Трансфер на тот свет - Лев Юрьевич Альтмарк

согласие, мент? – мой собеседник начинает хрипло хохотать, но быстро обрывает смех и продолжает: – Через пару часов наш замечательный профессор всё подготовит, чтобы ты мог отправиться на беседу к Тесле, и там ты пробудешь столько, сколько потребуется, но вернёшься только с положительным результатом…

Да уж, весёленькое начало нашего общения! Попробуем потянуть время, а потом что-нибудь придумаем:

– Профессор говорил, что там можно находиться два-три часа максимум…

– Сколько потребуется, повторяю, столько и пробудешь. Хоть двое или трое суток. Нужно будет, тебе на подмену ещё человека пришлют, подскажешь ему всё, что надо сделать.

– Это значит, – усмехаюсь, – что я помру там окончательно и бесповоротно?

– Помрёшь – не велика потеря. У тебя что, выбор есть?

– Выбор всегда есть, – выдаю известную банальность и тут же прикидываю, что выбора-то у меня на самом деле никакого нет.

Мой собеседник, лица которого я так ещё и не разглядел, оставляет народную мудрость без внимания. В комнате, где я нахожусь в положении египетской мумии, наступает тишина.

– Чего в темноте сидим? – не успокаиваюсь и прикидываю, что неплохо было бы вывести своего похитителя из равновесия, чтобы он совершил какую-нибудь ошибку, которая даст мне шанс выбраться отсюда. – Позволь хоть ясное личико твоё разглядеть, если ты такой добрый и милосердный человек! Испугался мента, которого ты замотал, как мумию? И где мой закадычный приятель, профессор Гольдберг?

– Какой-то ты беспокойный мент! – голос сразу становится ворчливым и неприятным. – Нет здесь твоего друга, но скоро мы к нему поедем, не беспокойся. Сегодня же и встретитесь.

– А что же он мне врал, будто ждёт около дома?

– Тебе-то какая разница, где он тебя ждёт? Встретитесь, не сомневайся.

Видно, моему собеседнику надоело общение со мной, и я слышу шаги, потом распахивается дверь, и брызнувший свет на мгновенье освещает его спину. Это совсем не тот сутулый и высокий человек, которого я видел на снимках Карины, а, наоборот, коренастый и полный мужичок. Дверь захлопывается, и я остаюсь в темноте, намертво привязанный к стулу противно поскрипывающей липкой лентой.

В самый бы раз задуматься о вечности, ведь никаких вариантов моего спасения пока не просматривается. Вряд ли стоит рассчитывать на то, что в самую последнюю минуту случится что-то из ряда вон выходящее, и мы вместе с профессором вырвемся из лап подлых торговцев оружием, возжелавших завладеть с нашей помощью секретами легендарного серба. Фиг им, а не секреты! От этих секретов всем только неприятности, а уж мне-то они нужны меньше, чем кому бы то ни было…

Слышу, как в другой комнате звонит мой телефон, отнятый вместе с пистолетом, но никто, естественно, отвечать на звонок не собирается. Кто бы это мог быть? Жена меня, что ли, разыскивает, ведь я выскочил из дома, не сказав ей ни слова? А может, кто-то из полиции?

Наконец, дверь распахивается, и мой мучитель входит, опять отворачивая лицо. Если не хочет светиться, значит, шансы у меня ещё есть. Собирались бы грохнуть – прятать лица не стали бы. Мужичок натягивает мне на глаза чёрную шапочку и начинает, кряхтя, разматывать ленту:

– Поехали. Профессор подготовил всё, что нужно, и уже ждёт нас. И, пожалуйста, без сюрпризов – из твоего же пистолета замочу…

– И профессора ждёт та же участь, что и меня?

– Какая участь?

– Переселиться в загробный мир.

– Никто никого туда переселять не собирается. Да и ты, если сделаешь всё, как скажут, вернёшься к жене домой и ещё денег срубишь за работу.

– Сколько?

– Шеф тебя не обидит. Но не моё это дело – чужие деньги считать.

– Ну, если уж ты в курсе дел, то ответь: что я могу сделать, когда секретарь (или кем он служит у Теслы?) к нему и на пушечный выстрел не подпускает.

– Это уже твоя проблема. Я таких тонкостей не знаю. Сделай так, чтобы подпустил. Впрочем, наш шеф тебе сам всё объяснит. Он лично хотел с тобой побеседовать. Со всеми вопросами – к нему.

– Инструктаж перед дорогой?

– Ага, что-то вроде того. Руки протяни…

Теперь уже клейкой лентой он заматывает мне руки, а шапочку на голове натягивает до самого подбородка.

– Сейчас поедем, – бормочет он в ухо. – Веди себя спокойно и не заставляй меня нервничать. Я тогда не только плохо веду машину, но и обижаю всех, кто мне мешает.

Меня привозят в какой-то незнакомый дом, до которого добирались почти полчаса. Притом не стояли в пробках, а именно мчались на хорошей скорости. То есть это, по всем предположениям, не центр города. Всю дорогу мой напарник молчит и, когда я в очередной раз дразню его вопросом, почему профессора Гольдберга нет с нами, заводится с пол-оборота и душевно материт меня. Сразу чувствуется, что русский язык у него не выученный, а самый что ни на есть родной. Таким красочным оборотам ни в американских шпионских школах, ни тем более в Эмиратах не обучат, и это несколько обнадёживает. Всё-таки появляется мизерная надежда, что бывший соотечественник тебя в обиду не даст. Правда, совсем мизерная…

– Неужто и российские эфэсбэшники засветились в этом деле? Ты же, брат, из конторы, верно? – по-прежнему пытаюсь вывести из себя мужика и заодно прощупать на принадлежность к спецслужбам, но он теперь стойко молчит, лишь вертит баранку и изредка стреляет в мою сторону ненавидящим взглядом. Чувствую это даже сквозь шапочку, плотно надвинутую на глаза.

И только когда мы заходим в дом, шапку наконец стаскивают с моей головы, и я могу осмотреться. Больше приматывать меня лентой к стулу не собираются, но теперь уже мой сопровождающий не сводит с меня моего же пистолета, и предохранитель на нём снят. Видно, парнишка умеет обращаться с оружием.

Лишь сейчас появляется возможность разглядеть его физиономию, которую он прежде усердно прятал от меня. Наверное, раньше у него были некоторые сомнения в том, что я буду вести себя как пай-мальчик и не попробую освободиться, чтобы сдать его полиции, но теперь сомнений нет. Это как раз не очень радует. И так шансов было немного, а сейчас и того меньше.

Физиономия у моего цербера самая заурядная, не обезображенная интеллектом. Видно, обыкновенный исполнитель вроде тех двух, «легионеров». Но этот, сразу чувствуется, жёсткий и исполнительный: договориться с таким практически невозможно, потому что для него главное – выполнить приказ и получить вознаграждение. А размышлять или делать что-то по собственной инициативе такая публика не привыкла. Да ей и не велено. Хотя… о чём я сейчас думаю? Чем я его могу отблагодарить, кроме как ответным ударом по шее? И он это прекрасно понимает. Встречал я