Пост-оптимальный социум. На пути к интеллектуальной революции - Аркадий Юрьевич Недель

нашелся даже свой Поль Авриль[38], я имею в виду Туринский эротический папирус, датируемый примерно эпохой правления Рамсеса III и его сына Рамсеса IV, то есть XII–XI вв. до н. э. При всей своей наглядности и кажущейся очевидности, это – удивительный документ, не поддающийся однозначной интерпретации. Автор папируса изобразил на нем животных, которые заняты человеческими делами, и целый ряд сексуальных сцен между людьми. Возможно, речь идет об одном и том же персонаже, участвующим во всех этих сценах. Мнения о смысле этих сцен расходятся: или же это забава для бомонда, или сатира на оный или, что тоже вполне вероятно, изображение или аллегория сакральных действий.

Если сравнить с той же Грецией, то египетские женщины пользовались не только сексуальной свободой, но и могли наслаждаться несравненно более высоким социальным статусом. В греческом обществе времен Платона и Аристотеля обычная жительница целиком зависела от мужчины, за которого она выходила замуж, еще будучи подростком, принеся в жертву богам свои детские игрушки и прядь волос. Даже несмотря на образование, которое могли получать юные гречанки, с момента ее вступления в брак она практически исключалась из социума, превращаясь в придаток дома, где у нее была своя особая территория – гинекея. Муж в доме имел всю полноту власти, и в особых случаях, при ссорах или обнаружении супружеской неверности с ее стороны, мог подвергнуть жену строгим наказаниям вплоть до убийства.

Платон, давая волю фантазиям об устройствах восточных обществ (если эта гипотеза верна), сочиняя свою утопию, явно хотел чего-то большего. Его государство – фантасмагорический коктейль из ранних коммунистических идей (отмена частной собственности, обобществленные женщины и дети), квази-китайской системы экзаменов, как бы позволяющей идти вверх самым одаренным, и элитизма в виде философов-властителей, единственно способных созерцать идею блага (ауабоб idea). Высшее благо – цель политеи, в этом Платон, как и Аристотель, был убежден. Того же, надо думать, хотел и Хаммурапи, сочиняя свои законы и мечтая о едином централизованном государстве с центром в Вавилоне, едином социальном порядке, установленном по образцу порядка космического: раз и навсегда. Подобная мечта была и у Данте, которую он выразил в «Пире», о совершенстве общественных законов по образцу законов небесных – одни для всех; поэтому-то Данте и призывал к созданию единого государства на земле, законы которого будут предостерегать бесчестных людей от дурных поступков, войн и насилия. Александр Богданов, о котором я уже упомянул, теоретик социализма, создатель в 1920-х годах «тектологии», возможно, первой в XX веке «теории всего», предлагал рассматривать развитие природы и общества как единый во многом процесс, стремящийся к равновесию. Равновесие – фундаментальный принцип, по Богданову, не статичный, он основан на динамической борьбе противоположностей, что и заставляет равновесие постоянно усложняться. Конечная цель этой диалектики – всеобщая гармония. Тут можно вспомнить и «Розу мира» (1958) Даниила Андреева, своеобразный ответ на «Божественную комедию» Данте, где иерархии и светлые силы Земли (Шаданакары) должны смягчать и просветлять законы, везти нас к более высоким состояниям, чем наше существование в данный момент. В середине XX века американский психотерапевт Александр Лоуэн, создатель энергетического анализа, совмещавший в себе принципы древнекитайской философии, идею биофизического поля, оказался близок к Богданову (утопии бывают и научными).

Итак, на Ваш вопрос я бы ответил так: жизненная сила утопии, та, что заставляет человека снова и снова моделировать идеальное устройство общества, жертвуя индивидуальным ради всеобщего, заключается в его стремлении победить время. Идеальная модель не стареет, как геометрическая фигура, вроде треугольника или круга; в отличие от человеческого существа, она бессмертна. Суть у-топии не в том, что у нее нет места в этом данном мире, а в том, что она не подчинена времени.

И.В-Г. Но ведь известно немало случаев, когда утопии сочинялись ради литературного опыта или, на худой конец, интеллектуальной провокации или даже сатиры на злобу дня. Слушая Вас, трудно поверить, что Платон всерьез думал о реализации своего проекта, да и Томас Мор, если не ошибаюсь, тоже не рассчитывал, что его король Утоп когда-нибудь займет место в реальной истории.

А.Н. Это все, разумеется, область догадок. Но мне кажется, что Платон сочинял свой проект не забавы ради, он был искренен в своем желании найти идеальную, с его точки зрения, модель социального устройства. Во второй книге, как мы помним, Сократ много говорит о воспитании, и что каждому члену общества следует найти себе занятие согласно его природным дарованиям. В четвертой книге диалога Платон проводит параллель между четырьмя основными принципами идеального государства – мудрость, мужество, здравомыслие (oco(ppocn)vr|) и справедливость – и качествами человеческой души, делая вывод, что человек и государство необходимо находятся в корреляции друг с другом. Об этом же, кстати, писал один из ведущих большевистских теоретиков воспитания, педолог Арон Залкинд.

Философы склонны к поискам идеального, и в этом в принципе нет ничего плохого. Однако, когда идеал стараются превратить в реальную политику, что-то всегда начинает идти не так. Своего властителя-мыслителя Платон, как ему казалось, нашел в правителе Сиракуз Дионисии Младшем (397–337 до н. э.), который под платоновским влиянием даже стал менять свои личные и политические пристрастия, постепенно отказываясь от тирании – наихудшей, по Платону, форме государственной власти. Однако вмешалась Realpolitik, и Дион, дядя Дионисия, проявлявший, по всей видимости, слишком большую самостоятельность, тоже не без подсказки Платона, стал терять доверие, и вскоре был отстранен от политических дел, та же участь постигла и самого философа. Ирония реальности: потеряв власть и семью в результате народного восстания, Дионисий Младший закончил свои дни в Коринфе, отдавая силы философским размышлениям.

Ничего не мешает относиться к «Государству» не как к проекту построения идеального общества, а скорее как к метафоре человеческой мысли о государстве. Правда, что пытаться воплотить в жизнь платоновские идеи – это как хотеть жениться на русалке.

Теперь что касается «Утопии» Томаса Мора. Мор был энциклопедически образован, его можно вполне назвать человеком Ренессанса, английским Пико делла Мирандолой, которым Мор очень интересовался. Оба мыслителя, к слову, были людьми свободного ума, оба подвергались преследованиям церкви, но если за Пико в трудный для него период жизни заступился Лоренцо Медичи, то у Мора подобного заступника не нашлось, и его казнили в соответствии с «Актом об измене»[39]. Мор прекрасно знал греческую философию, и нет сомнений, что его сочинение – это реплика на диалог Платона или, еще точнее, острая полемика с ним, ставящая под сомнение многие платоновские идеи и в первую очередь вертикаль власти, как сейчас принято говорить. В «Государстве» есть четко выраженные касты