Любовные письма серийному убийце - Таша Кориелл

лоб. Интересно, она колола ботокс? Хотя ее дружба с Уильямом доказывала вероятную несостоятельность моих подозрений по поводу романа с Марком, я все еще относилась к ней настороженно.

– Как бы вы описали свои отношения с Уильямом? – спросил адвокат.

Алексис дотронулась до ожерелья на своей шее. Даже с задних рядов я увидела, насколько у нее безупречный маникюр.

– Мы дружим примерно с десяти или одиннадцати лет, – ответила она.

Я почувствовала укол зависти, что она видела ту версию Уильяма, которую мне не узнать никогда. Хорошо это или плохо, но я знала его только как обвиняемого в серийных убийствах – от такой характеристики уже не убежать.

– Как вы с Уильямом познакомились?

– Наши родители дружат. Наши отцы вместе играли в гольф. Мы вдвоем всегда куда-нибудь сбегали во время вечеринок.

Я представила, как они прячутся в укромных уголках огромных особняков, какие я видела только по телевизору. А потом, подростками, стягивают из бара бутылки, которые им даже продавать незаконно, и напиваются. Мои собственные школьные друзья были слишком приличными для таких развлечений. Даже если бы я захотела выпить алкоголь, я понятия не имела, где его достать. Ох уж эти бедные богатые детишки – вынуждены веселиться как могут, пока их родители закатывают вечеринки.

– Расскажите о вашей дружбе во взрослом возрасте.

– Мы видимся – виделись – примерно каждые две недели. Недавно я пережила болезненное расставание, и Уильям очень поддерживал меня в этот период.

Что она имеет в виду под «поддерживал»? Уильям обнимал ее, пока она рыдала? Или покупал мороженое, чтобы вместе посмотреть «Гордость и предубеждение» 2005 года, как Меган всегда делала для меня? Или он утешал ее иначе? Может, они занимались сексом, а потом фантазировали, что если никого не встретят до сорока лет, то женятся друг на друге? Жаль, что на процессе не было Бентли – я бы смогла поговорить с ним. Может, он знал об их дружбе больше, чем Алексис хотелось рассказывать с трибуны.

– Вы когда-нибудь слышали от него имена Анны Ли, Кимберли, Джилл или Эммы? – спросил адвокат.

Алексис сглотнула.

– Он упоминал Эмму перед свиданием. Он очень волновался. Но другие имена – нет, ни разу.

– Что именно он говорил про Эмму?

– Сказал, что с нетерпением ждет свидания. Уильям всегда был очень сфокусирован на карьере, и поэтому, как мне кажется, на свиданиях ему было некомфортно. Он сказал, что Эмма умная. Им было интересно разговаривать друг с другом.

– У вас не возникло впечатления, что он хочет навредить Эмме?

– Нет, нет. Конечно, нет. Я не думала – никогда бы не подумала, – что Уильям вообще способен кого-то обидеть. Он всегда так заботится о других.

Я посмотрела на затылок Уильяма, глаза которого глядели прямо на его старинную подругу.

Если Уильям убил всех этих женщин, что мешало ему убить Алексис? Я не была убийцей, но, глядя на женщину на трибуне, понимала, что она – идеальная жертва. Она была красива и доступна, потому что доверяла Уильяму. Может, она была ему слишком – или, наоборот, недостаточно – дорога, чтобы умереть? Я не могла решить, стоит ли мне ревновать из-за их близости или же вздохнуть с облегчением, ведь она – живое доказательство, что он может проводить время с женщиной, не убивая ее.

Я успокаивала себя тем, что это мне Уильям пишет письма и мне предложил стать его девушкой. Неважно, что у Алексис было с Уильямом и что они вместе пережили, у меня было то, чего не было у нее, и мне это нравилось. Я достала из сумки чехол с письмами и прижала к себе, как другие женщины берут своих мужчин за руку в общественных местах, чтобы заявить на них свои права.

28

Бентли пришел на суд в конце недели, без Вирджинии. Я с энтузиазмом помахала ему в очереди на досмотр, но неприятно удивилась, когда он поприветствовал меня вялым кивком. Я испугалась, что неверно оценила глубину нашей дружбы, завязавшейся во время того ночного разговора. Бентли был так заботлив: сначала спас меня от общения со стариком, назвавшим меня красивой, а потом предостерег по поводу отношений с Уильямом. А я приняла эту заботу за знак симпатии. Наверное, я ошиблась. Я всегда неправильно истолковывала мужские намерения.

Защита начала допрашивать свидетелей о событиях, предшествовавших исчезновению жертв. Ничто из их рассказов прямо не подтверждало невиновность Уильяма, но из показаний можно было сделать вывод, что вокруг нас шастают сплошные потенциальные убийцы.

«У Джилл был клиент, который настойчиво приглашал ее на свидания», – записала я в своем блокноте.

«Незадолго до гибели Кимберли на автозаправке изъяли большую партию наркотиков».

«Всего несколько камер выходит на парковку у здания, где работала Анна Ли. Кто угодно мог найти слепое пятно».

Посмотрите, сколько в мире негодяев, хотела сказать защита.

После того как Лорен поймала меня за слежкой в кафе, отношения между нами испортились. Она демонстративно садилась рядом с Дотти, а не со мной.

– Милая, Ханна просто хотела защитить тебя, – попыталась вступиться за меня Дотти.

– Я об этом не просила. Я взрослый человек, – ответила Лорен.

Я позавидовала ее способности делать такие заявления, потому что даже в свои тридцать с небольшим с трудом осознавала себя взрослым человеком. Стоило всплыть даже самой маленькой проблеме, я сразу искала кого-то старше, умнее и богаче меня, чтобы решить ее.

Меня удивило, насколько меня ранило пренебрежение Лорен. Мы втроем так быстро спелись на почве нашей любви к Уильяму, что я даже не анализировала, насколько ненадежен этот клей и насколько эти двое помогают мне переживать день за днем. Это была почти зависимость. Внезапно я соскучилась по Меган и даже несколько раз набрала ей сообщение, чтобы потом удалить. В итоге я спрятала телефон куда подальше.

Пришла еще стопка писем от Уильяма. Девушка на ресепшене передала мне их с таким видом, будто ожидала, что я открою их прямо при ней. Она как будто просила послать ей голые фотографии.

Я отнесла их в свою комнату и стала читать, загребая столовой ложкой арахисовое масло из банки. Каждый прием пищи напоминал о моем неутешительном финансовом состоянии. Я никогда не умела обращаться с деньгами, но раньше хотя бы получала свой чек раз в месяц, пусть сумма и была смехотворная. А теперь я попалась на уловку‑22 [12]: мне хотелось спускать все деньги на еду, потому что она помогала справляться с тревогой, но тревога возникала из-за того, что я спускала деньги на еду.