Спасите наши души! - Сергей Зверев

Место, где Аль-Салих держал заложников, располагалось не на основной базе отряда. Под лагерь для пленных полевой командир облюбовал малоприметную складскую площадку на заброшенном кирпичном заводе. Строиться в воюющей Сирии никто теперь не спешил. Построишь, а назавтра твой дом или отберут, или же его разнесет в пыль очередная бомбежка с артобстрелом. Вот и закрылся еще недавно прибыльный завод по производству кирпичей, которые резко сделались никому не нужными.

За высокой бетонной стеной с натянутой по верху колючей проволокой располагалась пыльная площадка. Днем заложники сидели на голой земле, пребывая в тревожном ожидании, соберут за них выкуп или нет. Случалось по-всякому. Иногда родственники и могли заплатить, но понимали и другое. В случае гибели сородича наследство перейдет к ним. Так зачем самим себе вредить?

Ахмад лично контролировал получение выкупов, вел записи, чтобы не ошибиться с выставленными сроками. Торговля заложниками являлась одной из основных статей получения им доходов. Вот и сегодняшним вечером Аль-Салих наведался на складскую площадку. По двум заложникам была полная ясность. Деньги за них были сполна заплачены, и их следовало передать родственникам. Из этого действа Ахмад обычно делал трогательное представление, чтобы другие его пленники видели, каким образом может обернуться их судьба, если как следует надавить на родню в плане сбора средств. А вот с третьим заложником, захваченным в плен молодым арабом — сыном боевика из отряда Адана Сенхариба — было сложнее. Сегодня истекал срок внесения выкупа, а денег Ахмад так и не получил. Вина молодого человека была очевидна: будучи учителем, он осмелился на уроке критиковать повстанцев и хвалить некоторые светлые стороны режима Асада. Именно поэтому Сенхариб и отказался выкупать сына своего боевика или менять его на равноценного пленника из имеющих родственников в отряде Ахмада.

Аль-Салих въехал на территорию складской площадки на джипе. Охранники выстроили заложников. Полевой командир произнес короткую речь, призывая всех задуматься о своем будущем хорошенько и больше усердствовать в выбивании денег из родственников.

— …теперь же не мрачное Средневековье, — пафосно говорил Ахмад. — По первой же просьбе я предоставляю вам все средства связи. Скайп, электронная почта, спутниковый телефон. Неужели вы не найдете нужных слов для своих жен, детей, друзей, коллег, работодателей? Эти двое нашли такие чудодейственные слова, — указал он на двух сотрудников немецкого торгового представительства. — За них оперативно внесла выкуп их родная фирма. Значит, они хорошие работники, их ценят хозяева. Каждый из нас считает свою жизнь бесценной, но это не так. Приходит время, и мы с ужасом узнаем, что она не стоит и пятидесяти тысяч долларов. За нас никто не хочет платить такие деньги. Вот, образованный молодой человек, родители сделали все, чтобы дать ему образование, чтобы он стал учителем. Но за Али не заплатили, сегодня был последний день для этого. Если родственники не хотят, чтобы он жил, то почему должен хотеть этого я?

После такого выступления Ахмад предоставил немцам свой джип с шофером, чтобы их завезли в порт, где ожидают встречи родственники. Европейцы избегали смотреть в сторону несчастного сирийского учителя. Джип укатил, Аль-Салих подошел к Али.

— Тебя сейчас расстреляют на глазах у всех, — сухо сказал он. — Получилось так, что ты никому не нужен со своими дурацкими суждениями.

— Ты говорил, что срок кончается сегодня. Полночь еще не наступила, — напомнил полевому командиру молодой учитель.

Ахмад машинально посмотрел на часы.

— Тебе осталось жить всего несколько часов.

Конечно, Аль-Салих мог приказать расстрелять молодого человека немедленно и уехать на базу, где его ждали хороший ужин и мягкая постель. Шансов на получение выкупа не оставалось никаких. Но все же он пытался играть роль справедливого полевого командира. Если требуешь от других выполнять твои требования, то и свое слово должен держать без всяких оговорок.

Учитель нервно крутил головой, ожидая поддержки от товарищей по несчастью.

— Что ж, твое право, — устало проговорил Ахмад, подошел к письменному столу, за которым во дворе расположился один из охранников.

Охранник тут же уступил командиру место. Аль-Салих сел, сложил перед собой руки и опустил на них голову. Прошло несколько минут, и он уже спал.

Темнота накатывала на пригород. Строительные конструкции кирпичного завода начинали казаться в ней замысловатыми произведениями архитектора-авангардиста. Заложники перешептывались, никто из них не устраивался на ночь. Ведь было понятно, что в полночь Ахмад погонит всех смотреть, как расстреливают несчастного учителя. От Али старались держаться подальше, словно он стал заразным, при этом ему, конечно же, сочувствовали. Но какие слова утешения можно найти для осужденного к казни? Особенно, если тот, кто пытается утешить, остается жить, а не уходит вместе с осужденным на гибель. Люди боялись говорить в полный голос, чтобы не разбудить Аль-Салиха и тем самым не стать невольным помощником в предстоящей казни. Стрелки часов на руке спящего неумолимо двигались к полуночи, отсчитывая последние часы жизни молодого учителя. Али сидел на земле, глядя перед собой.

Скрипнула калитка в воротах, охранник пропустил вперед себя немолодого сгорбленного мужчину.

— Отец, — воскликнул Али.

От этого восклицания Аль-Салих проснулся, вскинул голову.

— А, Фархат пришел. Неужели ты принес выкуп? Твой сын уже заждался.

Фархат подошел к столу, посмотрел в глаза Ахмаду.

— Я не принес денег. Их у меня нет, — сказал он.

Непонимание отразилось в глазах полевого командира.

— Тогда как ты посмел появиться передо мной? Мало того, что ты служишь Сенхарибу, так ты еще и отправляешь на смерть своего сына. Это же позор для семьи. Я имею право взять сейчас и тебя в заложники. Но никто за тебя не заплатит.

— Заплатить можно не только деньгами, но и информацией, — сказал Фархат. — Если ты пообещаешь отпустить моего сына, я могу поделиться с тобой тем, что стало мне известно.

Ахмад прищурился. Фархат, конечно же, был в отряде Сенхариба далеко не на первых ролях, но мало ли что стало ему известно.

— Говори, если информация меня заинтересует, я отпущу твоего сына.

— Нам надо выйти. Я скажу это, только оставшись с тобой один на один.

Ахмад глянул на охранника.

— Я обыскал его, он безоружен, — поспешил успокоить тот.

— Я пришел освободить сына, а не для того, чтобы убить тебя, — подтвердил Фархат.

Аль-Салих недолго колебался.

— Пошли за ворота, — предложил он.

Полевой командир и боевик из противоборствующей группировки стояли под стеной, над ними раскинулось темное небо.

— Я слушаю. Не испытывай мое терпение, — проговорил Аль-Салих.

— То, что я скажу, очень важно, — прошептал Фархат. — Обратной дороги к Сенхарибу мне уже не будет. Ты примешь меня в свой отряд?

— Ты выставляешь слишком много условий, — ухмыльнулся полевой командир. — А я тем временем не услышал ничего ценного. Посмотрим, может, выйдет и по-твоему.

— Я охранял виллу адмирала, — вновь зашептал отец приговоренного к казни. — Сенхариб привез туда из Латакии на встречу с Исмаилем трех русских аквалангистов-диверсантов. Они что-то говорили про морские мины. Они и теперь на вилле, не покинут ее до утра. Если их захватить, то они станут очень дорогими заложниками.

Глаза Аль-Салиха зажглись нехорошим огнем. Он уже давно «точил зуб» на Сенхариба, а тут подворачивался случай расправиться с ним. Адан наводил контакты с русскими подводными диверсантами, следовательно, работал на Асада! Захватить их при встрече — это было пределом мечтаний. Ни один другой полевой командир потом не осудил бы Ахмада.

— Ты отпустишь моего сына? — спросил Фархат.

— Отпущу после того, как уверюсь, что ты не обманул меня, — пообещал Аль-Салих.

— Возьмешь меня к себе в отряд?

Аль-Салих задумался, затем отрицательно покачал головой.

— Нет, я не сделаю этого.

— Но мне же нельзя возвращаться после того, как я сдал своего командира тебе.

— Мне нужны в его отряде «глаза» и «уши». Ты станешь ими. Я еще заплачу тебе. — Ахмад вытащил портмоне, отсчитал Фархату тысячу долларов. — За сына не беспокойся. Возвращайся в отряд. И будь осторожен.

Фархат взял деньги, сложил банкноты вдвое и засунул глубоко под одежду.

— Благодарю тебя. Можешь на меня рассчитывать. — Он отступил в темноту и растворился в ней.

Ахмад азартно потер руки и достал рацию. 

Глава 16

На мраморном столе лежала карта местности, рядом с ней планшетник. Адмирал сидел в плетеном кресле. Виталий, Катя, Зиганиди и Сенхариб склонились над столом, сблизив головы.