Дом у последнего фонаря - Анна Малышева

— Олег и Светлана. — Александра сунула телефон в карман и повернулась к Эрделю, молча созерцавшему могилу. — Почему не приехала Лиза?! Она так любила отца!

— А позвонить ей можно?

— Телефон выключен. Почему никто больше не пришел? Почему вдруг перенесли похороны? Случилось что-то очень серьезное.

Эрдель пожал плечами. Могильщик, выбросив окурок и собрав инструменты, поплелся к зданию конторы, белевшему вдали за облетевшими деревьями. Александра чувствовала себя абсолютно одинокой. Никому не было дела до случившегося. Женщина понимала, что Эрдель, пришедший из вежливости, вряд ли будет терзаться теми же вопросами, что она.

— Надо бы съездить к Светлане, — неуверенно произнесла Александра.

— Бог ты мой, зачем? — Эрдель, склонившись над могилой, читал надписи на лентах. — Я смотрю, многие отметились. Но никто не соизволил явиться лично.

Александра вдруг осознала, что адрес вдовы ей неизвестен. «Квартира где-то в Сокольниках… Иголка в стоге сена!»

— Тогда поедем на Яузский бульвар, — решила она. — Там живет Лиза. Я беспокоюсь за нее, понимаете?

— Не очень, — честно ответил Эрдель.

— Если отвезете, расскажу по дороге. — Видя, что мужчина колеблется, Александра, неожиданно для себя самой, схватила его за рукав пальто: — Мне нужно это рассказать! То, что я узнала в последние дни, просто душит меня!

— А вы уверены, что я должен это узнать? — Коллекционер не сводил с нее пристального взгляда.

— Да! У вас почти такой же молитвенник, как тот, что я пыталась продать вам. Вчера я изучила свой… Помните, я вам когда-то говорила, что из него вырезана заупокойная месса? Так вот, она нашлась. Постойте, это вас заинтересует! — Александра заметила раздраженное движение коллекционера. — Вырезанная месса оказалась из вашего молитвенника! Там Святая Жоанна. А в ваш молитвенник вшита моя месса, с Девой Марией.

Эрдель переменился в лице. Александра, дрожа всем телом, не то от волнения, не то от пронизывающего ветра, продолжала:

— Кто-то вырезал и переменил мессы. Я не знаю кто. Лыгин говорил, что не делал этого. И даже после всех обманов, которые вскрылись, я продолжаю ему верить. Если бы он сделал это, то не стал бы скрывать. И теперь, стоя возле его могилы, я повторяю: это явно сотворил не он. Молитвенник попал к нему уже испорченным. Угадайте, от кого Лыгин получил книгу?

— От… кого? — хрипло спросил Эрдель, загипнотизированный напором художницы.

— От Олега Буханкова. Да-да, от того, кто продал и вам порченый молитвенник. Олег мой старый знакомый, мы учились вместе в Питере, в Академии художеств. В ту пору не было парня тише и скромнее. Впрочем, я не знала его толком. Он поклялся мне, что «молитвенник Джейн Грей» — находка всей его жизни. Но Джейн Грей вовсе не нуждалась в католическом молитвеннике, так как была протестанткой. Это сразу пришло мне в голову, но он сумел меня переубедить. Впрочем, мне самой нравилось верить в эту выдумку. Олег лгал и не только в этом. Он явно САМ вырезал страницы в обоих молитвенниках и отдал книгу Лыгину уже в испорченном состоянии. Вашу книгу он попытался замаскировать под целую. Кто, кроме него, мог все это проделать?! Когда вы купили молитвенник?

Эрдель покрутил шеей, словно его душил шарф:

— Прошлым летом.

— Тогда же и Лыгин отдал мне молитвенник для продажи. Значит, Олег одновременно сбыл с рук обе книги…

— Но что за комедию он устроил с заупокойными мессами?! — воскликнул коллекционер. — Зачем ему надо было портить себе репутацию, рисковать ссорой со мной, с Лыгиным, с вами?!

— Не знаю… — устало проговорила Александра. — На этот вопрос может ответить только сам Олег. Но комедия, Евгений Игоревич, закончилась очень скверно. Месса со святой Жоанной обнаружилась на письменном столе Лыгина, на даче, вся испачканная кровью. Правда, не его собственной, а вороньей. Вскоре после этого погиб и сам Лыгин. Он приносил жертвы Бафомету, слышали о таком герметическом божестве?

Эрдель поднял руку, словно собираясь отгородиться, но тут же опустил ее:

— Что за история? Впервые слышу, чтобы Лыгин этим занимался!

— Это одна из историй, которые мне пришлось проглотить в последние дни. — Женщина взглянула на часы. — Одна из горьких пилюль, от которых меня уже выворачивает…

Произнеся эти слова, женщина вдруг запнулась. Она услышала отголосок какой-то дальней мысли, которую не успела толком осознать. Эрдель, успевший к тому моменту опомниться, воспользовался паузой:

— Вы хотите сказать, Саша, что смерть Лыгина связана с его мистическими изысканиями?

— Не знаю… — отрывисто ответила она. — Мне известно лишь то, что знают все. Он погиб насильственной смертью, в его горле торчал нож. Но еще был проведен некий ритуал, обряд… Лыгин желал обрести бессмертие…

— Бессмертие… — эхом откликнулся Эрдель. — Немыслимо, чтобы он в него верил.

Александра вдруг перестала ощущать холод. Ей стало жарко.

— Поедемте скорее на Яузский бульвар! — взмолилась она. — Вдруг мы там застанем Лизу? Я за нее очень боюсь!

Эрдель больше не возражал. Он казался оглушенным потоком вылившейся на него информации и всю дорогу, затянувшуюся из-за послеобеденных пробок, не сказал ни слова. Молчала и женщина, спрятав лицо в меховом воротнике куртки. Художницу время от времени била нервная дрожь. Мысли вращались по замкнутому кругу. «Отчего перенесли похороны? Почему не было Лизы? Пропали таблетки. Она могла их взять. Раз в жизни и святой грешит. И может, заспалась она вовсе не из-за гипноза, а просто приняла несколько штук, сделала пробу… А теперь решилась на большее… Только бы я ошибалась! Только бы она вернулась к себе, на Яузский бульвар, и сама открыла мне сейчас дверь!»

Александра несколько раз пыталась дозвониться до Лизы, Светланы и Олега, но ни один номер не ответил.

Лифт в доме Лыгина не работал. Эрдель отказался взбираться на девятый этаж пешком.

— У меня сердце не в порядке, а уж после гриппа и подавно задыхаюсь. Подожду в машине. Если будет что-то срочное, звоните.

Кивнув, Александра побежала вверх по лестнице. Она не останавливалась передохнуть и к тому моменту, когда достигла последнего этажа, едва держалась на ногах.

Нажав кнопку звонка на косяке знакомой двери, женщина расслышала внутри глухое электронное курлыканье. Но тишина квартиры больше не была нарушена ни единым звуком.

Прижавшись спиной к стене, художница медленно сползла по ней и присела на корточки. Она вдруг ощутила такую невероятную усталость, что была готова лечь на затоптанный плиточный пол. «Почему я в былые времена не сделала копии ключей? Замки не сменили. Сейчас бы открыла дверь и осмотрела квартиру. Что за идиотская щепетильность?»

Она сидела, рассматривая мелкий мусор на сдвинутом коврике перед дверью. Даже коврик был прежний, малиновый, вытертый посередине. «Может быть, тут давно никто не живет. С чего я вообще взяла, что Лиза обитает здесь? Она ведь сказала только, что уехала от матери…»

Дверь квартиры, расположенной напротив, внезапно отворилась. В щели показалась голова, повязанная цветным платком, на манер тюрбана. Александра узнала соседку, с которой некогда здоровалась и перекидывалась общими фразами. Эта пожилая женщина день-деньской сидела в четырех стенах.

— А я смотрю в глазок, вы или не вы? Здравствуйте. — Стягивая на груди кофту, соседка приоткрыла дверь пошире. — Кого-то ждете?

— Лизу. Она здесь живет?

— Здесь, здесь, — кивнула женщина. — Только ее что-то уже несколько дней не видно.

— Лиза временно переехала к матери, в Сокольники. — Александра поднялась, разминая занемевшие от сидения на корточках ноги. — Вы не знаете?.. Ведь Дмитрий Юрьевич умер.

По-птичьи пискнув, соседка прижала ладони к увядшим губам:

— Неужели?!

После этого Александра была вынуждена зайти к ней в квартиру. Женщина буквально втащила ее за руку в прихожую и, захлопнув дверь, принялась допрашивать:

— Как он умер? Когда? Где? На даче, верно? Спасти пытались? «Скорая» приезжала?

Александра покорно рассказала все, не умолчав и о ноже. Пожилая женщина судорожно вздохнула:

— Я что-то подобное предчувствовала. Я сразу, как он уехал за город, о чем-то таком и подумала. Поселиться в такой глуши!

— Мне пора, меня ждут. — Александра взялась за дверную ручку.

— Погодите, я хотела спросить… — замялась женщина. — Его дочка, Лиза, она… ни при чем?

— Что?! — Художница сдвинула брови. — Почему вы считаете, что Лиза имеет к этому отношение?

— Последний раз, когда я ее видела, она была словно не в себе… — Соседка волновалась, то и дело облизывая пересыхающие губы. — Вернулась откуда-то очень поздно, чуть ли не на рассвете. Хлопнула дверью так, что я проснулась. А когда я рано утром пошла в магазин, Лиза как раз тоже вышла. У нее был такой вид… Измученная, спит на ходу. Я с ней поздоровалась, она — ноль внимания. Вообще-то Лиза вежливая, — тут же оговорилась женщина. — Но в то утро она будто ослепла и оглохла. Вдруг сказала, очень громко: «Нет, я не могу!» И вернулась в квартиру, захлопнула дверь.