Территория сердца - Весела Костадинова

Влад, наконец, замолчал, и в комнате установилась тихая, уютная тишина. Я улеглась поудобнее и закрыла глаза. Усталость всё же брала своё, и веки начинали тяжелеть. Но даже в этом полусонном состоянии я чувствовала тепло его присутствия, спокойствие, которое он привнёс в мой маленький мирок. С ним было легко, будто мы знали друг друга тысячу лет.

Но сон, как на зло не шел. Я все время крутила в голове сегодняшний и вчерашний дни, и никак не могла понять, что же меня тревожит. Влад тихо сопел на своей кошачьей лежанке, моментально провалившись в сон, а я ворочалась с бока на бок.

Я приподнялась на локтях и взглянула на Влада. Он действительно спал, свернувшись калачиком у батареи. Спал спокойно, как ребёнок, и от этого вида мне стало ещё тяжелее на душе. Ещё один Болотов в моей жизни. Ещё один человек, чьих проблем и боли я не хотела знать. Но теперь он был здесь, рядом, и словно невидимая нить тянулась между нами, связывая его историю с моей. Я не хотела этого. Не хотела, чтобы его мир пересекался с моим. Но, кажется, было уже поздно.

Тихо, чтобы не разбудить Влада, я поднялась с дивана и пошла на кухню. Налила себе стакан воды и сделала несколько глотков. Приятная прохлада на миг отвлекла меня от хаоса мыслей. Но тут же воспоминания нахлынули с новой силой: его мягкий, но настойчивый голос, рассказы о матери, о том, как тяжело было его отцу…

Отцу! Вот что не давало мне покоя.

Он звонил Владу не один раз, но тот отключил звук на телефоне, игнорируя заботу и беспокойство Александра.

Я поставила стакан на стол, опершись на него ладонями, и посмотрела в окно, за которым искрилась всеми огнями ночная Москва. Этот город был настолько огромным и равнодушным, что легко поглощал любые человеческие драмы, оставляя их без внимания. Но сейчас, в этой маленькой квартире, происходило нечто слишком личное и значимое.

Александр Юрьевич… Его тень, казалось, витала где-то рядом, и я знала, что он не тот человек, который оставит всё на самотёк. Он не тот, кто сидит сложа руки, когда дело касается его семьи. Я чувствовала, что сейчас он, скорее всего, мечется по дому или сидит с телефоном в руках, раз за разом набирая номер Влада. Это беспокойство, даже отчаяние, отражение которого я видела в глазах Влада, передавалось мне, делая этот круговорот ещё более замкнутым.

На несколько секунд я представила на месте Александра своего отца. Того, каким он был с мамой. Если бы я тогда потерялась и не отвечала на звонки…. Сердце оборвалось.

Проклиная себя, Болотовых, Москву и этот мир, я взяла свой телефон, накинула на плечи куртку Влада — она была длиннее моей, и вышла на балкон.

Прохладный вечерний воздух Москвы обжёг лицо и руки, словно пытаясь привести меня в чувство. Я стояла на маленьком, захламленном балкончике, окружённая звуками засыпающего города, и крепко сжимала телефон в руках. Сделала глубокий вдох, пытаясь привести мысли в порядок. Разум упрямо твердил, что я не должна в это вмешиваться, но сердце отчаянно кричало о другом.

Пальцы машинально пробежались по экрану телефона, и передо мной на экране замер номер Александра Юрьевича. Я смотрела на него, не решаясь нажать на зелёную кнопку. Почему-то мысль о том, чтобы позвонить ему, заставляла сердце колотиться в груди, словно я была поймана на месте преступления. Я знала, что должна это сделать, но страх перед его возможной реакцией держал меня в нерешительности.

«Делай, что должно, и будь, что будет», — вспомнилась старая фраза матери, которая всегда помогала мне в трудные моменты. Стиснув зубы, я наконец нажала на вызов.

Он ответил после первого же гудка.

— Он у тебя, мышонок? — голос звучал устало и… отчаянно.

— Да, — выдохнула я. — У меня. Он в полном порядке. Спит… на коврике, изображая кота, — почему-то мне было важно уточнить это.

— На коврике? — смешок Болотова прозвучал почти как всхлип.

— Ну…. У меня комната маленькая… — я чувствовала, как пылают щеки и отнюдь не от морозного воздуха.

— Мне приехать, мышонок?

Отцовские интонации вытеснили все остальные, но я все равно вздрогнула — еще одного мужчину из этой семьи мне уже не выдержать.

— Нет, не надо. Он спит. У нас был… хороший день. Завтра приедем на работу. Не вместе… — зачем-то снова уточнила я.

— Не понял. Почему не вместе? Ты его выгонишь? — я не поняла шутит он или говорит серьезно.

— Нет. Но это не правильно. Мы можем быть друзьями в жизни, но не на работе. Я не хочу…. — не хочу быть второй Еленой, едва не брякнула я, вовремя прикусив язык.

— Друзьями, мышонок? — его голос был таким тихим, что казалось, он произнёс это больше для себя, чем для меня. Я замерла, не зная, как на это ответить. Сердце пропустило удар, а потом забилось так, будто собиралось выпрыгнуть из груди.

— Ну, да… — неуверенно начала я, чувствуя, что краснею ещё сильнее. И замолчала.

Он тоже молчал, но трубку не положил.

— Не молчи, мышка, — его голос был странно тёплым и немного напряжённым, словно он ждал этого разговора. — Расскажи… Как вы провели день?

Я сглотнула, чувствуя, как слова застревают в горле. Он просил рассказать о чем-то, что стало неожиданно личным и важным для меня, но мне было трудно понять, что именно он хочет услышать. Я глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями.

— Мы были в тире… — тихо сказала я, самое безобидное из того, что мы делали. — Стреляли на спор.

— И? Кто проиграл?

— Влад.

— Ты сейчас шутишь? Он прекрасный стрелок.

— Да, но я лучше!

— Не перестаешь удивлять, мышка. Откуда такие способности?

— В тайге без оружия не выжить, — честно ответила я, вздохнув. — Я не люблю стрелять, не люблю охоту, но карабин — мой спутник с детства.

Вдох в телефоне, словно мой собеседник не ожидал такого ответа.

— Да, — согласился он, — тайга не знает