Любовница на двоих - Юлия Шилова

Ольга, но я уже просто устала тебе объяснять, что это очень опасно. Ты даже не представляешь, насколько опасна твоя затея. Если ты остаешься, ты ставишь под угрозу не только свою жизнь, но и жизнь этой маленькой девочки. Сейчас ты думаешь только о себе и о своей боли, но совершенно не думаешь о ребенке. Это эгоизм. Понимаешь, самый настоящий материнский эгоизм!

Я бросилась на шею к своей подруге, она крепко меня обняла.

— Ну все, прекрати, а то уже вся улица смотрит, — шепнула Галина. — Садись в машину и езжай. Зайдешь в зал регистрации, подойдешь к той секции, где идет регистрация на Москву. Все остальное ты знаешь. Деньги и ключи от квартиры у тебя есть. За дочь не переживай. Она в надежных руках, — сказала она, забирая корзину.

— Господи, но почему же так быстро… Я хочу еще побыть с ней…

— У тебя с твоим ребенком впереди целая жизнь. Тебе нужно его на ноги поставить, а это нелегкое дело. Ты должна быть очень терпеливой, мудрой, рассудительной женщиной. И немедленно прекрати плакать. Ты вызываешь подозрение. К нам может подойти полицейский и поинтересоваться, что происходит и что там у нас в корзине. У нас же вообще нет никаких документов на ребенка! Нас могут арестовать. Само по себе подозрительно, что мы не возим его в коляске, а носим в корзине.

— Ты только ее береги! — сказала я, с мольбой глядя на Галину. — Слышишь, береги. Никому не давай в обиду.

— Можешь быть уверена. Не дам.

Когда такси тронулось, я высунулась по пояс в окно и закричала:

— Слышишь, береги малышку! Как зеницу ока!!! Ты мне поклялась! Помни про женскую солидарность! Учти, мне без нее не жить! Понимаешь, не жить!

— Все будет хорошо!!! — донеслось до меня.

Силуэт высокой женщины с мужиковатыми повадками становился все меньше и меньше, а вскоре исчез совсем.

Глава 17

В аэропорту я быстро прошла регистрацию и направилась в зал вылета. Присев в свободное кресло, я посидела в нем несколько минут и поняла, что совсем не могу сидеть на месте. Я прошла вместе с другими пассажирами в галерею и огляделась.

Неожиданно появилась до боли знакомая иномарка. Из машины вышел Лев и помахал мне рукой.

— Привет! — громко прокричал он.

— Привет, — едва смогла выговорить я.

— А я тебя везде ищу!!

— Зачем?

—"Как это зачем? Хотел тебе подарить роскошный букет и пожелать удачного вылета. Видишь, погода наладилась, солнышко вышло. Значит, самолеты будут летать, ничто им не помешает.

Лев полез в машину, достал букет цветов, размахнулся, что было сил, и закинул букет на балкон. Я наклонилась и осторожно его подняла. Красивая, блестящая упаковка и странное соединение несовместимых цветов — розы, тюльпаны, мимозы и полевые цветы.

— Красивые?! — выкрикнул Лев, не переставая улыбаться.

— Красивые, — буркнула я. — С чего такое внимание к моей персоне?!

— Чтобы у тебя остались хорошие воспоминания об Америке!

Я смотрела на сияющее лицо Льва и не могла понять, чему он так радуется. В его поведении было что-то странное. Это настораживало. Объявили вылет на Москву.

— Твой вылет объявили, слышала?!

— Слышала. Сейчас пойду.

— Удачного тебе полета!!! Флаг в руки и барабанные палочки на шею!!!

— Придурок! — крикнула я. — Придурок! Ничего, тебя еще Бог накажет. По тебе давным-давно тюрьма плачет!

Лев заржал, словно лошадь, залился алой краской от смеха.

— Идиот! — вновь крикнула я.

— У меня для тебя еще один сюрприз! — смеялся он, открывая заднюю дверь машины. То, что я увидела, повергло в шок. Из машины вышла… стукачка, которую Галина с Диной похоронили в лесу, и посмотрела на меня пристальным взглядом. Схватившись за перила, я уставилась на нее, словно на привидение. Выглядела она намного хуже, чем раньше.

Землистый цвет лица, черные круги вокруг глаз.

— Ты?! — с трудом выдавила я. Глядя на стукачку глазами, полными ужаса, я, как утопающий, хватала воздух ртом. — Откуда ты взялась? Ты же покойница! Тебе же нужно лежать в могиле!

— Сама лэжи в свой могила, — глухо проговорила стукачка. Она как-то неестественно помахала мне рукой, наклонилась к машине и достала плетеную корзину, из которой доносился громкий детский крик. Стукачка злорадно рассмеялась.

Меня затрясло так, что я едва устояла на ногах.

— Закрой рот, мертвая американская дура! — пробормотала я, словно в бреду.

Я не хотела верить, что в корзине лежит моя маленькая беззащитная дочь… Мое, подаренное Богом, чудо… Мое настоящее и мое будущее. Может, это просто похожая корзина, а в ней чужой ребенок… По-другому просто не может быть… ведь на свете существует настоящая дружба и настоящая женская солидарность. — Но один из братков, которого я раньше видела со Львом, вытолкнул из машины Галину. Она стояла ни жива ни мертва и боялась посмотреть в мою сторону.

— Галина, а ты сука!!! Господи, какая же ты сука!!! — закричала я так, что чуть было не оглохла сама от собственного же пронзительного крика.

Она подняла голову, и наши взгляды встретилась.

— Сука!!! Ах ты сука!!! Неужели ты меня продала?! Неужели продала?! Хитрая продажная тварь! Как же ты могла?! Как у тебя хватило совести?!

Я разрыдалась. Мне не верилось, что все это происходит на самом деле. Братки, Галина и мертвая стукачка, держащая корзину с моей дочерью… Словно это не реальность, а какое-то ужасное наваждение, которое скоро исчезнет, обязательно исчезнет, потому что у меня еще осталась немного здравого рассудка.

— Динка, Динка!!! — кричала я и билась в истерике. — Динка!!!!

Неожиданно все стоявшие под балконом быстро сели в машину и выехали со стоянки. Я дико закричала и прыгнула вниз. Второй этаж оказался не таким уж высоким, и я ничего себе не повредила, разве что слегка вывихнула левую ногу.

Я не чувствовала боли… Только страшную пустоту… Черную, отталкивающую, пугающую пустоту. Я сидела на асфальте, прижимала к груди подаренный мне букет и не переставала выкрикивать имя моей дочери. Тут же появились полицейский, врач и два работника аэропорта. Они помогли мне подняться, взволнованно говорили о чем-то, но я ведь не знаю английского.

Я пыталась им объяснить, что со мной приключилось несчастье, что у меня украли ребенка, что преступников необходимо найти и привлечь к уголовной ответственности, но меня никто не понимал, да и не слушал… Никто. Ни полицейский, ни врач. Работник аэропорта рассматривал мой билет и жестикулировал так, что даже без знания языка было нетрудно догадаться, что рейс на Москву вылетает с минуты на минуту. Но зачем мне лететь домой? Дома меня никто не ждет. Единственный человечек, который нуждается в моей помощи, здесь, его жизнь висит на волоске и может оборваться в любую минуту.