#На изящном: мифы в искусстве. Современный взгляд на древнегреческие мифы - Мария Аборонова

Вариант мести нашелся неожиданный. Вместо того, чтобы выдать Электру замуж за красавчика-царевича, ее поженили с безродным крестьянином. Гениальный план усмирить позорным браком вечный траур Электры по отцу.

Назначенный муж оказался хорошим человеком. Такой вывод авторы делают, потому что он не стал вступать с Электрой в законную интимную связь[268]. Это показатель добродетели у греков.

Возможно, история бы на этом мирно закончилась, но к новому дому Электры пришел возмужавший Орест.

– Привет, вот и я, давай мстить матери и ее любовнику-узурпатору.

– Может, хоть обнимемся сначала?

– Нет, давай сразу мстить.

– Что ж…

Сначала для отвода глаз пустили слух, что Орест скончался. На радостях Эгисф пошел совершать жертвоприношение. Как праздновать без убийства, насилия или обмана, греки, видимо, не знали. Из кустов выпрыгнул Орест и заколол его ножом. В каком-то смысле жертвоприношение состоялось, у богов претензий не возникло.

Клитемнестру заманили в дом Электры, сказав, что ненавистная дочь посмела родить сына, а значит, корона снова под угрозой. Автором идеи убить прибежавшую сурово посмотреть в глаза Электры мать был Орест с железным аргументом: «Так сказал оракул Аполлона». У оракулов, как мы помним, убийство – универсальный ответ на все. Сажать ли капусту? Убей отца! Поступать ли на геодезический факультет? Убей мать!

Будем честны, даже и без предсказания оракула Орест бы пошел на убийство, ведь он явно преследовал и корыстные интересы: забрать корону. Только с течением времени в литературе роль Электры в убийстве матери превратилась в центральную. Она стала эдаким доктором Зло, которая только и думала о страшной мести, и убедила в необходимости радикального шага невинного брата.

В. Бугро. Орест, преследуемый Эриниями. 1862. Художественный музей Крайслера, Норфолк

К убийству Клитемнестры, в отличие от Эгисфа, у богов уже возникли вопросики. Удивительно неравноправный подход к ценности жизни особей мужского и женского пола в пользу женского.

– Маму трогать нельзя, – категорично сказали боги, – такое мы не одобряем, – сильный дизлайк.

Богов поддержали и смертные. Двоюродный брат Агамемнона (экс-супруг Елены Троянской), рогоносец-отец Клитемнестры – Тиндарей. Все единодушно подтвердили, что убийство – это слишком.

– Ну отрубила голову мужа, ну отобрала трон. Просто бизнес, ничего личного. Мы за такое максимум изгоняем. Баба ведь, что с нее взять. Тем более мать. Казнить всех!

Культура отмены в чистом виде.

Электра и Орест утверждали, что осуждать надо Елену, потому что, если бы не ее измена мужу с Парисом, не было бы Троянской войны и далее по тексту[269].

– Неожиданный вывод, – сказали боги.

Но все равно наслали на Ореста эриний: неуравновешенных и склонных к насилию богинь мести[270].

Преследуемый эриниями Орест метался в безумии несколько дней, пока не добежал до храма Аполлона, чтобы оставить отзыв о противопоказаниях, не указанных в рекомендации оракула.

– Да, как-то нехорошо вышло, – согласился Аполлон, и в качестве компенсации усыпил эриний и пролоббировал суд над ним с Афиной. Все-таки она из головы Зевса родилась, явно должна разбираться в жизни.

Что сам Зевс так себе в жизни разбирается, никого не смутило. Более того, не надо было бы ни с чем разбираться, если бы Зевс не решил изначально совратить Леду.

Афина любила интересные дела с громкими именами, а тут почти дело О. Джей Симпсона[271]. Она созвала совет мудрецов на вершине холма Ареопага и кастомным судом присяжных провела заседание.

Совет постановил всех простить, и эта бесконечная история наконец-то завершилась.

* * *

По окончании Троянской войны Одиссей отправился домой[272]. Путь занял у него еще десять лет и послужил сюжетом для массы картин.

Важным элементом этого непростого путешествия было то, что перед уходом на войну Одиссей решил, как заботливый муж, оставить жене, Пенелопе, практически завещание (что довольно логично, если уходишь на масштабную народную войну). Оно заключалось в том, что супруге надлежало выйти замуж, когда их с Одиссеем сын Телемах повзрослеет. Конечно, только в том случае, если Одиссей к тому времени не возвратится домой, а то будет как-то странно. С учетом предсказания, согласно которому Одиссей должен был вернуться с Троянской войны старым, нищим и всеми забытым, довольно щедрый жест.

Война закончилась, Телемах стал взрослым, а Одиссея все не было видно. К Пенелопе толпой повалили женихи. Чем же был так занят Одиссей, что не торопился домой?

Одиссей честно, но тщетно пытался добраться до дома. С остатками своей команды он прибыл на остров, где жил циклоп Полифем, сын Посейдона и нимфы Тоосы. Не зная, чья это пещера, Одиссей с ахейцами зашел туда, чтобы остановиться на ночлег, и увидел циклопа.

Далее – немая сцена.

* * *

Полифем в то время тяжело переживал недавнюю любовную трагедию и был не в духе. Давеча он стал жертвой стрелы Амура и влюбился в нимфу Галатею, неприятную стерву со склонностями к эксгибиционизму. Та, в свою очередь, тоже после четкого попадания стрелы Амура воспылала страстью к Акиду, сыну Пана (Фавна) и нимфы Семетиды, а он после такой же стрелы Амура ответил ей взаимностью. Уже немного похоже на бардак, устроенный в шекспировской комедии «Сон в летнюю ночь».

Как это обычно бывает у холостых мужчин, до этой влюбленности у Полифема все шло отлично. Он был весел, бодр, жрал овец, убивал людей. Пока не увидел Галатею, выходящую из воды, и не влюбился.

Галатея оказалась еще той вертихвосткой. Полифем таскал ей подарки, пел, танцевал, а она такая «спасибо, очень интересно» и сбегала в воду, где он не мог ее достать. Полифем старался, как мог: постригся, переоделся, но Галатея все равно была неприступна.

Пока Полифем выжимал максимум из своих внешних данных и талантов, а это было, скажем прямо, очень трудно, Галатея каждый день на раковине приплывала к Акиду[273]. Юноше, согласно мифам, на секундочку, исполнилось 16 лет. Каждый день они уединялись в гроте (вот что значит молодость).

Грот имел гениальное расположение: прямо рядом с местом, где Полифем пас своих овец. Понятно, на чем держалась сексуальная связь Галатеи и Акида: страх быть пойманными. Странно, что Полифем не мог обнаружить их так долго. С другой стороны, чего ожидать от одноглазого циклопа. В итоге Полифем застал любовников с поличным. Как любой циклоп, осознавший себя в токсичной привязанности, Полифем сразу понял, что это не он недостаточно старается, а просто Галатея – непорядочная свинья и не нашла в себе моральных качеств отказать ему прямо.

Гюстав Моро. Галатея. 1878. Музей Гюстава Моро, Париж

Полифем жил, соблюдая традиционный древнегреческий принцип «если любишь, отпусти,