Уголовно-правовые взгляды Н.Д.Сергеевского - Александр Чучаев

Хороший практик-судья должен быть знаком с множеством бытовых черт своего народа, знание которых необходимо для правильного приложения уголовного закона, но которые совершенно чужды иностранцу и могут быть чужды даже русскому человеку в силу особенностей его воспитания и образования. Такое знание необходимо, например, при обсуждении случаев семейной и домашней кражи в крестьянских семьях, где большая часть движимого имущества считается общей; при обсуждении так называемых символических оскорблений и т. п. Определение субъективной виновности во многих случаях пользования и присвоения чужого имущества, равным образом, может быть сделано правильно лишь при посредстве знания различных обычаев и воззрений народных и т. д. «Даже для надлежащего уразумения положений Уложения о наказаниях, – говорит Кистяковский, – изучение обычаев народа представляет величайшую важность и в состоянии бросить яркий свет на иные постановления наших уголовных законов. Более обширными и более обстоятельными исследованиями можно будет доказать, что то, что считается в наших законах заимствованным из церковного права или иностранных обычаев или законов, есть кость от кости и плоть от плоти народной».

Значение народных правовоззрений в вопросах de lege ferenda не подлежит никакому сомнению; но ближайшее определение этого значения представляется делом весьма сложным.

В литературе уголовного права мы находим по этому вопросу, большей частью, лишь общие указания: «всякое правоопределение, говорят, например, немецкие писатели, должно соответствовать живущей в обществе идее о справедливом»; «уголовные законы, не основанные на обычаях страны, всегда будут заключать в себе нечто отталкивающее, возбуждающее сомнение… уважение к ним поэтому ослабляется»; «общенародные правовоззрения должны лежать в основе уголовного правосудия, в противном случае оно не будет иметь жизненной силы» и т. д. Из наших писателей Муллов (Значение народных юридических обычаев. Журн. М-ства юстиции. 1862) прямо говорит о возведении юридических обычаев в закон: «такой закон, созданный из свежего материала, всегда будет жизненным, целительным, а не мертвой только буквой, формой, созданной отвлеченно от жизни, ее условий, потребностей. Законодатель должен подметить проявление юридической, самобытной народной жизни, юридические обычаи и потом, подметивши, собравши их, возвести к единству, к общим началам и на основании уже этих начал и общих выводов создать закон, который бы ближе подходил к условиям и требованиям живой народной жизни. Однако думается нам, даже самый ярый поклонник народных обычаев должен согласиться, что существуют такие обычные правила и такие правовоззрения, внесение которых в кодекс равнялось бы возвращению к первобытному, младенческому строю правосознания. В самом деле, нормы народных правовоззрений, если они не устарели, могут соответствовать лишь наличным, настоящим потребностям и интересам, настоящим условиям жизни; народные правовоззрения суть правовоззрения большинства. Между тем государство имеет в виду, кроме настоящего, также и интересы, и цели будущего; оно является представителем и охранителем не только большинства граждан, но и самого ничтожного меньшинства.

Уголовные уложения заключают в своем составе различные части или элементы, по отношению к которым значение народных правовоззрений весьма различно. Таких элементов усматривается четыре: во-первых, конструкция общих уголовно-правовых принципов, вытекающих как вывод из частных определений права различных областей; во-вторых, общие определения, построенные при помощи данных, добываемых науками, изучающими природу человека; в-третьих, формы наказания и содержание карательных мер; в-четвертых, определение области наказуемых деяний и их сравнительной тяжести.

Конструкция общих правовых принципов, составляющих лишь отвлечение или вывод от частных определений права разных областей, каковы: учение о действии уголовного закона во времени и в пространстве; определения об уголовной давности; определение области частных преступных деяний; конструкция института необходимой обороны и т. п. вовсе не может быть подчинена господству народных правовоззрений. Юридическое правило non bis in idem давно известно русскому народному правосознанию в формуле «с одного вола двух шкур не дерут»; порядок наказуемости в случае совокупности преступных деяний точно также – «за семь бед один ответ»; но уголовный закон для установления относящихся к этим вопросам положений вовсе не нуждается в справке с народными правовоззрениями и тем менее может подчиниться им, если бы оказалось, что взгляд населения расходится с представлениями, вытекающими из основных принципов действующего права.

Конец ознакомительного фрагмента.