Дядя самых честных правил 12. Финал - Александр Горбов

пригласить вас на ужин. Вы будете удивлены, но у нас отличный повар. Здесь иногда бывают очень именитые «гости», и существует традиция кормить их не хуже, чем при дворе короля.

— Странный обычай.

— Как посмотреть, ваша светлость, — маркиз улыбнулся. — Бывает, что сегодня это несчастный узник, а завтра он уже министр или советник короля. И в интересах всего коллектива тюрьмы, чтобы он запомнил хорошее обращение и вкусную еду. Тем более что сытые заключённые гораздо менее склонны к побегу.

Глава 22

Его Величество

— Кто здесь только не сидел, ваша светлость!

Де Лоне разливался соловьём, рассказывая о Бастилии и её узниках. То ли хотел произвести на меня впечатление, то ли гордился тюрьмой и хвастался ею, как трактирщик своим заведением.

— Аббат Морелле, кардинал де Роган, Ла-Бомелль, герцог де Лозён, Бриссо, графиня Де Ламотт, Фуке. Всех и не упомнишь! Знаменитый Вольтер аж дважды проводил время в этих стенах. Увы, увы, лучшие дни Бастилии давно миновали. Представляете, сейчас здесь всего семь узников!

Меня это не удивило: крепость была в ужасном состоянии. Если снаружи всё казалось более-менее целым, то внутри отчётливо было видно, что все здания ветхие, а крепостные стены покрыты трещинами.

Пока де Лоне вёл нас на экскурсию, я мысленно призвал Анубиса.

— Посмотри, что за мертвец прячется в башне, — шепнул я появившейся прозрачной фигуре, — и почему туда нет прохода днём.

Анубис кивнул и, никем не замеченный, двинулся к башне Бертодьер. Мы же зашли в соседнюю башню, следуя за комендантом. Заключённых в ней сейчас не было, зато имелись камеры, в которых содержались исторические личности. Судя по всему, де Лоне регулярно водил сюда любопытных, получая немалую прибавку к жалованью.

Камера, где сидел Никола Фуке, суперинтендант финансов Людовика Четырнадцатого и богатейший человек Франции, поражала аскетичностью и не имела даже крохотного окна. А нечего было черпать из казны без меры и кичиться этим богатством перед самим же королём! Монархи такой наглости не прощают.

А вот того же Вольтера и кардинала де Рогана держали во вполне приличных помещениях, напоминающих обычную гостиницу.

— Здесь, ваша светлость, — де Лоне распахнул очередную дверь, — некоторое время провёл знаменитый алхимик Алессандро Калиостро. Сам я не застал его, но говорят, что даже здесь он не прекращал своих опытов.

Не знаю, что за опыты он ставил, но камера «провоняла» перегаром эфира. А кроме того, перстень Тау слегка нагрелся, реагируя на след Калиостро. Ничего себе матёрый масонище!

Прогулка по камерам оказалась однообразной и скучноватой, но я не прерывал коменданта. Во-первых, Анубис всё ещё не вернулся, а во-вторых, я и сам «прислушивался» к башне, где угнездился мертвец. И его эманации мне очень не нравились: оттуда тянуло могильным холодом и едкой тьмой, вызывающей оскомину. Да уж, принудить покойничка даже к переговорам будет весьма непросто.

— А из этой камеры Латюд, тот самый вечный узник, совершил свой знаменитый побег. Представляете, он умудрился выбраться через дымоход на крышу башни и спуститься по самодельной верёвочной лестнице в ров.

— Не припомню, а за что его посадили?

— Он пытался обманом попасть на службу к маркизе де Помпадур. Но его разоблачили, а маркиза не прощала подобных выходок. У неё всегда имелись «Lettre de cachet» с пустой графой, куда можно было вписать любое имя.

Страшные штуки эти «Lettre de cachet», созданные придворными деланными магами. Человека буквально скручивало, заставляя кричать от боли, пока он не оказывался в заключении. Только одного имени в нём не хватало для работы Знаков, требовалось ещё капнуть кровь нужного человека. Секрет их создания был утерян, и карающая длань французских королей ослабла.

— И что же, он смог сбежать, даже будучи вписанным в «Lettre de cachet»?

— Да, ваша светлость. Страдал, терпел, но ни за что не хотел сидеть в тюрьме. До чего удивительный человек! Пока находился в камере, Латюд дрессировал крыс, чтобы они разыгрывали душещипательные пьесы. Говорят, он до сих пор жив и всё ещё находится в заключении в другой тюрьме.

После просмотра исторических камер де Лоне повёл меня с Кижом «взглянуть на живых осуждённых», как он выразился. Бедняги, страдающие в застенках, вызвали у меня не любопытство, а жалость. Несколько из них сошли с ума от долгого заключения, но их всё равно не собирались отпускать. Французское правосудие не знало сострадания и часто карало без суда и следствия, по желанию могущественных дворян.

— Ах да, как я мог забыть — это уже пустая камера, — де Лоне вздохнул. — Пару недель назад вы могли застать здесь маркиза де Сада. Слышали о таком? Ужасный человек!

Киж удивлённо хмыкнул, а я постарался быстро стереть с лица брезгливое выражение. Дурная слава маркиза докатилась и до меня, на другую сторону земного шара. Де Сад не просто проповедовал отказ от морали и закона. В своих последних сочинениях он выводил особую теорию, что Талантам нужно практиковать пытки и человеческие жертвоприношения для увеличения собственной силы. Только таким путём, утверждал он, человек может стать подобен богам.

— Разрешите взглянуть, как он жил, — попросил Киж.

— Да, конечно. — Комендант отпер замок. — Прошу вас!

Киж прошёл внутрь и стал внимательно осматривать камеру. Я не хотел заходить, но почувствовал лёгкое тепло от перстня Тау и тоже заглянул внутрь. Да, однозначно — де Сад имел отношение к масонам. И пожалуй, не меньше, чем Калиостро.

— И куда же вы дели маркиза? — поинтересовался Киж.

— Отправили в лечебницу для душевнобольных. Маркиз окончательно спятил. Всё время кричал о каких-то богах, которых надо убить. Требовал казней дворян на гильотине, звал каких-то Бальсамо и Жермена, спорил с ними и убеждал, что нужна кровь Трясугиста.

Мы с Кижом переглянулись.

— Какой ужас, — покачал головой мертвец. — Надеюсь, он не сможет сбежать из лечебницы.

— Что вы! Из Шарантона никому ещё не удалось выбраться. Вы не утомились от прогулки, ваша светлость? Не желаете отужинать?

— Желаю. Надеюсь, ваш повар так же чудесен, как и ваш рассказ об этом прекрасном месте.

За ужином де Лоне сменил тему и начал жаловаться, какие скудные выплаты казна выделяет на содержание узников. Что ему порой приходится доплачивать гарнизону из собственного жалованья и тратить свои средства на ремонт крепости. И активно намекал, что с благодарностью примет от меня пожертвование в пользу заключённых. А я делал вид, что