Одиночество менестреля - Владислав Адольфович Русанов

пран Жерон, как человека чести. Надеюсь, вы тоже не слышали о том, что Кухал Дорн-Куах по прозвищу Черноглазый нарушил клятву или предал кого-то?

— Нет, не слышал. Готов в том поклясться на мощах святого Трентильяна.

— Благодарю. Для меня это — честь. Тогда готов предъявить второе доказательство моих добрых намерений. Осторожно оглянитесь через плечо. Видите, рядом с моими бойцами четверых людей?

Кондотьер неторопливо и, как бы рассеяно, повернулся. Скользнул взглядом по конским головам, а потом и по людям, на которых указал кринтиец. Лениво так, будто случайно. Но Кухал не сомневался, что опытный вояка рассмотрел единственным глазом всё

— Вижу.

— Вот тот, что мирно беседует с горбуном, никто иной, как пран Гвен альт Раст.

— Вот это да! Вы уверены?

— Морин уверена. А мне достаточно её слов.

— Но каким образом вы его отыскали? И почему он не под стражей?

— Он сам меня отыскал. — Кухал развёл руками. — Никакой нашей заслуги. Прибился к нам с фургоном, изображая бродячий цирк. «Силовые жонглёры братья Веттурино». Это, как я понял, его спутники — горбун с лицом болотного демона и второй, который в повязанном на голове платке. Сам же он назвался распорядителем, уроженцем Кевинала по имени Джиппето. Но у всех троих аркайлский выговор. Может, я и с другого материка, но не дурак же! Гвен альт Раст напросился мне в спутники, чтобы преодолеть заставу. Наврал с три короба, что им нужно в Кевинал. Сказал, что может быть хорошим проводником в окрестностях Вожерона.

— Ну, и как?

— Вне всяких сомнений, местность ему знакома, — улыбнулся Кухал.

— А кто такие эти Веттурино?

— Пока не понятно. Вначале я подумал, что это его телохранители. Но по всему выходит — управляться с оружием может лишь тот, который в платке. Хотя я не заметил его особой любви и преданности прану Гвену. Горбатый — вообще чудак. Странный человек. Что-то всё время бормочет. Рисует палочкой в пыли. Говорит, что знает, как сделать, чтобы аркебузы стреляли без фитилей. Умеет перегонять вино несколько раз, добиваясь крепости его необычайной. Но это только с его слов, я не пробовал ни глотка…

— Как раз вино меня интересует меньше всего. Что он говорит насчёт аркебуз? Сможет он увеличить их скорострельность, например? Ну, хотя бы, как у арбалета…

— Мне кажется, вы сможете задать этот вопрос напрямую. Эти двое мне даже слегка симпатичны, поэтому я не хотел бы отправлять их в руки правосудия баронессы Кларины…

— Герцогини Кларины, — поправил его Жерон. — Мой вам совет — старайтесь в Вожероне говорить именно так.

— Спасибо. Учту.

— А светловолосая девица? Кто она? Весьма хорошенькая, должен заметить.

— По-моему, она единственная в этой компании, кто имеет хоть какое-то отношение к цирку и циркачам. Жонглёрка, метательница ножей. Следует заметить, мастер своего дела. Как она прибилась к братьям Веттурино, не знаю.

— Во имя святого Трентильяна! Ну, зачем им всем так хочется попасть в Вожерон? Мёдом намазано, что ли? — Кондотьер развернулся, жестом приглашая Кухала следовать за собой. — Ведь здесь идёт война. Город почти в осаде. Не хватает еды. Местные жители объявлены в Аркайле вне закона. Очень часто мортиры столичной армии добрасывают ядра до городских кварталов. Мы, конечно, пытаемся противостоять, делаем вылазки и рейды, но пока что преимущество как в артиллерии, так и в живой силе на стороне противника. Часто я просто не могу позволить отправить своих «котов» на убой. Приходится терпеть обстрелы пригорода. Хвала Вседержителю, до юго-восточных кварталов вражеские пушки всё же не добивают. Пришлось переселить часть горожан. Но я не понимаю заезжих музыкантов, циркачей, танцоров. Уже сейчас в Вожероне настоящее столпотворение людей искусства. Полдюжины менестрелей… Конечно, ни один из них не дотягивает до уровня Ланса альт Грегора. Нет… Ни в малейшей степени. Но они стараются. Выступают перед ранеными, перед горожанами, перед ополчением. То же самое и с жонглёрами всякими, с акробатами. Кто по канату ходит на площади, кто-то с лентами такое вытворяет, что и не верится, что без магии обошлось. Танцовщицы вечером выбивают дробь каблучками на помосте, а утром щиплют корпию в лазаретах. Что этих людей сюда тянет?

— Может, просто сострадание? — предположил кринтиец. — Желание помочь, поддержать? Ведь в Вожероне не просто идёт борьба за власть между Домами. Страдают люди — крестьяне, ремесленники, купцы. Они попали в жернова войны, сами того не ожидая.

— Трен Кухал, — приподнял бровь кондотьер. — Вы же опытный воин, участвовали в десятках кампаний. Воевали за разных правителей. Простолюдины всегда оказываются разменной монетой, когда властьимущие начинают мериться… силами. Почему-то менестрели не слетались, как мухи на мёд, когда армия герцога Лазаля жгла деревни и хутора унсальцев. Просто так, чтобы отвадить соседей селиться на земле, которая, как решил его светлость, изначально принадлежала его державе. Почему жонглёры не развлекали солдат Кевинала, когда те вывозили всё до последней нитки и до гнутого гвоздя из трагерских сёл, на своё несчастье стоявших вдоль границы. А трагерцы отвечали тем же, проводя кинжальные рейды в долине реки Альнура? Я был там, видел всё воочию. Там тоже гибли простые, необразованные люди, которых очень жалеют здесь. И если посчитать потери, которые, конечно, никто не считал, то там смертей было гораздо больше.

— А может быть, восстание в Вожероне овеяно… Как бы это выразиться…

— Ореолом романтики?

— Да. Нечто подобное я и пытался сказать.

— Романтика. Борьба за власть. Крошка-наследник, вынужденный защищаться родни, узурпировавшей трон. — Пран Жерон поцокал языком, словно пытался распробовать на вкус последние слова. — Честь против подлости. Благородство против предательства. Правда против лжи.

— Да как-то мало верится.

— Но вы же не будете возражать, что Мариза стала герцогиней не вполне законно?

— Да. Сбросила сумасшедшего братца. Вряд ли правление Айдена можно было бы назвать успехом для всего Аркайла.

— Но на материке принято наследование по мужской линии. За редким исключением. Обойти закон может только решение архиепископского собора. А сын Кларины, как ни крути, наследник мужского пола.

— Бастард.

— Это осложняет дело. Но не ставит крест на его праве на корону Аркайла. Как раз такие прецеденты известны.

— Что известно?

— Прецеденты. Случай или событие, имевшее место в обозримом прошлом. Ссылаясь на него, можно добиваться каких-то исключений из правил или отклонений от писаной буквы закона во времени настоящем.

— Вот оно