История тела сквозь века - Жаринов Евгений Викторович

С 1478 года вышел обновленный устав ордена антонитов, согласно которому в начале своего пребывания в госпитале больной должен предстать пред алтарем. Для этого устраивалась специальная «приемная» литургия. Перед ночлегом он получал хлеб и вино.

Первую ночь пациент проводил в сводчатой части привратницкой, а рядом с ним находилась сестра, которая бодрствовала. Утром больной проходил обследование, целью которого было установить, что он не плут и мошенник, а действительно болен и может быть принят в госпиталь антонитов. Также нужно было убедиться, что братья готовы принять этого человека в свои ряды (при обследовании присутствовали все способные передвигаться пациенты госпиталя, независимо от пола, а вот присутствовал ли при этой процедуре врач, точно неизвестно).

Устав ордена строго предписывал принимать в общину каждого – мужчину или женщину, любого звания и достатка, – кто болен антониевым огнем.

После процедуры в часовне привратницкой проходила первая часть ввводной литургии. Больному выдавали орденское платье. Потом начиналась собственно литургия. Читались соответствующие молитвы. На лоб больному наносили пеплом знак креста, остригали волосы, а затем, когда помещение покидали все, кроме духовника (которому также было поручено ведение всей литургии), больной исповедовался.

После этого члены ордена вновь собирались вокруг больного, и читались новые молитвы. Листок с фрагментом одной из таких канонических молитв Матиас Грюневальд изобразил на Изенгеймском алтаре в правому нижнем углу сцены «Искушения св. Антония», из чего историки делают вывод, что сам художник во время работы над алтарем присутствовал на такой литургии в Изенгейме. На листке готическим рукописным шрифтом написан следующий текст: «Где был Ты, милосердный Иисусе, где был Ты? Почему с самого начала не явился исцелить мои раны?»

После этого члены ордена вместе с больным проходили через восточные ворота церкви в алтарную часть, к бронзовой чаше позади алтаря, которая еще с утра наполнялась «водой св. Антония» (для этого использовался глубокий колодец с юго-восточной стороны церкви, составлявший символическую параллель с высокой башней в северо-западном углу и напоминавший о видении пророка Иезекииля, в котором вода, текущая из-под порога храма, все вокруг делает здоровым – этот образ, конечно, имел для антонитов-врачевателей особый смысл).

Вся церемония происходила перед огромным Изенгеймским алтарем с его выразительными живописными сценами, которые наверняка производили на новоприбывших сильное эмоциональное впечатление. Выполнялся ритуал окропления больного святой водой, что отсылало к обряду крещения, а также к ряду чудесных эпизодов из жития св. Антония (судя по размерам чаши и наличию стока под алтарем, омовение было далеко не символическим). Читались молитвы. Затем пациента подводили к изображающему сцену Распятия закрытому алтарю, где совершалась заключительная часть литургии. Снова возносились молитвы. Затем больной получал отпущение грехов. Кроме того, в соответствии со средневековым обычаем, над смертельно больными – которому к тому же, возможно, предстояла ампутация – совершался ритуал помазания больных (таинство елеосвящения).

После этого совершалось таинство Причастия, точнее viaticum, то есть последнего причастия, или причастия перед смертью. При этом, вероятно, створки алтаря раскрывались, и перед глазами больного представали картины Воплощения и Воскресения Христа. На последнем этапе литургии Изенгеймский алтарь раскрывался уже полностью, и присутствующим открывались скульптурные образы святых покровителей ордена, а также живописные полотна со сценами из жизни св. Антония. Теперь больной приносил своего рода «присягу».

Принятие в госпиталь антонитов было в конечном счете равнозначно вступлению в сам орден. Так что даже в случае выздоровления человек оставался в лоне ордена. Каждый больной должен был произнести на Евангелии торжественную клятву, включавшую три классических обетаордена антонитов: бедность, безбрачие и послушание. Больной клялся в верности и послушании ордену, ему же он целиком или частично оставлял свое имущество и брал на себя обязательство отныне жить в половом воздержании. Только после этого он по-настоящему принимался в госпиталь. Литургия заканчивалась. После торжественного ритуала принятия в госпиталь больной передавался заботам врачей.

Маттиас Грюнвальд. Изенгеймский алтарь. Пациент, страдающий тяжёлым эрготизмом. XVI век

Врачами были либо «светские братья» (не являющиеся духовными лицами члены ордена), либо (в большинстве случаев) лекари, работающие по договору. Последние пользовались большим уважением и составляли гордость и славу монастырского госпиталя. Чаще всего совершалась ампутация отмирающих конечностей. Операции, скорее всего, проходили на верхнем этаже привратницкой. Лечили ли в Изенгейме от каких-то других заболеваний, помимо эрготизма, остается неясным. Во всяком случае, люди с похожими симптомами явно попадали к антонитам, даже если на самом деле страдали от другой болезни, в том числе даже раненные в военных битвах и прочих кровавых столкновениях – при плохом уходе у этих людей развивались осложнения в виде газовой гангрены.

При слабом развитии медицины внимание обращалось главным образом на поверхностные симптомы (в первую очередь язвы, гнойники), так что в категорию больных антониевым огнем попадали страдающие заболеваниями с дерматологическими проявлениями: собственно эрготизмом, а также газовой гангреной, старческой гангреной и даже язвенным сифилисом. Поэтому не исключено, что на известном фрагменте сцены «Искушения св. Антония» на третьей развертке Изенгеймского алтаря Матиас Грюневальд изобразил не больного эрготизмом, а человека на поздней стадии сифилиса.

Есть также мнение, что заболевшие чумой тоже находили приют в госпиталях ордена антонитов. При некоторых монастырских госпиталях существовал даже отдельный лепрозорий для заразных больных. Может быть, не случайно образ распятого Христа на первой развертке Изенгеймского алтаря напоминает чумного. Уход за больными чумой играл в то время значительную роль в деятельности многих благотворительных учреждений. О масштабах этого заболевания свидетельствует хронология эпидемий чумы, которые буквально каждые 10 лет вспыхивали в Эльзасе XVI века.

Лечение в монастырском госпитале было простым, но нередко эффективным. В соответствии со средневековыми правилами терапии, пациенты получали усиленное питание, которое было призвано восстановить их силы. Благодаря значительным запасам качественного зерна, монастыри имели возможность кормить своих подопечных хорошим хлебом. Также в обычный рацион больных входила свинина, которой в достатке было у антонитов (за свою богоугодную деятельность орден получил право свободного выпаса свиней).

Но свиньи давали монахам не только мясо: благодаря хорошей приникающей способности свиного сала, оно использовалось в качестве важного ингредиента при приготовлении мазей. Одной из таких мазей, использовавшихся для наружных притираний, был так называемый «бальзам св. Антония». Основными ингредиентами этой целительной смеси были: свиной жир и сало, смола и воск, ярь-медянка, капустные листья, марь, латук, подорожник, листья бузины, мать-и-мачеха, листья и побеги малины и ежевики. Использовались в первую очередь целебные травы с ранозаживляющим, вяжущим и противовоспалительным действием: сферой применения были кожные заболевания.

Некоторое время считалось, что в сцене «Посещения св. Антонием Павла Отшельника» на третьей развертке Изенгеймского алтаря Матиас Грюневальд изобразил как раз те травы, из которых готовился этот лечебный бальзам, однако тщательные исследования состава и рецептуры показали, что лишь два вида изображенных на картине растений входили в состав изенгеймской мази.

Не меньшую целительную силу приписывали в Средние века вину. В госпиталях ордена антонитов в качестве лекарства использовалось главным образом «вино св. Антония». Некоторые исследователи утверждают, что это был всего лишь крепкий винный уксус, однако большинство все же сходится на том, что это было обычное вино с добавлением целебных трав.