Смерть и рождение Дэвида Маркэнда - Уолдо Фрэнк

Маркэнд продолжал улыбаться, но его била мелкая дрожь.

- Самый лучший выход, - мягко начал Демарест, и Дейган снова сел, - это вам отказаться от услуг миссис Гор, принимая во внимание чувства ее сына, и взять миссис Смит. В таких местах, как Клирден, с приличиями очень считаются. Вы в этом могли убедиться.

- И потом, Смит нуждается в деньгах, а Гор - нет, - прибавил Дейган.

- Если Смит не угодит вам стряпней, - сказал Демарест, - я вам обещаю подыскать кого-нибудь еще.

Маркэнд спокойно ответил:

- Не в этом дело.

Дейган снова вскочил.

- В чем же дело в таком случае? Если вы не спите с этой бабой, не все ли вам равно, черт возьми, кто вам варит обед?

Маркэнд, перестав улыбаться, подошел к Дейгану.

- Я вам скажу. - Он старался не повышать голос: - Мне не все равно. Причина не та, что вы думаете. Но не ваше дело, какая...

- Нет, это будет наше дело.

- Вот увидите, - пообещал Демарест.

- Довольно. Идем, - сказал Дейган.

- Мы вас предупредили. - Демарест надел шляпу.

Маркэнд молча стоял и смотрел, как они медленно удалялись.

Маркэнд сел; он весь дрожал и только теперь почувствовал это. Реннард, эти двое людей, только что угрожавших ему, угрюмая враждебность Клирдена, Гарольд, нападающий на свою мать, Элен, которая снова носит его в себе, Тони с полными упрека глазами - все смешалось, все перепуталось в нем. Птицы уже затеяли свою шумную беседу в ветвях деревьев в саду, небо зарумянилось закатом. - Почему я дрожу? Мое тело стремится к движению. Вот что означает эта дрожь. _Вырваться_!

Дебора пришла готовить ему ужин; он был рад, что она здесь. При ней улеглось его смятение. - Дебора... Что знаю я о Деборе? - Он относился к ней, как дитя относится к своей матери.

- Посидите сегодня со мной. Поужинаем вместе, - сказал он.

Она поставила вторую тарелку и села рядом с ним.

- Скажите, - начал он, - вы знаете обо всем, что тут происходит?

- Знаю.

- Знаете ли вы, что Гарольд приходил ко мне и хотел вынудить у меня обещание больше не видеться с вами?

- Знаю.

- Знаете ли вы, что я сбросил его вниз, на дорогу?

- Он остался цел и невредим.

- Боже мой! Вы думаете обо мне больше, чем о родном сыне.

По ее лицу разлилась нежность, не направленная на пего, но вызванная его словами.

- Я люблю Гарольда, - сказала она. - Но нужна я вам.

- Знаете ли вы, что два почтенных горожанина приходили сегодня сюда, чтобы угрозами заставить меня нанять в кухарки некую миссис Смит?

- Этого я не знала. Но я понимаю.

- Гарольд приходил к ним. Он клевещет на вас.

- Это оттого, что я больше не нужна ему.

Его вопросы (чего я боюсь? почему не уезжаю домой?), его мысли (Реннард, Тони, беременность Элен...) замерли, потому что они были ложны перед лицом реальности, связавшей его с этой женщиной. Реальности не боишься и не понимаешь, ею живешь. Страх и неведение заключены в пей. Маркэнд сидел рядом с Деборой и испытывал чувство глубокого покоя. Сумерки окружали их тишиной обреченности, но реальность, связавшая их, была глубже и шире этой тишины. В ней всему находилось место. Но если б он захотел отрицать реальность, сердцевиной которой была его близость с этой женщиной, все сейчас же снова обратилось бы в хаос.

- Как вы молчаливы! - сказал он.

- Я долго жила одна.

- Дебора, я не хочу, чтобы вы уходили. До вашего прихода меня все время била дрожь. Если вы уйдете, это опять начнется.

Она внимательно оглядела его.

- Давайте навестим ваших друзей на ферме. Я хочу познакомиться с ними.

- Разве вы не знаете Стэна и Кристину?

- Я их видела. Но это другое дело. Тогда они не были еще вашими друзьями.

Прохладный ветерок подул с севера, освежая вечерний воздух.

- Лето кончается, - сказала она.

Кусты у дороги шелестели, вдалеке выла собака.

Лето тревожно металось, предчувствуя нашествие осени на свои владения. Дебора протянула руку и остановила Маркэнда. Они молча стояли и слушали в темноте, как по дороге торопливо прошлепала куда-то в сторону лягушка.

- Я боялась, как бы нам не наступить на нее, - сказала Дебора.

Молча они стояли рядом; он чувствовал легкое прикосновение ее плеча, он слышал ее дыхание. Она была как лето, и она была как ветер, сильный и порывистый, который разрушит лето.

- Идем, милый, - сказала она, и они пошли дальше.

Они сидели на скамье перед домом Стэна. Дверь была открыта, и в промежутках между редкими репликами Маркэнду было слышно, как шевелится во сне Клара. Луны не было, но на небе мерцали звезды. Ветер усилился, ночь была беспокойная и бурная под неподвижными звездами.

Стэн сказал:

- Сегодня мне приходит на ум океан. Никто из вас не переезжал океана. С берега его не узнаешь - нужно, чтоб он был кругом. Я стою на палубе. Вверху звезды... тихие. А внизу я... тоже тихий. А посередине все движется. Тело мое движется, вода движется, ревет ночной ветер. Вот потому звезды и кажутся близкими, что во всем мире только и есть тихого, что они да твоя душа.

- Стэн, милый, - сказала его жена, - расскажи им, как ты спорил с Филипом.

- Ладно, расскажу. Фил Двеллинг - это старший брат Кристины, очень богатый фермер.

- Ну уж и очень богатый.

- Что ж, у него в Мельвилле дом, и он там живет почти круглый год на доходы с фермы. И тратит деньги на свою газету и на митинги. Хороший человек. Все придумывает, как одолеть богатых банкиров.

- Брось об этом, Стэн. Ты им расскажи - знаешь, про что...

- Ну ладно, ладно! Кристина очень любит эту историю, уж я не знаю почему. - (Она уже смеялась.) - Ей кажется, что это очень веселая шутка. Но это вовсе не шутка. Ну вот. Однажды вечером собралась компания на пикник. Дело было в начале сентября, в такой же вот вечер, как сейчас. Ветер дул даже еще сильнее, в прериях он всегда сильнее. Лежим мы все на возу с сеном, и я спрашиваю Фила: "Как ты думаешь, Фил, почему ветром но сдувает звезды с неба? На чем они держатся?" Фил отвечает серьезно: "Ветер ведь дует самое большее на милю в вышину. А звезды от нас за миллионы миль". - "А-а, - говорю я, - но если звезды так далеко, как же мы их видим своими глазами?" Фил отвечает: "Очень просто. Звезды испускают волны света. Мы видим эти волны, когда они доходят до нас". - "А-а, - говорю я, - волны света... Но они пересекают ветер, чтоб до нас дойти". - "Ясное дело", - говорит Фил. "Как же тогда выходит, - говорю я, - что ветер не сдувает эти волны?" - "Потому что они совсем другие. - Тут Фил начинает злиться. - Ветер не может коснуться их". - "А кто же может коснуться их?" - говорю я. "Никто и ничто не может коснуться световых волн!" - рычит он. "А как же тогда наши глаза касаются их?" - спрашиваю я кротко.

Кристина звонко хохочет.

- Надо было вам это послушать. Всю дорогу они так спорили. Стэн до того взбесил Фила своими глупостями, что с бедным Филом чуть не случился припадок.

- Хороший человек Фил, - сказал Стэн, - но ничего не понимает. Ничего! Что называется - практический ум.

- Он-то думает, что только такие все понимают.

- Фил Двеллинг куда умнее меня. Посмотрите на него: он богатый человек. Посмотрите на меня: я бедный человек. Но он ошибается. Все американцы ошибаются. Все вы видите только факты, а факты ничего не значат.

- Что вы хотите сказать? - послышался приглушенный голос Деборы.

Трубка Стэна вспыхнула в темноте: он сделал глубокую затяжку.

- Хорошо, давайте объясню. Вы берете кучу фактов: лошадь, пятидолларовая бумажка, гитара, нарядное платьице для Клары, фунт вырезки для Дэви... звезда... автомобиль Фила... мысль. Вы, американцы, все это называете фактами. Вы говорите так: мы изучаем каждый факт в отдельности и все о них узнаем. Ну что ж, вы так и поступаете - и ничего не узнаете. Они существуют вовсе не в отдельности. Они все связаны вместе. Если это раз навсегда не запомнить, можете изучать свои факты до самой смерти, и все равно ничего не будете знать.

- Вот человек, который знает бога, - послышался во тьме голос Деборы.

- Бога! - вскричал Стэн. - К черту бога! Бог принадлежит священникам. Видал я в Польше, чего стоит ваш бог!..

- Вы человек, который знает бога, - повторила Дебора тем же ровным голосом. - При чем здесь священники или ваши собственные слова?

- Стэн, - сказала Кристина, - принес бы ты вина.

Поляк пошел к темному сараю и зажег фонарь.

- Кажется, что мы далеко-далеко от Клирдена, - произнес Маркэнд. И тотчас же в тишине Клирден обступил его. В колеблющемся свете фонаря он увидел худое лицо Стэна, покосившуюся крышу на фоне мерцающего неба. Он услышал, как воет ветер под звездами, неподвижными и далекими. Ему захотелось сказать: "Кристина! Что нам делать здесь? Вернемся, Кристина, вы - к своему брату, я - к своей жене". Стэн принес вина...

Лето еще боролось. В начале сентября выпадали дни, когда солнце осушало холмы своим пламенем, и в сверкающем воздухе тучей носились насекомые. Но земля продолжала свой путь, осень пятнами ложилась на ее зеленые плечи, уходившие от солнца, и все дольше задерживалась на ее лице ночная тень. Маркэнд склонялся перед закатом года, как перед видением своей судьбы. И он подходил к закату. Как и багровые мерцающие холмы, он попал в безвыходный круг обреченности.