Монстр - Л. Дж. Шэн

он будет счастлив продать тебе свои акции за членскую подписку в гипермаркете.

– Вот это мой мальчик. – Джеральд ответил слабой улыбкой.

Да пошел ты, старик.

Каждый раз, когда он называл меня «своим мальчиком», я испытывал такую сильную ярость, что готов был сорваться.

– Что касается документов, мы провели комплексную проверку, – добавил Дэвон, сидящий рядом с Хантером. – Остается только надеяться, что генеральный директор имеет влияние на акционеров.

Мы еще немного поговорили о делах, после чего все попрощались, пожали друг другу руки и вышли из кабинета. Все, кроме нас с Джеральдом.

Я дождался, когда дверь закроется и на горизонте станет чисто – во всяком случае, настолько, насколько возможно. Однажды Никс уже подслушала меня в этом доме, и я не был уверен, что она не сделает этого снова. Черт, я бы не доверил ей даже гребаную кофеварку. Она могла быть и союзником, и противником, в зависимости от настроения. Я подозревал, что ее вообще не было дома. Не видел ее «Приус», когда парковал машину перед особняком. Вероятно, у нее была рабочая смена, чем бы она там ни занималась. На заметку: нужно это выяснить и помучить ее.

Меня не отпускали воспоминания о том, как мои пальцы были глубоко в ней. Прошло уже несколько дней, а я все никак не мог заставить себя трахнуть другую. Потому что каждый раз, когда я приходил в «Пустоши» в поисках подходящей, все женщины вокруг меркли в сравнении с ней.

Во всяком случае, ни одна из них не вызывала у меня никакой реакции ниже пояса.

– Ох, Сэм… – Джеральд устало потер лицо, просматривая свои записи.

– Сейчас тот самый момент, когда я должен спросить, как у тебя дела, Джерри? – Я сел напротив него и закурил сигарету.

– Тот самый. – У него задрожал подбородок. – И ответ: ужасно. Я просто сам не свой. Съехал из супружеской спальни.

– А, обратно в собачью конуру, – сухо заметил я, не в силах выдавить ни капли жалости к этому человеку.

– Уж лучше жить в собачьей конуре, чем спать в одной постели с сукой. Даже приближаться к ней не желаю. Она, черт возьми, чуть меня не убила, Сэм. И что хуже всего – продолжает все отрицать. Пыталась меня отравить. Чертова женщина.

То, что все подозревали, будто именно Джейн Фитцпатрик отравила Джеральда, стало для меня новым, но приятным открытием. Я хотел позабавиться с этим человеком, подпортить ему психику.

– Ты уже составил список? – поинтересовался я. – Чем скорее мы докопаемся до сути, тем быстрее сможем двигаться дальше.

Я имел в виду список любовниц, которые были у него за прошедшие годы. Настоял, чтобы он признался о каждой из них. В исследовательских целях, разумеется.

– Ревность и отчаянная жажда денег – ключевые аспекты попыток испортить кому-то жизнь, – пояснил я.

– Составил. – Джеральд надул щеки. – У меня ушло на это три ночи. И знаешь, сынок, пока составлял, я кое-что осознал. Я понял, что провожу большую часть своего времени с женщинами, но только не с той, на которой женат. Такое вот печальное положение дел. Но, как это ни парадоксально, я не стану уделять Джейн больше внимания после того, что она заставила меня пережить.

– Дай мне список. – Я оставил без внимания его вступительную речь. Был не в настроении слушать его выступления. Если для того, чтобы понять, что его брак – сплошная фикция, ему нужно сесть и составить список всех женщин, с которыми он спал, будучи женатым, то коэффициент его умственного развития был сильно ниже среднего.

Джеральд неохотно выдвинул ящик стола, с опаской на меня поглядывая. Прижал бумаги – все три гребаных листа – к груди, будто дева, защищающая свою добродетель.

– В нем есть несколько имен, которые могут быть тебе знакомы. Надеюсь, все, что происходит в этом кабинете, не будет разглашаться.

– Конечно, – отрезал я.

Да, я профессионал, но этот человек трахал мою мать. А потом убил моего нерожденного брата. А после убедил ее бросить меня.

Я профессионал, а не тупица.

Он пододвинул ко мне список, и я, выхватив его, пробежался по нему взглядом в поисках имени, которое ожидал там увидеть.

Некоторые из женщин были мне знакомы. Ведущая новостей, конгрессменша, жена бывшего госсекретаря и дочь легенды бейсбола.

Но я не увидел в нем Каталины Грейстоун.

Просмотрел снова. И снова. И, мать его, снова.

Все равно. Ничего.

Я оторвался от списка и молча уставился на Джеральда, чувствуя, как закипает кровь. Гнев – сильная приправа. Слишком большое ее количество притупляет чувства. Но я никак не мог сдержать свою иррациональную злость. Почему он не внес ее имя в список? О, ну я уже знал ответ. Должно быть, он уже в курсе, что Кэт не так давно умерла, и решил, что она не может стоять за разразившимся в прессе секс-скандалом и отравлением, ведь было бы непросто третировать человека с того света.

Правда в том, что теперь Каталина не представляла для него угрозы, а я не мог обличить его во лжи, не выдав при этом себя и все, что мне о нем известно. Мне нужно приложить больше усилий, если я хочу добиться от него признаний.

Я сложил бумаги и встал, улыбаясь.

– Я взгляну.

– Дай знать, если что-то всплывет. – Джеральд потер лоб, выглядя мертвее мертвого. – Хочу, чтобы этот кошмар поскорее закончился. Я установил дополнительные камеры в доме, чтобы обеспечить себе безопасность. Мне хочется верить, что это сделала не Джейн, но учитывая наше прошлое… – Он тяжело вздохнул, качая головой.

По пути из кабинета я задавался вопросом, какого черта я так упорно стараюсь превратить жизнь Джеральда в ад. Мне ведь совершенно плевать на Кэт. Конечно, Джеральд жесточайшим образом меня обманул, возможно, даже убил моего сводного брата, но разве он, в самом деле, изменил мою жизнь к худшему? Скорее наоборот, мне стоит благодарить свою счастливую звезду за то, что Кэт в свое время оставила меня Бреннанам. Черт его знает, где бы я сейчас был, если бы она решила остаться и «воспитывать» меня.

Шагая по сверкающим мраморным полам поместья Эйвбери-корт на пути к выходу, я впервые задумался, что, возможно, у моей отрадной ненависти к Джеральду была другая причина. Возможно, было слишком заманчиво оправдывать свою ненависть к Фитцпатрикам и всему, что они олицетворяли. А может, мне всегда хотелось одурачить Киллиана и Хантера – двух вечных мальчишек, которым с самого рождения все подавали на блюдечке с голубой каемочкой.

Я остановился возле двери, покачал головой, а затем развернулся и пошел