Мелоди Биттерсвит и агентство охотниц на призраков - Китти Френч

дневнике она писала о его грядущей свадьбе с Мод. Это вело к единственному

возможному варианту, к новому кусочку пазла, который нужно было как-то поставить на

место.

У Исаака был сын.

Глава шестнадцатая:

Это было слишком важным, чтобы ждать до понедельника. Я хотела, чтобы Агнес

снова пришла ко мне, но и в прошлый раз у нее это получилось плохо, она могла не найти

сил для второго раза. У меня было к ней теперь столько вопросов, и самым очевидным

был вопрос о ее первом внуке. Кто его мама, была ли она женой Исаака? Я хотела

спросить его об этом, но нужно было сначала все обдумать. Почему он не рассказал сразу?

Потому что это не важно? Возможно, но я не могла избавиться от мысли, что это важная

часть разгадки. Я посмотрела на часы. Было всего семь утра, но я уже не хотела спать.

У меня был призрак, которого нужно было допросить.

* * *

Мне стало не по себе, когда я приехала одна на Бримсдейл Роуд после девяти. Два

больших темных седана стояли там, один из них принадлежал Доновану Скарборо, а

другой я не видела. Лестат ехал рядом со мной, Булочка дернулась и остановилась, и он

недовольно посмотрел на меня.

- Прости, друг, - сказала я. - Я говорила, что тебе не понравится, но ты не слушал.

Он настоял утром, что пойдет со мной, и я сдалась, потому что уже поняла, что

лучше дать ему то, что он хочет, чем разбираться с последствиями.

- Что нам теперь делать? - тихо спросила я у него, разглядывая дом. Он встал на

задние лапки, словно размышлял над моим вопросом. И я поняла, что если пойду туда

сейчас, то мне придется брать его с собой. Этого хватило, чтобы я потянулась к

зажиганию, но тут по дороге помчался Донован Скарборо. Он явно увидел меня, он шел к

Булочке, и выражение его лица было ясно видно. Он был в ярости.

Я локтем толкнула замок на двери и медленно опустила окно, он оказался передо

мной.

- Мистер Скарборо, - улыбнулась я. - Доброе утро.

- Нет, не доброе! - сказал он громче, чем нужно, ведь его лицо было близко к моему.

Лестат залез ко мне на колени и смотрел на Скарборо, они играли в гляделки.

- Я уже хотела уехать… - сказала я, но он покачал головой и попытался открыть

дверь моей машины.

- Нет, нет, не уедешь, - бормотал он, залез в окно и нащупал ручку. Это можно было

считать нарушением личного пространства, и я не собиралась это терпеть. Я хотела

возразить, но тут Лестат взял проблему в свои лапы и бросился на пальцы Скарборо. Я

пообещала мысленно дать Лестату сыра и крекеры с луком, он отлично исполнял роль

Марины, роль вышибалы.

- Моя собака хотела бы, чтобы вы убрали руку из моей машины, - сказала я, стараясь

звучать вежливо. Он вежливым не был.

- Иди туда и успокой этих призраков, - почти вопил он. - За что я плачу тебе и брату

Лоуренса Луэлина Боуэна? Вы ничего не делаете?

Я хотела сказать, что он нам ни копейки не заплатил, и не заплатит, пока не будет

результата, но не сделала этого, потому что он, казалось, вот-вот взорвется, вена на его лбу

пульсировала так, словно жила самостоятельно.

- Какие-то проблемы? - я посмотрела на дом, изображая тон Джоанны Ламли, потому

что она крутая и может заставить людей делать все, что захочет, даже политиков.

- Проблемы? - повторил едва слышно Скарборо и добавил маниакальный смешок,

посмотрел вдаль, его пальцы быстро постукивали по окну машины. - Да, проблема, -

рявкнул он. - Потенциальные покупатели хотели проверить детали в доме, и они теперь

заперлись в спальне и не хотят выходить, потому что они в ужасе! - он ударил кулаком,

подчеркивая последние слова.

- Но вы знали, что мы не закончили работу, - спокойно сказала я. - Мне пойти и

посмотреть, могу ли я помочь?

Он отвлекся от ответа из-за лязга тормозов, через секунду Лео выпрыгнул из машины

и подбежал к Скарборо и Булочке.

- Не нужно было вызывать обоих, - проворчал он, хмуро глядя на меня. - Я же

говорил, что прибуду через пятнадцать минут.

- Я ее не звал, - раздраженно сказал Скарборо.

Честно говоря, они меня начинали злить. Утро субботы, и я надеялась, что буду тут

одна, а тут Скарборо делал вид, что я получаю его деньги, а Лео - что я на его пути.

Простите, что мы с собакой вообще дышим. Лео посмотрел мрачно на меня, а потом с

любопытством взглянул на Лестата.

- Ты купила себе одноухую свинью, - он говорил медленно, словно Лестат был самым

удивительным существом, что он когда-либо видел. Он не любил собак. Не любил

животных, пока это не была говядина слабой прожарки, поданная с вином, или отделка из

норки на его старинной ушанке. Мир Лео не включал животных, ведь в центре был только

он, а Викки и Никки, видимо, были ему ближе всех.

- У него два уха, и он прекрасно слышит, - проворчала я, открыла дверь. Лестат

выкатился на тротуар, как пушистый шар для боулинга, понюхал дорогие туфли Донована

Скарборо с интересом, что означал, что он уже хочет поднять ногу. Я выскочила из

Булочки и отвела его в сторону, а потом перевела взгляд на двух мужчин, что теперь

возвышались надо мной, думая, что стоит попросить Марину научить меня ходить на

высоких каблуках нормально. У меня были лишь одни такие туфли, и я не выходила в них

из дома, но мне хотелось бы сейчас быть в них, чтобы уйти от этих двоих к дому как

женщина-убийца, а не как слабачка, у меня еще и шнурки развязались, как у школьницы.

Лестат не помогал. Его очень интересовали новые окрестности, он вел нас вперед как

маленький бычок, везде оставляя лужи, как пенсионер, метящих территорию.

- Его нельзя оставить в машине? - сказал мне Скарборо, когда мы подошли к дому.

- Собаки перегреваются и умирают в машинах, - я высокомерно посмотрела на него,

он притих. Лео фыркнул на Лестата, когда мы прошли к входной двери. Он попытался еще

раз:

- Может, хоть привяжешь его тут на поводке?

Я посмотрела на Лестата и понадеялась, что он не слышит Лео.

- Он обижается на слово поводок, - сказала я, последнее слово произнеся едва

слышно. Это не было ложью. Документы Лестата содержали и записку, где кто-то, видимо,

Том Джонс, написал «ни за что!» рядом с пунктом о тренировке на поводке. Я все равно

купила поводок, я видела, как собаки по телевизору сходят с ума от радости при

упоминании о прогулке. Но не он. О, он сходил с ума, но не от радости. Это был чистый

гнев. Его не волновала длительность прогулки, все зависело от погоды, но на равных,