд его был не то удивленный, не то недоверчивый.

– Какой-то боец на КПП решил проверить у меня документы, – счел нужным объяснить Андрей.

– Ты в Сабате был? – Вопрос, заданный Гаттаном, прозвучал, как и все его речи, совершенно невыразительно. Вроде как ответ его вовсе и не интересовал.

– Ну а где еще я, по-твоему, мог быть? – недовольно дернул плечом Андрей.

– Только не пытайся убедить меня, что всю неделю ты безвылазно торчал в каком-нибудь борделе.

– Я и не пытаюсь… – Андрей на мгновение запнулся. Но на выручку тут же пришел Дейл. – Я случайно познакомился с компанией молодых ребят, устраивающих домашние концерты…

– Подпольные, – флегматично кивнул старлей.

– Естественно, – не стал возражать Андрей. – Кто тебе даст право на официальное выступление без государственной лицензии? А чтобы получить лицензию…

– Ясно, – махнул рукой Гаттан. – Пока получишь лицензию, забудешь, с какого конца в дудку дуть нужно… Ну и как эти ребята?

– Просто молодцы. Играют вещи собственного сочинения на народных инструментах. Прежде я даже никогда не слышал, как некоторые из них звучат. Получается совершенно необычное сочетание глубокой древности и сегодняшнего дня…

Андрей говорил совершенно искренне. Он действительно вспомнил один из таких домашних концертов, на которых в свое время побывал Дейл. Он только ничего не сказал о текстах песен, которые исполняли те молодые музыканты, поскольку содержание их было отюдь не безобидным. Андрей был уверен, что Гаттан не побежит тотчас же докладывать обо всем услышанном наблюдателю из Управления внутренней стражи. И все же… Береженого Бог бережет – старые истины сейчас верны, как никогда.

– И что же, у этих ребят дома мониторов нет? – поинтересовался старлей.

– Есть, конечно. Да только я не видел, чтобы они их включали.

– Понятно, – медленно кивнул Гаттан. – Значит, никаких новостей ты не слышал…

– Да что случилось-то?

– Два дня назад взбунтовался пятый батальон «Неустрашимых», – сказал Гаттан и снова припал к своей кружке.

– Теперь мне понятно, почему на развилке возле Афтера меня остановил комендантский патруль, – кивнул Андрей.

Пятый батальон «Неустрашимых» базировался километрах в пяти от Афтера.

– Патрули теперь везде, – подтвердил Гаттан. – А к нам в часть перебросили пополнение, которое направлялось к «Неустрашимым». Совсем пацаны…

– Мятеж подавили быстро?

– В тот же день. Но говорят, что двум взводам удалось уйти из окружения.

– Мы, надеюсь, участия в этом не принимали?

– Нет, – покачал головой старлей. – Просто в части два дня была объявлена боевая готовность… «Броненосцы» там поработали…

– Значит, казармы для нового призыва в ряды «Неустрашимых» придется отстраивать заново, – заметил Андрей, представив, как танковый корпус «Броненосцев» утюжит площадь, занятую подразделением мотопехоты.

– Это уже не наша забота, – Гаттан качнул головой из стороны в сторону и совсем уже тихо добавил: – Говорят, «Неустрашимые» хотели сдаться… Но войска получили приказ уничтожить мятежников.

– Кто говорит? – спросил Андрей.

Старлей сделал глоток гизу и протянул кружку собеседнику.

– Ты прямо как маленький, сержант…

Андрей допил остатки гиза и поставил пустую кружку на землю.

– Ладно, – Андрей хлопнул себя ладонями по коленям и решительно поднялся на ноги. – Мотоцикл я тебе вернул, а сумки занесу позже.

Гаттан молча кивнул, соглашаясь с таким предложением.

Андрей снял багажные сумки с мотоцикла, перекинул их через плечо и, подмигнув на прощание старлею, зашагал в сторону казарм.

Глава 2

ОБЫЧНАЯ ВЫПИВКА

Едва только Андрей переступил порог казармы, в ноги ему, радостно поскуливая и что есть мочи колотя тощим, но упругим, как бич, хвостом по полу, кинулся рекин, вот уже почти полгода проживающий в казарме на правах полноправной боевой единицы, приписанной к роте.

– Привет, Лысый…

Улыбнувшись, Андрей наклонился и поскреб ногтями плотные кожистые складки на загривке рекина.

От всех остальных представителей своей породы Лысый отличался удивительно добродушным и покладистым нравом. Это необычное свойство характера, должно быть, и вынудило его в конце концов покинуть стаю таких же, как и он, четвероногих хищников и прибиться к людям. Хотя, в случае необходимости, Лысый мог за себя постоять. Лейтенант Манн, попытавшийся как-то раз вышвырнуть Лысого из казармы, наподдав ему ногой под зад, жестоко пожалел о содеянном после того, как рекин мертвой хваткой вцепился ему в щиколотку. Для того чтобы разжать его сомкнутые челюсти, потребовались усилия четырех солдат, вооруженных ружейными шомполами.