Между никогда и навечно (ЛП) - Бенсон Брит

Леви заводит грузовик как раз в тот момент, когда мой телефон начинает звонить, и я неуклюже поворачиваюсь, чтобы достать его из кармана.

— Рыжий, — выдыхаю я в трубку.

— Где ты? — его голос ровный, без намека на панику, но я знаю, что она, вероятно, есть.

— Я в порядке. Я с… — я перевожу взгляд на Леви. Он смотрит прямо в лобовое стекло. — Я с местными жителями. Они показали мне выход. Тебя кто-нибудь видел?

— Нет, — отвечает он, звуча так, будто бежит. — Местные могут отвезти тебя обратно к дому?

Я сглатываю и снова смотрю на Леви. Он кивает, подтверждая, что слышал вопрос, но на меня по-прежнему не смотрит.

— Да.

— Я буду у ворот. Впущу вас.

Я говорю ему «хорошо» и отключаюсь.

— Где дом? — спрашивает Леви резким и холодным голосом. Ни тепла. Ни нежности. Ничего, кроме стальной формальности и тонко завуалированного гнева.

Я называю ему адрес, и он включает поворотник, разворачивая грузовик и направляясь обратно в мою часть города.

— Эти люди достойны осуждения, — раздается с заднего сиденья голосок Бринн. Я почти о ней забыла. — Они были так грубы.

— Черт, — ворчу я, зажмуриваясь. — Прости, Бриннли. Ты в порядке?

— О, да, я в порядке. Но это было просто возмутительно.

Я фыркаю от смеха. Ну что за кайфовый ребенок.

— Мне жаль, что вы так и не получили кофе, — сочувствует она, и хотя я не могу ее видеть со своего места на коврике, в ее голосе слышится искренность.

— Все в порядке, Босс, — весело отвечаю я, — я получу свой латте позже.

Изо всех сил пытаюсь вести себя так, будто весь этот инцидент не вызвал во мне крайнюю неуверенность. Просто еще один день из жизни печально известной рок-звезды. Просто еще один кошмар отвергнутой любовницы. Ничего страшного. Я не напугана. Такая же спокойная и хладнокровная, как и всегда.

Я чувствую, как грузовик тормозит, и вижу через лобовое стекло кованые железные ворота моего арендованного жилища. Они медленно открываются, и Леви заводит грузовик во двор. Я приподнимаюсь с коврика и тянусь к дверной ручке, встречаясь через окно с взглядом Рыжего.

— Ему нужно с тобой поговорить, — обращаюсь я к Леви.

Он без слов заглушает мотор, но поворачивается к Бринн.

— Оставайся здесь.

— Но, папа, я могу…

— Бринн. Оставайся. Здесь. Это не обсуждается.

Я смотрю на ее нахмуренные брови, а выпяченную губку. Впервые с момента нашей встречи она действительно выглядит на свой возраст. Фыркнув, она скрещивает руки на груди.

— Ну, и прекрасно.

Леви открывает дверцу и выходит из машины, и я делаю то же самое, пользуясь моментом, чтобы послать Бринн улыбку.

— Было приятно познакомиться с тобой, Босс.

Ее губы подрагивают в едва заметном намеке на улыбку, затем она отводит взгляд, продолжая дуться. Сдержав смешок, я захлопываю дверцу пикапа. Зигги не видно, значит, она внутри. Я бы спросила о ней, но Рыжий уже бурно спорит с Леви, когда я подхожу к ним. При виде бумаг в его руке я напрягаюсь.

— Я ни под чем не поставлю свою подпись, — рявкает Леви.

— Это ради вашего же блага, как и ради блага мисс Лавлесс, — рычит в ответ Рыжий.

Челюсти обоих мужчин стиснуты, бицепсы напряжены. Рыжий на пару дюймов выше Леви, но мне кажется, Леви бы устоял — по крайней мере, в течение нескольких минут — если бы им пришлось схлестнуться.

Леви теперь больше. Более мускулистый. Не громоздкий, как от поднятия тяжестей в тренажерном зале, но поджарый и крепкий. Прибавил мышц во всех нужных местах. Трудился руками. Прежде чем я успеваю остановиться, в сознании проносится изображение его обнаженного тела надо мной, и я не могу не задаться вопросом, как бы он сейчас выглядел. В той же позе. В тех же действиях. Но взрослый Леви.

— Что происходит? — спрашиваю я, расправляя плечи.

— Местный не хочет подписывать соглашение о неразглашении.

Я бросаю взгляд на Леви, но он не перестает пялиться на Рыжего.

— Почему?

— Не хочу, чтобы мое имя упоминалось в каких-либо документах, касающихся Сав Лавлесс, — отвечает Леви Рыжему, и во мне вспыхивает ярость. Стиснув зубы, вдыхаю через нос, прежде чем заговорить, и прожигаю взглядом его лицо.

— Если думаете, что сможете передать информацию в прессу за деньги…

Леви уничижающе смеется, и когда, наконец, смотрит на меня, я изо всех сил стараюсь не вздрогнуть. Вместо этого выпрямляю спину и сужаю глаза. Огонь против огня.

Если он может вести себя как засранец, то и я могу.

— Я сказал, что не хочу, чтобы мое имя упоминалось хоть с чем-то, касающимся тебя. Не хочу ассоциации. Я ни хрена не собираюсь сливать прессе.

Боже, это больно. Я сильнее скрежещу зубами, вена на моей шее пульсирует так быстро, что кажется, вот-вот взорвется.

— Если не подпишешь соглашение о неразглашении, мы будем вынуждены действовать на опережение. Связаться с лейблом. Кто знает, как поступят они, чтобы повернуть историю в мою пользу…

— Какую еще нахрен историю?

— Какую бы ты ни выдумывал ради денег от СМИ.

Это блеф. Я блефую. Он говорит, что не обратится к прессе, и я ему верю, но будь я проклята, если позволю ему выиграть. Я делаю шаг вперед.

— Меня защитят в любом случае. Подписание соглашения о неразглашении облегчит жизнь всем.

Леви поднимает бровь и склоняет голову набок.

— Потому что лейбл проделал большую работу, чтобы твое прошлое не попало в таблоиды, да?

Смысл его слов подобен удару под дых. Мне хочется охнуть. Хочется вздрогнуть. Хочется ударить посильнее. Ничего из этого я не делаю. Лишь наклоняю голову в противоположную сторону и тоже приподнимаю бровь.

— А ты хочешь воспользоваться этим шансом?

Мы смотрим друг на друга четырнадцать секунд. Да, я считаю про себя, ожидая. Моргаю один раз, а потом вижу, как он сдается. Его ноздри раздуваются, звучит еле слышное рычание, от которого пальцы на ногах подгибаются, а затем Леви поворачивается к Рыжему.

— Где гребаная ручка?

Рыжий шлепает в ладонь Леви документы, а затем ручку, и Леви подписывает, не читая.

— Вы не можете…

— Без проблем, — перебивает Леви Рыжего, а затем сует подписанное соглашение о неразглашении обратно в его татуированные руки.

Леви поворачивается, чтобы уйти, и я обращаю внимание на маленькую девочку в грузовике. Ради нее я выдавливаю из себя улыбку и машу рукой на прощание, как раз в тот момент, когда передо мной встает широкая грудь. Я вскидываю голову и поднимаю глаза, чтобы встретиться глазами с Леви. В очередной раз его переполняет едва сдерживаемый гнев, и мне хочется вбить ему в голову немного здравого смысла.

Почему, черт возьми, он так со мной обращается? Вообще-то, это мне надо на него злиться. А не наоборот.

— Что? — цежу сквозь зубы и вижу, как на его щеке дергается мускул.

— Держись подальше от моей дочери.

У меня отвисает челюсть, а глаза широко распахиваются. На мгновение я действительно теряю дар речи. Заставляю себя сглотнуть и сжимаю кулаки по бокам. Не может быть, чтобы я правильно расслышала.

— Прости, что ты только что сказал?

— Я сказал: держись подальше от Бринн. Она хороший ребенок и, к сожалению, боготворит тебя.

Я моргаю, ожидая продолжения, но больше он ничего не говорит. Да этого и не нужно. Я узнаю этот тон. Узнаю эти слова и чувство, которое он так громко ими выразил.

— Так ты боишься, что я… что? Развращу ее? Заражу своим сомнительным поведением твою семилетнюю дочь?

После моего заявления его лицо не меняется. Он даже не вздрагивает. Ни раскаяния, ни стыда. Я попала в цель.

— Я не хочу, чтобы реальность испортила образ, который она себе придумала. Она слишком юна для подобного разочарования.

— Ясно, — выдавливаю я, — потому что, на самом деле, Сав Лавлесс — ужасное разочарование. Ты даже не знаешь меня.

— Я знаю достаточно.

— Из бульварных сплетен?

Он проводит взглядом по моему телу, останавливаясь на кольце, затем снова смотрит мне в глаза.