Красная шапочка - Марисса Мейер

– Твои пальцы больше не отбивают ритм. – Она указала на его руку, покоившуюся на колене. Его пальцы тут же сжались в кулак, как будто он стеснялся ее внимания. – Может, это лес на тебя так действует?

Волк нахмурился и, казалось, обдумывал эту мысль, пока она наполняла водой бутылку и убирала ее в сумку.

– Может быть, и так, – ответил он. И добавил: – А еще еда есть?

– Нет. Я не думала, что мы так быстро израсходуем запасы, – рассмеялась Скарлет. – Хорошо, что напомнил. Мне кажется, свежий воздух – это просто чудо, особенно если страдаешь пониженным содержанием сахара в крови. Что же, давай поищем ягоды или еще что-нибудь.

Она поднялась, но вдруг услышала кряканье. Пять уток выплыли на середину озера, ныряя и вновь появляясь на поверхности.

Скарлет прикусила губу:

– Как думаешь, ты смог бы поймать одну из них?

Волк усмехнулся. Казалось, у него все получается легко. Он подобрался к птицам незаметно, как настоящий хищник. Скарлет была впечатлена, но это было ничто по сравнению с тем восхищением, с каким он смотрел, как она ощипывает тушку и прокалывает дырочки в коже, чтобы жир стекал при жарке.

Сложнее всего было разжечь огонь, но благодаря Интернету и пороху, добытому из патрона, Скарлет вскоре уже смотрела на серые клубы дыма, которые ветер уносил прочь.

Внимание Волка было приковано к лесу. Он сидел, вытянув перед собой длинные ноги.

– Ты давно живешь на ферме? – спросил он.

Скарлет нетерпеливо поглядывала на готовящуюся утку.

– С семи лет.

– А почему ты уехала из Парижа?

Она посмотрела на него, но он перевел взгляд на спокойную гладь озера.

– Я не была там счастлива. После того как моя мать ушла, отец предпочитал все время проводить в баре, а не со мной. И я переехала к бабушке.

– Там ты была счастливее?

Она пожала плечами:

– Понадобилось время, чтобы привыкнуть. Городской ребенок не любит вставать на заре и выполнять скучную работу. Да, я бунтовала. Но там все было по-другому… Когда я жила с отцом, то готова была устраивать истерики, беситься, ломать вещи, лгать – все, что угодно, только бы привлечь его внимание. Заставить заботиться обо мне. Но с бабушкой я так никогда себя не вела. Мы просто сидели теплыми вечерами в саду и разговаривали. И она слушала то, что я говорю. Принимала мое мнение с уважением, как будто я действительно говорю что-то дельное. – Ее взор затуманился, и она стала смотреть на пламя. – Половину времени мы ругались, потому что обе считали свое мнение очень важным и были слишком упрямы, чтобы признать свою неправоту. Но всякий раз, когда одна из нас срывалась на крик или была готова встать и уйти, хлопнув дверью, бабушка просто начинала смеяться. Ее смех был таким заразительным. В такие моменты она всегда говорила, что я очень похожа на нее. – Скарлет вытерла слезы и обхватила колени руками. – Она говорила, что поэтому меня ждет тяжелая судьба.

Волк подождал, пока она успокоится, а потом спросил:

– И вы всегда были только вдвоем?

Скарлет кивнула. Потом наклонилась и перевернула уже подрумянившиеся крылышки утки.

– Да, только мы вдвоем. Бабушка никогда не была замужем. Кто бы ни был мой дедушка, я о нем ничего не знаю. Она никогда не рассказывала.

– А у тебя не было братьев или сестер? Хотя бы приемных?

– Приемных? Нет, только я. – Она подкинула веток в костер. – А у тебя? Братья или сестры?

Волк начал пересыпать камешки.

– Только один младший брат.

Скарлет едва слышала его сквозь треск поленьев. Но тем не менее почувствовала всю тяжесть этих слов. «Младший брат». В голосе Волка не было ни равнодушия, ни привязанности.

– А где он сейчас? – спросила она. – Все еще живет с родителями?

Наклонившись вперед, Волк поправил ножку утки.

– Нет. С родителями мы уже давно не общаемся.

– Не общаетесь с родителями… Думаю, у нас с тобой есть что-то общее.

– Я любил своих родителей, – ответил он с нежностью, которой не было, когда он говорил о брате.

– О, – прошептала она почти беззвучно. – Они умерли?

Она вздрогнула от жестокости своих слов, негодуя на себя, что не смогла попридержать язык. Но Волк выглядел скорее отрешенным, нежели задетым. Отбросив камешки в сторону, он сказал:

– Не знаю. Есть правила, которые необходимо соблюдать, вступая в стаю. Например, порвать со всеми людьми из прошлого, в том числе с семьей. Особенно с семьей.

Скарлет покачала головой.

– Но если тебе было так хорошо дома, почему ты вообще решил присоединиться к ним?

– У меня не было выбора. – Он почесал за ухом. – Как и у моего брата, когда они пришли за ним через несколько лет. Но его это никогда не беспокоило… – Он бросил камень в воду. – Все очень сложно. А сейчас вообще потеряло всякий смысл.

Скарлет нахмурилась. Сама мысль о том, что тебя лишают права жить своей жизнью, заставляют покинуть дом и семью и вступить в жестокую банду, была для нее непереносима. Но прежде чем она успела задать еще вопрос, Волк снова посмотрел туда, где осталась магнитная дорога. И вдруг вскочил на ноги.

Сердце Скарлет отчаянно забилось.

Из тени тихо, словно кошка, вышел мужчина, с которым она познакомилась в вагоне-ресторане. Он опять улыбался, но уже не той дразнящей, флиртующей ухмылкой, как прежде.

Ей понадобилось какое-то время, прежде чем в опустевшей голове медленно всплыло его имя. Рэн.

Запрокинув голову, Рэн жадно принюхался.

– Как мило, – произнес он. – Кажется, я как раз к ужину.

Глава 21

– Извините, если помешал, – продолжил Рэн, подходя ближе. – Запах был слишком заманчивым, я не смог устоять. – Он пристально смотрел на Волка. Искра, сверкнувшая в его взоре, заставила Скарлет сжаться. Взявшись за пистолет за пазухой, она поудобнее повернула рукоятку.

– Конечно, – ответил Волк после долгого молчания. В его голосе слышалось предупреждение. – У нас достаточно еды.

– Спасибо, друг.

Рэн обошел костер. Прошел мимо Скарлет так близко, что ей пришлось отодвинуться, чтобы не задеть его локтем. Рэн разлегся напротив нее так, будто тут был его личный пляж. Через секунду Волк сел между ними.

– Волк, это Рэн, – сказала Скарлет, краснея от неловкости. – Я познакомилась с ним в поезде.

С деланым безразличием она принялась переворачивать утку. Волк придвинулся к ней, загораживая от пришельца. От близости к огню его лицо раскраснелось.

– Мы очень мило поболтали в ресторане, – сказал Рэн. – О чем же? Ах да, кажется, о «благочестивых последователях волков»?