Охотник желает знать - Екатерина Островская

Может, конечно, случиться и самое худшее. Если, например, люди Колоскова вычислили, где Гречин находился со вчерашнего вечера, и нагрянут к Наташе. Но это могло произойти только в том случае, если Шведова узнала, откуда он звонил, и поделилась информацией с Виталием Степановичем. Только зачем ей так делать? Она же прекрасно понимает, что последует за этим. Вряд ли Алексея оставят в живых.

Между прочим, есть еще один нюанс. У Любы с ним есть общие воспоминания, и не самые плохие. По крайней мере, Шведова сама совсем недавно сказала, что любила его. И что продолжала любить долго после того, как они расстались. Старое чувство не должно ей позволить выдать его.

И вообще, почему Гречин сомневается в ней? Только потому, что Люба оказалась в компании Дарькина и засветилась перед камерой?..

И все же главное – Наташа. Самое важное, чтобы то, что сейчас происходит, никаким боком не коснулось ее…

Время тянулось медленно. Посмотрев на часы, Алексей с удивлением обнаружил, что находится в подвале не более часа. А сколько ему еще предстоит провести здесь – неизвестно. Но прожить хотелось как можно дольше. Правда, для этого надо как-то вырваться отсюда.

Он закрыл глаза и почти сразу услышал звук отпираемого замка. Дверь отворилась, в комнату быстрым шагом вошел Колосков. Гречин не стал подниматься. Только развернулся вместе с креслом и сел вполоборота к столу, чтобы видеть и Виталия Степановича, и его телохранителя, который остался стоять в дверях.

– Прошу извинить меня за опоздание, – произнес Виталий Степанович, проходя за стол, – были неотложные дела. Но как только мне сообщили, что вы здесь, я постарался побыстрее освободиться.

– Кто бы мне помог освободиться, – усмехнулся Гречин и поднял руки, чтобы продемонстрировать наручники.

Сидящий в кресле Колосков бросил взгляд на телохранителя и возмутился.

– Что за дела?! Я же приказал: как можно вежливее. Давай, позови кого-нибудь, пусть снимут браслеты.

В комнату вошли двое парней, один из которых достал ключ и освободил Гречина от наручников. Потом оба парня подошли к двери и встали по обе стороны ее.

– Свободны, – махнул рукой Виталий Степанович, – посидите в приемной… Хотя нет, принесите кофейку.

Затем глава «Весты» взглянул на Алексея.

– Не против того, чтобы кофе со мной попить? Или хотите что-нибудь покрепче?

Гречин покачал головой.

– Ни кофе, ни чаю, ничего не хочу.

Колосков махнул рукой телохранителям.

– Тогда одну чашечку моего любимого.

Один из парней вышел и прикрыл за собой дверь.

– Зря отказываетесь, – вздохнул финансист, – у меня хороший кофе. К тому же я сам придумал рецепт: заваривается с кусочком шоколада, потом туда добавляются корица, мед и чайная ложечка хорошего коньяка. Можно и лимончика добавить. Но никакого сахара.

– Попробую как-нибудь, – кивнул Гречин.

Виталий Степанович посмотрел на него внимательно.

– А вы мне нравитесь. Честно говорю. Поначалу я не понимал, что Марина в вас нашла, но теперь вижу: с вами можно иметь дело.

– Не надо со мной ничего иметь, – усмехнулся майор. – Видел я ваши дела на записях Дарькина.

– Не понравилось? – искренне удивился Колосков. – А ведь там есть интересные моменты: красивые девушки, известные мужчины. Да и снято неплохо. На самом деле большинство из тех, кто оказался запечатленным, никогда прежде не думали, что смогут вот так, запросто, перед камерами… Но потом втянулись. Одна пара – мои ровесники, кстати, или немного старше, оба чиновники городской администрации, трудятся в комитете по земельным ресурсам – даже сына привлекла. Тот недавно женился во второй раз, так они вместе с невесткой… Это крайность, разумеется, но тем не менее. В каждом человеке есть что-то порочное. Даже люди, считающие себя морально устойчивыми, не могут похвастаться тем, что никогда в жизни не фантазировали себе… этакое, мечтали о чем-то подобном. Но им приходится сдерживать себя. Не знают, бедняги, что неудовлетворенные желания – прямой путь к психическим расстройствам. А ведь все просто! Главное – понять, что в отношении секса должен быть один запрет: никакого насилия и принуждения. Занимайся тем, что нравится, и с тем, кто нравится, тогда он будет приносить наивысшее наслаждение. Любое дело, если занимаешься им без удовольствия, очень скоро превращается в каторгу, будь то секс или бизнес. Достаточно сделать первый шаг в мир, притягательный для каждого, и останешься в нем навсегда. Надо только переступить порог…

– Переступить порок, – поправил Алексей.

– Нет, – тряхнул головой Виталий Степанович, – совсем не так. Порочно все, что угнетает человека. Нищета, например. А секс и бизнес должны приносить удовлетворение. Для покойного Германа Валерьевича эти две стороны его рано оборвавшейся жизни были единым целым. Он совместил их и разбогател. Хотя о размерах его истинного состояния судить сложно: Дарькин ведь был много должен. Мне так вообще астрономическую сумму.

– Я в курсе, – кивнул Гречин.

Колосков посмотрел на людей, стоящих у двери, и нахмурился:

– Где мой кофе?

Телохранитель открыл дверь и высунулся в проем. Почти сразу в комнату с подносом в руках вошел тот, кому Виталий Степанович поручил приготовить кофе. Секьюрити поставил поднос на стол и отошел.

– Оставьте нас наедине, – приказал всей троице Колосков.

Парни вышли, но створку прикрыли неплотно.

– Простите, Алексей, что вас доставили сюда под конвоем, – чуть понизив голос, заявил Виталий Степанович, – просто у меня не было уверенности, что вы бы пришли сюда, если бы я вас просто позвал.

– Но в мою квартиру вы все же послали людей, которых я не приглашал. Они там все перерыли. Вы бы позвонили, назначили встречу, поговорили бы со мной…

Колосков взял с подноса кофе, сделал маленький глоток и вернул чашку на поднос.

– Все же я не ошибся в вас, – сказал он, – вы разумный и уверенный в себе человек. Сложившаяся личность со своими убеждениями. Мне как раз именно сейчас не хватает такого человека.

Виталий Степанович помолчал.

– Службу моей безопасности возглавлял человек, которого я знал больше двадцати лет. Я еще был комсомольским аппаратчиком, когда мы с ним познакомились… Я трудился в общем отделе ЦК, занимался организацией и подготовкой различных мероприятий: пленумов, выездных конференций, а также досугом своего руководства. У меня в распоряжении такие девушки были! Многие потом прекрасно устроили свою жизнь, кто-то из них за границей теперь живет, кто-то здесь замужем за высокими людьми. Если бы я тогда, как Дарькин, решил снимать их на видеокамеру, представляете, каких бы высот мог сейчас достичь!

– Если бы дожили, – усмехнулся Алексей. – Шантаж – дело опасное.

Финансист кивнул.

– Опасное – не то слово. Вот в вашем распоряжении сейчас находятся случайно попавшие к вам материалы. Причем начальству о них не доложили, следовательно, я могу сделать вывод, что вы хотите получить за них хорошую цену.

– Думаю пока, – признался Гречин.

Колосков снова взял чашку и сделал небольшой глоток.

– Поразительный вкус! Весь секрет только в том, чтобы основные компоненты были высшего качества: и кофе, и шоколад, и коньяк. Я и фирму свою создавал по тому же принципу. Кстати, не обижайтесь на Марину: она сделала свой выбор и, уверяю вас, далеко пойдет. Вы сейчас в ссоре, насколько мне известно, но подумайте – может, вам не стоит на нее сердиться. Она красива, умна, многого добьется в жизни. Другой мужчина гордился бы такой женой.

– Я не обижаюсь. И не сержусь. – Алексей поудобнее сел в кресле. – Я желаю ей счастья и успехов.

– Так, может, простите ее? Вы поженитесь, будете счастливы. Можете даже вместе работать. Я предложу вам хорошую должность. Так что всегда сможете держать свою жену под контролем.

– Когда жену надо контролировать – какая же это семейная жизнь? – возразил Гречин. – Супружеская жизнь должна основываться на любви и взаимном доверии. А если девушка отдает ключи от квартиры бывшего жениха посторонним людям, о чем можно говорить в таком случае?

– Согласен, – кивнул Колосков. И спросил: – А вам разве не интересно, какую должность я готов вам предложить?

– Я своей работой доволен.

– Это потому, что вы сейчас не нуждаетесь в средствах. У вас, как вам кажется, есть миллион долларов, но ведь денег может и не быть. Захотите их вернуть, предъявите к оплате вексель, а я возьму и его опротестую. Потому что подпись-то стоит не моя, вашей бывшей невесты, которая поставила ее по доверенности. Но отозвал доверенность как раз из-за утраты доверия к ней. А денег ваших, разумеется, в глаза не видел. Марина будет уволена. Вполне возможно, попадет под судебное разбирательство. Вы потеряете деньги, она – свободу. Вам разве не жалко своих денег и ее саму?

– Жалко, – признался Гречин.

– Ну вот! – обрадовался Колосков. – А вы говорите, что вас устраивает должность заместителя начальника отдела в полицейском управлении. Что там есть такого, что могло привлечь вас? Вот ваш начальник Павловский давно сообразил, для чего нужна форма. У него есть такие же умные друзья в налоговой инспекции, в прокуратуре, в арбитражном суде. Со многими его познакомили я или Дарькин. Хотя сейчас, чтобы захватить любое предприятие, много ума и не требуется, достаточно лишь одного желания. Ну и связи надо иметь, разумеется. Налоговая изымает для проверки документы, потом происходит переоформление предприятия на подставных лиц, предприятие дробится и распродается по частям. А если бывшие владельцы начинают искать правду, то попадают под полицейский пресс. Так что полковник Павловский сейчас весьма богатый человек. Очень скоро он достигнет необходимого возраста и уйдет на пенсию. Уйдет далеко еще не старым человеком, обеспеченным и с большими планами на дальнейшую жизнь в далекой стране на берегу теплого моря в окружении многочисленной прислуги. И вы могли бы иметь то же самое, не опасаясь служебных расследований и прочей головной боли. Все это я вам обеспечу, если вы согласитесь возглавить службу безопасности моего предприятия.