Презумпция лжи - Александр Маркьянов

Предатель…

– Так что, Горденко – предатель?

– Да какой предатель… – махнул рукой Варяжцев – негодяй и все. Мерзавец, согласившийся подставить человека. Горденко никак не может быть источником дезинформации, это человек не того уровня. За ним стоит кто-то другой…

– Значит, надо допросить еще раз Горденко, получается…

– Нет, ни в коем случае. Если даже он и скажет имя этого человека – это будет всего лишь пустопорожняя болтовня. Ни ценностей, ни долларов вы ведь в квартире Михеева не нашли?

– Не нашли.

– Вот и все. Значит, Горденко выставят лжецом и все, кого бы он ни назвал. Есть только слова, пока ничем не подкрепленные. И вышлют из страны в двадцать четыре часа. А большая рыба почувствует, что дело пахнет жареным, нырнет вглубь. И тогда мы ее не достанем. Никак. А где эта рыба вынырнет потом – черт ее знает…

– Так что же делать?

– Тоньше действовать. Я тебе вечером скажу, надо немного подумать. И еще. У вас ведь еще есть зацепка, причем серьезная…

– Какая?

– Скажи мне сам, ты же следователь…

Я мучительно думал – но в голове была какая-то пустота…

– Не знаю…

– Эх ты… Книга с тайником – говоришь решения какого-то съезда?

– Ну, да…

– И она вам сразу бросилась в глаза на книжной полке, правильно? Скорее всего, ее подбросили. Ты когда обнаружил труп Михеева, да и вообще до ее смерти эту книгу у него видел?

– Нет…

– Это контейнер. Скорее всего, в нее должны были положить валюту и ценности, чтобы потом провести обыск и найти их. Но сейчас там ничего нет – значит, либо сначала подбросили книгу, а уже потом должны были положить в нее валюту, либо валюту кто-то спер. Так получается?

– Так… Получается ему эту книгу подбросили, а потом убили?

– Навряд ли… Скорее всего – подбросили уже после убийства. Или в день убийства. О том, что у него в доме такой тайник, не знал никто, даже сам Михеев. Андрей Леонидович был человеком опытным и сразу засек бы, что у него появилась на полке чужая книга…

– Так получается, Михеева убили из-за этой валюты?

– Опять не получается. Михеева хотели скомпрометировать, а не убить. Выслать из страны. Убийство офицера ГРУ – не шутки. А вот обвинение в спекуляции – другое дело. Так что – скорее всего именно на день убийства было намечено провести обыск и скомпрометировать Михеева валютой! Именно поэтому Горденко и был в тот день дома. Он должен был быть одним из тех, кто будет участвовать в обыске и подтвердит обвинение, уличит Михеева. Но самое главное – откуда взялась эта книга?!

…

– В Советском Союзе было бы все понятно – сходили в магазин и купили. Но здесь. Скажи, где в Афганистане можно взять такую книгу?

– В посольской библиотеке! – выпалил я

– Верно. Больше негде. Есть шанс, то на этом они – Павел Степанович не конкретизировал, кого он имеет в виду когда говорит "они" – что на этом они и засветились. Просто взяли попавшуюся под руку книгу в библиотеке и оставили следы. В библиотеке всегда записывают какие книги кто берет и когда должен сдать. Ты в библиотеку записан?

– Нет.

– Вот тебе и задание. Запишись в библиотеку и проверь, кто взял эту книгу и не вернул. А вечером, в двадцать один ноль-ноль выйди, погуляй перед домом…

– Хорошо…

– Расстроился? – остро глянул на меня Варяжцев

– Есть такое … А что заметно?

– Заметно. Если будешь через себя все пропускать – рано или поздно сойдешь с ума или сопьешься. Многие разведчики, которых можно назвать великими, закончили свои дни алкоголиками. Выбрось из головы – и все будет нормально…

Если бы…

Как Клавдия Николаевна Погребняк, женщина необъятной души и еще более необъятного тела попала на должность библиотекаря посольства никто не знал. Через постель – любой, кто хоть раз видел Клавдию Николаевну, напрочь бы отмел такую возможность. Разве что нашелся в аппарате МИД любитель рубенсовских форм… Но факт оставался фактом – Клавдия Николаевна была библиотекарем, а по совместительству еще и неосвобожденным парторгом (при автора – времени прошло уже много и не все понимают, кто такой парторг. Парторг – это партийный организатор. Парторг мог быть неосвобожденным – то есть работник, кем-то работающий и по совместительству выполнявшим обязанности парторга, либо освобожденным – то есть выполнять только парторговские обязанности) уже два года…

Чтобы все понимали, насколько это было необычно – поясню. В посольствах СССР за рубежом схватка за должности поварих, библиотекарей, машинисток и прочие женские должности велась еще более жесткая, чем за места руководства. Причина этому была проста – на дипломатической работе были в основном мужики. А у каждого мужика была жена, несемейные получали восемьдесят процентов оклада (прим автора – это действительно было так и это идиотское правило было отменено лишь в девяностом, если память не изменяет), кроме того, на несемейных косо смотрели безопасники. Считалось, что несемейного советского мужика ЦРУшникам легче поймать в "медовую ловушку" (прим автора – то есть на секс-скандал), подговорить на измену родине или на отказ возвращаться в СССР (прим автора – это приравнивалось к измене Родине). Поэтому, за рубеж несемейному выехать было сложно, почти невозможно. А если есть жена – то есть проблема, куда ее пристроить, чтобы без дела не болталась. На дипломатическую работу женщин не брали, считалось, что страну достойны представлять лишь мужчины. Технических должностей в посольстве было мало. Устроиться на нормальную работу в стране пребывания было сложно, да и нельзя. И получалось – куда ни кинь, всюду клин. Без жены одному скучно. Приехала жена – если ее устроить хотя бы поварихой, так она при деле будет, женщина целый день предоставленная сама себе – считай преступница. Опять-таки – хоть у поварихи оклад и маленький – а все равно по меркам Союза прекрасная зарплата и подспорье для семейного бюджета. В общем – по умолчанию все "женские" места делились среди жен тех мужиков, что работали в посольстве, и одинокой женщине даже на место библиотекаря было не пробиться. А вот Клавдия Ивановна как-то ухитрилась пробиться…

С трудом досидев еще несколько часов, кое-как сделав работу, я все таки ушел на час раньше – рванул в библиотеку…

И чуть не опоздал – Погребняк уже стояла у двери, ища в сумочке ключ. Сумочка, как и сам хозяйка была безразмерной – хозяйственная авоська, не меньше…

– Клавдия Николаевна…

Женщина развернулась – и на ее лицее вспыхнула улыбка…

– Ох, напугал то… Сережа… Решил книжки почитать? В библиотеку записаться…

Как-то раз она уже предлагала мне записать, но я вежливо отказался – не до книг было…

– Да. Скучно, почитать решил…

Женщина посмотрела на часы…

– Пришел ты поздно… Ну да ладно… Заходи…

Помещение под библиотеку было маленьким – меньше, чем скажем выделялось под школьную библиотеку. Практически все помещение занимали стеллажи с книгами, в углу был стол библиотекаря, мест для чтения не было вообще. Книги сдавали, получали новые и уходили. Оставалось загадкой, как Клавдия Николаевна, с ее то габаритами протискивалась между стеллажами…

– Ты ведь новенький – давай сначала формуляр заполним.

Формуляр так формуляр. Матерясь про себя я начал заполнят карточку читателя, лихорадочно пытаясь вспомнить, что мне писать в графе "адрес". Написал "Кабул" – и этого хватит. Не сбегу же я с книгами в Советский союз, в конце концов…

– Ну и почерк… – нахмурилась Клавдия Николаевна – ладно… Потом сама перепишу. Что-то сейчас возьмешь?

– Да, материалы двадцать пятого съезда КПСС…

Погребняк посмотрела на меня как на слабоумного

– Что?

– Материалы двадцать пятого съезда КПСС у вас есть?

Женщина вздохнула так, что все ее телеса заколыхались…

– Ты что, шутишь что ли?

– Да какие тут шутки…

Клавдия Николаевна смотрела на меня, пытаясь определить, в чем здесь подвох…

– Ты что партминимум сдаешь?

(прим автора – что-то типа экзамена, который нужно было сдать при вступлении в КПСС)

– Да, точно… Партминимум – сказал я, сама того не желая, Клавдия Николаевна подсказала мне мотив для того, чтобы взять эту книгу…

– Ладно… здоровенная, затянутая в сатин туша протиснулась между полками – и через две минуты передо мной лежали два новеньких, в красной обложке тома. Я смотрел на них, как баран на новые ворота. Черт, так не может быть… Ведь одного должно не хватать… Думай, думай!!!

– Это не те.

– Погребняк нависла надо мной горой, уперев руки в бока…

– Ну, знаешь! Других нет!

– Я знаю, должны быть другие. Это старые, есть более поздние, с комментариями – я плел что попало. Раз Уголовный Кодекс может быть с комментариями – почему бы решениям партсъезда не быть с комментариями, правда ведь?