Поймать балерину (СИ) - Зайцева Мария

Ну а потом…«Гочкисс» в любом случае хотелось испытать. Особенно по отдаче.Что-то подсказывало Дикому, что , при правильном подходе, она будет минимальной…

Девочки, еще пара глав - и все.

Спасибо, что вы со мной!

Новые "мы"

- Анни… Прости меня, пожалуйста… Я не знаю, что еще сказать…

Я отвлеклась от чтения первой полосы «Таймс», где во всей красе, с пафосом, указывающим на то, что репортеру эта тема очень близка, описывались и вчерашнее нападение на богатый дом на Черри-стрит, и последующие за ним пожар с перестрелкой с  прибывшими не вовремя, или, наоборот,  вовремя, полицмейстерами… Были также довольно впечатляющие фото горящего здания, а еще не менее впечатляющий заголовок «Французские апаши терроризируют город!». И,  почему-то,  фото мужчины, в картузе и шелковом платке – отличительных признаках апашей, но на фоне парижских зданий… Мужчина держал в руках какое-то крупное оружие с длинным стволом, обозначенное в статье, как «пулемет Льюиса». И этой теме тоже было уделено немало места на главной странице, и еще больше – на третьей, где тоже были фото на развороте. И много текста.

Я читала бегло, стараясь не вникать в подробности и вычленить основное: погиб ли кто-то вчера в перестрелке? Арестовали ли французов? Указаны ли хоть где-то их имена?

Но ответов на свои вопросы я не получила, равно как и утоления тревоги, гнетущей со вчерашнего дня,   когда водитель привез меня к дому, настойчиво проводил прямо до порога квартиры и передал с рук на руки испуганной Мадлен.

Она пыталась задавать вопросы, но я не была способна на них отвечать.Почувствовав себя, наконец-то, в безопасности, я просто упала прямо в гостиной на пол, под ноги обеспокоенной подруге.И пришла в себя уже в своей комнате, на кровати. Рядом сидел мужчина, представившийся доктором Соммером.

- Меня настойчиво пригласил мистер Легран, - спокойно отрекомендовался он и приступил к своей работе.

Мадлен сновала рядом, вся взъерошенная, растрепанная и очень-очень виноватая.Похоже, она посчитала свою связь с Мартином предательством по отношению ко мне. Это было не так, да и винить ее я ни в чем не могла и не собиралась, но сил успокаивать подругу категорически не было.Доктор выписал мне какие-то микстуры, я выпила и уснула.

А проснулась поздней ночью от жуткой головной боли, выламывавшей виски.Больше у меня ничего нигде не болело, да и , в принципе, не могло болеть, потому что физически я была цела.Проклятый рыжий мужчина не сделал ничего такого, чего бы не делали остальные двое мужчин в моей жизни.Да Бог мой, он даже и этого не успел!Конечно, его грубые руки на своем теле я долго не смогу забыть   и его жуткие слюнявые поцелуи тоже.  А также мерзкие слова, которыми он описывал все то, что собирается со мной сделать.От них я еще в машине заледенела, превратившись в бесчувственную статую, и перестала слышать гадостные фантазии.Вообще, поездка в машине к дому этого мерзавца запомнилась мне смутно.Мужчины все время грубо смеялись, полностью поощряя поведение своего начальника, от них мерзко несло потом, немытыми телами и луком, меня подташнивало, кружилась голова и от обморока отделяло лишь понимание, что, в таком случае, участь моя будет еще печальней.Мало ли что придет в голову этим зверям сделать с беспомощной, бессознательной женщиной?Нет уж.Я решила, что буду бороться до конца. Пусть меня убьют лучше, чем… Чем сделают то, о чем говорили…Слава Деве Марии, жизнь с Леграном приучила меня быть стойкой, но никогда, даже в самых страшный снах.  Я   не могла вообразить себе всех тех мерзостей, что нашептывал этот рыжий толстяк.Легран мог поступать так, как ему хотелось, но… Но это было другое.Или я просто к нему привыкла и даже примирилась со своей участью?В то мгновение я не могла об этом думать, просто мелькнула мысль,  поразила своей простотой и острой болью и исчезла.

Затем был дом, грязные слова превратились в действия, и я , не сдерживаясь, ударила несколько раз рыжего похитителя по толстым щекам. А он ответил.Голова взорвалась болью, и сознание улетело прочь.Очнулась я все в той же комнате, с ужасающей болью в висках и губах, нашла в себе силы торопливо ощупать себя, убедиться с облегчением, что вся одежда на мне…

И все. Больше я не шевелилась. Скрутилась в клубок, словно в утробе матери, и плакала, не в силах сделать хоть что-то, чтоб спастись.Мне в то мгновение казалось, что это – конец.Просто конец.Все, о чем я мечтала, чего хотела… Это все – пустое. Я, на самом деле, никто. Просто вещь для чужих утех. И всегда так было.И, наверно, закончу я так же.Вещью.

Я не думала о том, что случится, когда мой похититель придет взять свое. Наверно, у каждого человека есть свой предел, после которого уже нет сил сопротивляться, что-то делать, куда-то карабкаться.И, похоже, мой наступил.

В конце концов, сколько можно бороться? На мою долю свалилось столько всего, что не каждый мужчина выдержит. Как известно, женщины терпеливее и выносливее мужчин… Но и их силам наступает предел.

Я лежала, словно в тумане, не думая ни о чем, не понимая ничего. Слезы катились по щекам, свободно стекая на обивку кушетки.Звуков выстрелов я не слышала, слишком погруженная в это сумеречное состояние.

И очнулась, только когда Легран коснулся меня.И… Бог мой, что это было!Это невероятное ощущение, словно я была под толщей воды, кричала, звала на помощь… И вот помощь пришла.Меня вытащили из глубин на поверхность, дали глотнуть живительного воздуха.Я смотрела в холодные глаза Даниэля… В которых не было холода. Только жажда, только безумная радость, перемешанная с болью.Он что-то говорил, я что-то отвечала… И смотрела на него. В его бледное лицо, кровь, запекшуюся на виске… Обкусанные, потрескавшиеся губы.Легран меня касался так аккуратно, так нежно… Как никогда ранее.Словно я , в самом деле,  была тем, кем он меня всегда называл. Бабочкой. Хрупкой и тонкой. Которой так легко сломать крылья…

Далее была дорога домой…

И пробуждение ночью, опять с головной болью и жуткой тревогой, снедавшей сердце. Хотелось пойти к Мадлен и выяснить, приходил ли Легран, как обещал?

Но я понимала, даже сквозь дикую боль, что и так напугала свою бедную подругу, и мое ночное явление будет совершенно неуместно.Потому я решила отложить все вопросы до утра, выпила еще микстуры , которую прописал доктор, и уснула.

А утром принесли газеты…

- Анни, поверь, я не знала ничего про Мартина… Он… Он показался мне… Ох… Я – такая наивная, все же…

Мадлен , не выдержав, заплакала, и я , торопливо отложив газеты, встала к ней.Обняла, утешая.

- Мадди, ну я же тебе уже говорила, тут нет твоей вины! Нет! Это все они! Понимаешь? Они!

- Нет, Анни… Я все-таки виновата… Я ему поверила… И… Анни… Я ему верю.

Мы сидели уже на диванчике в гостиной, обнявшись, словно две сестры.

Мадлен немного отодвинулась от меня, печально, но твердо смотря в глаза.

- Мне ужасно стыдно, Анни… Понимаешь, после того, как ты ушла… Мы с Мартином поговорили. О, поверь, я была сурова! Я его выгнала! Я его даже ударила!

Мадлен покраснела, как мне думалось, от ярости. Или стыда. Последнее оказалось верным, потому что затем она продолжила:

- Но Мартин… Он… Понимаешь, сложно ругаться с мужчиной, к которому расположена всей душой… Он сумел убедить меня… Что искренен. Что в самом деле наша встреча – не случайность, да. Но все, что произошло далее… Это было от чистого сердца. И его намерения самые серьезные. А потом, после обеда, когда мы вышли из спальни… Ох…

Она покраснела еще сильнее, но я сделала вид, что не заметила этой пикантной оговорки, позволявшей в полной мере осознать, каким именно образом проклятый подручный Леграна убеждал мою подругу в своей искренности.

Мадлен метнула на меня осторожный взгляд, и перевела дух, очевидно, решив, что ее откровенность осталась незамеченной.

- Он опять предложил мне выйти за него замуж… И… Вот…