Анна и французский поцелуй - Стефани Перкинс

Когда мы наконец находим ресторан с рекламой «американский ужин на день благодарения», то кричим от радости, а я выполняю танец победы. Метрдотель встревожен нашим энтузиазмом, но всё же усаживает нас за столик.

— Чудесно, — говорит Сент-Клер, когда прибывает главное блюдо. Он поднимает свой бокал с газированной водой и усмехается. — За удачные поиски подходящего ужина в День благодарения в Париже.

Я усмехается в ответ.

— За твою маму.

Его усмешка колеблется мгновение, и на смену ей приходит более нежная улыбка.

— За маму.

Мы чокаемся.

— Итак, гм, ты не должен говорить об этом, если не хочешь, но как у неё дела? — слова извергаются потоком из моего рта, прежде чем я успеваю остановить их. — Она устаёт после радиационной терапии? А хорошо питается? Я читала, что, если не наносить лосьон каждый вечер, то можно пострадать от ожогов, и вот я хотела спросить... — Я замолкаю, видя его выражение лица. Словно я отрастила клыки. — Прости. Я такая назойливая, я заткнусь…

— Нет, — прерывает он меня. — Дело не в этом. Просто... ты первый человек, который знает о таких деталях. Как... откуда...?

— О. Гм. Я просто волновалась и провела небольшое исследование. Понимаешь, чтобы просто... знать, — запинаюсь я.

Сент-Клер молчит с секунду.

— Спасибо.

Я смотрю на салфетку на коленях.

— Это пустяки…

— Нет, это что-то значит. Это многое значит. Когда я пытаюсь говорить с Элли об этом, она ничегошеньки не… — Он осекается, как будто сболтнул лишнее. — Так или иначе. Спасибо.

Я снова встречаю его пристальный взгляд, и он смотрит на меня в удивлении.

— Всегда пожалуйста, — говорю я.

Мы проводим оставшуюся часть ужина за разговором о его матери. И когда мы покидаем ресторан, мы продолжаем говорить о ней. Мы идём вдоль Сены. Луна полна, лампы включены, и Сент-Клер говорит, пока ему не становится легче.

Он останавливается.

— Я не хотел…

Я делаю глубокий вдох и вдыхаю приятный речной запах.

— А я рада.

Мы на улице, с которой можно свернуть, чтобы вернуться к общежитию. Сент-Клер нерешительно смотрит вдаль и признаётся:

— Давай посмотрим фильм. Я не хочу возвращаться.

Он не должен спрашивать меня дважды. Мы находим театр, в котором показывают свежачок, американскую комедию про лузера, и остаёмся на двойной сеанс. Не помню, когда я в последний раз так сильно смеялась. Сидящий рядом Сент-Клер смеялся ещё сильнее.

Мы возвращаемся в общежитие не раньше двух ночи. За стойкой пусто, у Нейта свет не горит.

— Кажется, мы одни в здании, — говорит Сент-Клер.

— Тогда никто не будет возражать, когда я сделаю это!

Я прыгаю на стол и прохаживаюсь по нему. Сент-Клер начинает громко петь, а я танцую под его песню. Под конец я театрально кланяюсь.

— Быстро! — кричит он.

— Что?

Я прыгаю от стола. Нейт здесь? Он видел?

Но Сент-Клер бежит к лестничной клетке. Он бросает дверь открытой и кричит. Мы аж подпрыгиваем от эха, а затем начинаем кричать на пределе лёгких. Божественно. Сент-Клер преследует меня до лифта, и мы поднимаемся на крышу. Сент-Клер не решается подойти к краю, но смеётся, когда я пытаюсь попасть плевком в щит с рекламой дамского белья. Ветер сильный, моя цель не поражена, и я мчусь обратно два пролёта. Наша лестница широка и устойчива, поэтому Сент-Клер отстаёт всего на пару ступеней. Мы добегаем до его этажа.

— Ну, — говорит он.

Наш разговор впервые обрывается за несколько часов.

Я смотрю мимо него.

— Гм. Спокойной ночи.

— Увидимся завтра? Поздний завтрак в блинной?

— Было бы замечательно.

— Если только… — он прикусывает язык.

Если, что? Он сомневается, передумывает. Момент упущен. Я смотрю на него с вопросом, но он отворачивается.

— Ладно. — Тяжело скрыть разочарование в голосе. — Увидимся утром.

Я начинаю уходить, но оглядываюсь. Он смотрит на меня. Я поднимаю руку и машу. Сент-Клер застыл, словно статуя. Я толкаю дверь на свой этаж и качаю головой. Не понимаю, почему с ним то всё прекрасно, то странно. Словно мы неспособны к нормальному человеческому взаимодействию. Забудь об этом, Анна.

Дверь на лестничную площадку резко открывается.

Моё сердце останавливается.

Сент-Клер выглядит возбуждённым.

— Это был прекрасный день. Это был первый хороший день за долгое время. — Он медленно идёт ко мне. — Я не хочу, чтобы он заканчивался. Я не хочу оставаться один прямо сейчас.

— М-м-м.

Я не могу дышать.

Он останавливается передо мной и изучает моё лицо.

— Ты не против, если я останусь у тебя? Я не хочу доставлять тебя неудобства…

—- Нет! То есть... — В голове словно каша. Я едва могу думать. — Да. Да, конечно, всё хорошо.

Сент-Клер замирает на мгновение, а затем кивает.

Я снимаю своё ожерелье и вставляю ключ в замок. Сент-Клер ждёт позади. Мои руки трясутся, когда я открываю дверь.

Глава 20.

Сент-Клер сидит на полу. Он перекидывает ботинки через всю комнату, и они ударяются об дверь с громким стуком. Это первый звук, который издал любой из нас, после того как мы вошли в мою комнату.

— Прости, — смущается Сент-Клер. — Куда мне их поставить?

Но прежде чем я успеваю ответить, он выбалтывает:

— Элли думает, я должен поехать в Сан-Франциско. Я много раз чуть не покупал билет на самолёт, но мама этого бы не хотела. Если отец не хочет, то и мама не хочет. Я бы только добавил лишнее напряжение в ситуацию.

Я поражена его исповедью.

— Иногда я спрашиваю себя, вдруг она — Элли — вдруг она, понимаешь... — Его голос затихает. — Хочет, чтобы я исчез из её жизни.

Он никогда не обсуждал свою девушку. Почему сейчас? Не могу поверить, что должна её защищать. Я выравниваю его ботинки около двери, лишь бы не смотреть ему в глаза.

— Она, наверное, просто устала видеть тебя несчастным. Как и все мы, — добавляю я. — Уверена... уверена, она места от беспокойства не находит.