Поймать балерину (СИ) - Зайцева Мария

Странность в своих чувствах удивила и озадачила.

Легран до этого момента думал, что ничего не изменилось. Что он хочет по-прежнему владеть ею. Ее телом, ее временем. Всем. Но оказалось, что этого мало.

Бабочка была в его власти. Она не могла сопротивляться, не могла ничего противопоставить ему… Кроме своей апатии. Пустой покорности, которой до этого  не было. Раньше, даже подчиняясь, даже вставая перед ним на колени, когда ему того хотелось, она все равно выглядела несломленной. Свободной. И Легран понимал, что,  стоит ослабить путы, и бабочка улетит.

Что, собственно, и произошло.

И вот вчера, кажется, окончательно решив забрать ее опять себе и не обращать больше внимания на глупые женские бредни о свободе, он неожиданно остановился.И послушно отвез притихшую и уставшую Анни домой. К ней. Не к себе.

А затем, посидев у нее под окнами и сполна насладившись невнятными тенями за портьерами, Легран поехал обратно к Моргану, выяснять,  что, черт побери, происходит.

Морган, как всегда, остро ощущая момент, не стал ничего скрывать. И про падаль-импресарио, и про рыжего техасца с необъятной мошной.

Даниэль тогда остро ощутил свое бессилие. Впервые на этой благословенной и такой доброй к нему земле.

Потому что там, в Париже, вопросы решились бы мгновенно. Уже на моменте осознания покусившимися на его собственность тварями, к чьей женщине они протянули руки. Его имени было бы достаточно в девяноста процентах случаев.

А для оставшихся десяти существовали его люди. И его запредельная, холодная жестокость.

Здесь же его не знал никто. Техасцу было плевать на какого-то французика, Морган , естественно, даже не упомянул его в разговоре. И это правильно.Импресарио, скорее всего,  знал Дикого Даниэля. Но ему никто не рассказал, что бабочка – женщина французского апаша. Ну ничего, теперь знает. И это знание унесет с собой в могилу. Неминуемую могилу.

Легран успел с ним поговорить до того, как приказал скинуть с моста.И этот разговор принес ему удовлетворение. Что ни говори, а приятно наставлять грешников на путь истинный.Его люди вытащили импресарио из-под подола грязной девки, с которой он проводил время.

Легран, глядя в выпученные от страха глаза, усмехнулся, сдерживая желание лично врезать по морде, занял руки прикуриванием, а взгляд - рассматриванием поднимающегося над Гудзоном солнца.

- Даниэль… Месье Легран! – естественно, Ёроку рассказали, над чьей женщиной он посмел издеваться, и надо было видеть глаза, увеличившиеся в размерах чуть ли не на серебряный франк! – Я не знал! Я вообще ничего такого! Я просто помочь хотел! Анни…

- Мисс Вьен для тебя! – тут же рявкнул один из парней, нагнетая.

Легран даже не посмотрел на Ёрока.Курил, разглядывал краснеющий небосвод, щурился на редких чаек, с криком летающих над Гудзоном.От воды несло рыбой, тухлятиной и мокрой пенькой.Самое хорошее место для смерти.

- Ты продаешь женщин, - наконец, сказал он негромко, - это плохо. Никогда не уважал сутенеров. Знаешь, как раньше наказывали сутенеров у нас, в предместьях? Им ломали руки и ноги. На площади. А потом клали на колесо, привязывая так, чтоб пятки сходились с макушкой. И оставляли так умирать.  Это называлось колесованием. Хороший обычай. Жаль, что потом на гильотину заменили.

Легран выдохнул дым, бросил окурок в Гудзон и пошел обратно в машину.

Вслед ему неслись крики и тошнотворный хруст костей.

И вот теперь, сидя в машине и не имея возможности сделать хоть что-то, чтоб вытащить свою хрупкую бабочку из лап техасца прямо в этот момент, Легран подумал, что, если с его девочкой хоть что-то, хоть малейшая царапина… То он, пожалуй, возродит старый обычай казни.

Девочки, я не могу остановиться) сорри, продолжим еще пару дней))))

"Льюис" и "Гочкисс"

- Красотуля в угловой комнате, - Арти, истинное дитя Пяти улиц, не признающий никаких авторитетов, кроме голой силы и чистой злобы, тягуче сплюнул в пыль, мотнул головой в сторону огромного дома с большими окнами.

- Одна? – спросил Даниэль, с непроницаемым лицом вглядываясь в темный парк, окружающий дом.

- Да, теперь одна.

- Теперь? – Даниэль задал вопрос ровным тоном, но Арти шатнуло прочь, словно зеваку от клетки с молчаливо и, казалось, спокойно лежащим тигром.

- Да… Сначала с ней тот хряк рыжий был, что ее в машину тащил. Но недолго. Я ближе не смог, тут собаки бегают, и люди ходят. Но в окно видно было, что он ей по щеке смазал так, что блондиночка завалилась на диван. А потом вышел. Кто-то позвал, что ли?

Рядом не было Мартина, чтоб сдержать Дикого.

И потому позже Даниэль так и не смог понять, каким образом это удалось. На мгновение в глазах все помутилось, стало тяжело дышать… Но затем сердце, до того выламывающее грудь, затихло, а в голове появилась кристальная ясность.

Конечно, судьба Харриса была и без этой пощечины решена, но вот детали пока еще в голове четко не просматривались.А после рассказа Арти картина вырисовалась полная. Объемная.Потому что просто так этому техасскому ублюдку умереть не получится. Не заслужил.

- Где Харрис сейчас? – спокойно спросил Даниэль.

И даже руки в кулаки не сжимал. Зачем? Это – ненужная честь для хряка.

- Не просматривался. Скорее всего, в глубине дома. – Арти уже успокоился, от Дикого не шарахался, разговаривал с присущим ньюйоркскому отребью независимым видом. И очень этим напоминал Даниэлю себя самого, пятнадцатилетней давности, - я вот с того дерева смотрел.Арти указал на стоящий неподалеку разлапистый вяз.

- Там нормально видно первый этаж, ежели комнаты окнами в парк смотрют. А вот на втором – шторы. Ни черта не видать.

- Сколько в доме?

- Трое приехало с рыжим, и на улице лазили еще пятеро точно. Может, больше, но не видал. А еще – три псины.

Даниэль повернулся к своим:

- Трое – на ту сторону, смотреть черный выход, а еще по забору – есть ли лазейки. Если есть, смотреть все, чтоб никто не вышел. Ты, - тут он посмотрел на Арти, - на дерево. И, если она покажется в окне… Или кто-то зайдет в комнату. Или еще что-то увидишь…

- Понял, сразу свистну, - перебил Арти, но тут же замолчал под бешеным пустым взглядом Дикого, - то есть, дам знать. Не свистну, да.

Даниэль, коротко кивнув, развернулся опять к дому.

Встали они со стороны улицы, машину загнали в соседний проулок, да и прятались в тени деревьев, подальше от окон и досужих взглядов.

Вообще, сама по себе Черри-стрит была тихая, благопристойная даже улочка. Стояли на ней дома местных богатеев, причем, в отличие от центра, каждый – со своим большим или небольшим садом.Подъездная дорога вела в глубь участка, где как раз и возвышался большой особняк, выстроенный в классическом американском стиле. То есть, строго, массивно,  но не до такой степени, как в той же Англии, например.

Забор, окружающий дом, выглядел хлипко. Несерьезно. Не похоже на техасца. Здесь он, скорее всего, или арендовал здание, или недавно купил и еще толком не успел обустроить.Ну, теперь и не успеет.

Даниэль прикурил, прикидывая, каким образом без шума зайти в дом. В принципе, это было бы выполнимо, если б не собаки. Темный парк, даже в яркий полдень бросающий тень на дом, удачно скрадывал бы нападающих.

- Слышь, Дикий, - Арти, который, оказывается, еще не ушел к дереву, нерешительно тронул Даниэля за локоть.

Он развернулся, молча посмотрел на парня.

- Вот. – Арти, словно защищаясь, сунул чуть ли не в лицо Дикому грязного ободранного кота, - можно его пустить. Собаки отвлекутся. Мы пройдем.

Дикий кивнул. Неплохо. Надо будет к этому Арти присмотреться.

- Передай Рону, - коротко приказал он американцу, - а сам – на дерево.

Арти перекинул кота одному из французов, а сам побежал к вязу.Буквально через несколько минут с угла улицы появились и грамотно встали вне зоны видимости две машины с людьми Дикого.