Любовные письма серийному убийце - Таша Кориелл

бы еще так много рассказать друг другу про Уильяма, к тому же было что-то потрясающе нормальное в том, чтобы вот так сидеть с Бентли в баре. Я почти почувствовала себя тем же человеком, что прежде – с друзьями и социальной жизнью, – а не теткой, которая безвылазно сидит в гостиничном номере и строчит письма серийному убийце.

Бентли заплатил за меня по счету, за что я была очень благодарна.

– Было приятно познакомиться, Ханна, – сказал он. – Уверен, нам еще представится шанс поболтать.

Выйдя из бара, мы обнялись.

«Бентли не такой, как я ожидала, – записала я в свой блокнот, возвратясь в номер. – Мне кажется, он знает что-то, о чем не может (или не хочет?) рассказывать. Наверное, было бы неплохо проводить с ним побольше времени, раз уж Синди считает, что я пытаюсь соблазнить ее мужа».

Вскоре я узнаю, что, несмотря на неоправданность опасений Синди по поводу меня, Марка она подозревала не зря.

25

Стратегия защиты основывалась на трех базовых тезисах.

Во-первых, несмотря на то что опосредованная связь Уильяма со всеми четырьмя женщинами была доказана, никакие материальные улики не указывали на его взаимодействие с их телами.

– Леди и джентльмены, не знаю насчет вас, но мы в этом зале суда предпочитаем опираться на факты. А факты не дают никаких оснований полагать, что Уильям Томпсон когда-нибудь притрагивался к любой из этих женщин, – произнес адвокат.

Второй точкой опоры были улики, косвенно доказывавшие существование другого, еще не известного человека, связанного с убитыми женщинами. Было много мелочей. Фрагменты синей ткани на телах Анны Ли и Эммы, которые не совпадали ни с одним костюмом Уильяма. Шерсть одной и той же кошки на Эмме и Кимберли, притом что Уильям аллергик. То, что ни в квартире, ни в машине, ни в офисе Уильяма не было обнаружено веревки, а его автомобиль ни разу не появлялся рядом с канавой.

– Бросаться обвинениями просто, – обратился к присяжным адвокат. – Очень удобно просто ткнуть пальцем в первого попавшегося и сказать: «Дело закрыто! Мы справились!» Но самое простое далеко не всегда самое нравственное. И наш моральный долг – взглянуть как следует на все улики и спросить себя: «Это доказывает вину или невиновность или вообще не дает ответов?» И в последнем случае разве не более нравственно будет предположить невиновность?

Последним доводом служил сам Уильям – вернее, утверждение, что он хороший человек. Довольно сложно определить количество добра в индивиде. В отличие от интеллекта, никакими тестами это не измерить; а даже будь это возможно, то обвинение в серийных убийствах резко уменьшало бы шансы Уильяма на высокую оценку. Тем не менее защита попыталась привести своеобразные доказательства, вызвав несколько свидетелей, которые могли дать характеристику подсудимому.

На вторую часть разбирательства я пришла в предвкушении встречи с Бентли, ведь мы так душевно пообщались накануне. Однако он так и не появился в суде, когда защита начала свое выступление. Я высматривала его в очереди на досмотр и озиралась в здании суда, когда мы сели на свои места.

– Кого ты ищешь? – спросила Лорен.

– Никого, – ответила я.

Бентли нигде не было видно.

Я старалась не расстраиваться. В конце концов, расстраиваться было не из-за чего. Мы с ним были едва знакомы, и, кажется, желание завязать более крепкую дружбу исходило только от меня.

Первой свидетельницей оказалась няня Уильяма, которая заботилась о нем в детстве, – пожилая черная женщина. Уильям никогда не упоминал ее имени, хотя часто писал о няне, вырастившей его вместо матери.

– Вы можете сказать, со сколькими детьми вы успели поработать за свою карьеру? – спросил адвокат.

– С десятками! – ответила женщина. У нее были мягкие манеры человека, который много лет работал с детьми.

– А можете рассказать, каким Уильям был в детстве?

– Он был очень милым мальчиком. Очень умненьким. Всегда старался сделать людям приятное.

– Можете привести пример?

– О, да. Он знал, что я люблю цветы, и однажды нарвал для меня на заднем дворе целый букет. Не думаю, что садовников это обрадовало.

– Вы когда-нибудь замечали в нем жестокость?

– Думаю, все мальчишки иногда бывают жестоки. Ну, знаете, ввязываются в драки и все такое.

– А что насчет животных? Вы видели, чтобы Уильям издевался над животными? – продолжил адвокат.

– Ну, его мать никогда не разрешала держать животных в доме. Я видела Уильяма рядом с животными только во время прогулок в парке. Он очень любил собак.

Следующей свидетельницей была учительница четвертого класса, преподававшая у Уильяма. Она попросила, чтобы к ней обращались «мисс Би» – как делали дети в классе. Мисс Би давно была на пенсии и выглядела очень дряхлой.

– Можете описать, каким Уильям был учеником?

– Уильям учился у меня очень давно, но я до сих пор его помню. Он всегда был очень чувствительным. Любил читать. Я просматривала свои старые бумаги и нашла его сочинение про «радость учиться в школе». Его хорошо описывает это слово – радостный.

– И как он ладил с другими детьми в классе?

– Если я правильно помню, Уильям был довольно популярен.

– А драки? Или какие-то неприятности?

– Нет, ничего такого. Уильям был хорошим мальчиком. Далеко не все они хорошие. Поверьте, на хулиганов я насмотрелась, но он не был одним из них. Не могу представить, чтобы он…

Адвокат прервал мисс Би до того, как она успела закончить. Существовал сценарий, которого все свидетели должны были придерживаться. Вместе они рисовали образ обычного человека из плоти и крови.

Мы ушли на обед. Я с тоской поглядела на расплющенный сэндвич с джемом и арахисовым маслом у себя в сумке, прежде чем встать в очередь к фургончику с тако. К этому моменту владельцы уже выучили мое имя и стандартный заказ и приветствовали почти как друга. Такое отношение дарило мне чувство товарищества.

Мы с Дотти и Лорен сели за деревянный стол в парке. Обед Дотти, как всегда, состоял из одной бутылки диетической колы, а Лорен взяла вегетарианское буррито. Она перестала есть мясо в детстве, потому что не могла вынести мысли о страдании животных.

– У меня новости! – объявила я, запихнув в рот первое тако; по подбородку сразу потек сок. – Вчера вечером после вечеринки мы с Бентли пошли в бар.

– Он разве не женат? – спросила Дотти, отхлебнув из пластиковой бутылки.

– Это было не свидание. Мы просто выпили. И, представляете, он посоветовал мне быть поосторожнее с Уильямом. Сказал, что он опасен.

– Конечно, он опасен, – ответила Дотти. – Именно поэтому он такой сексуальный.

Меня разочаровал такой вялый отклик. Я ожидала оживленного