Махно - Михаил Веллер

– Да мы их потом всех в могилевскую губернию определим! – хищно осклабился Щусь. – Пускай сперва нам трошки пособят большевиков ликвидировать!

– Мы всю дорогу белых и помещиков ликвидировали как класс, – вслух скорбел Махно. – А теперь станем их союзниками. Народ что скажет? Что мы продались. Народ – за белых? Нет, против. Народ за нас – потому что мы обороняем его и против красных, и против белых. Армия наша – какая? Народная, анархическая, против любой власти, за селян. А если мы за белых? То вера нам будет не та. И армия – ослабнет очень сильно. Разойдутся хлопцы по хатам – а обратно не дозовешься…

– А – жаль! – с силой сказал Аршинов-Марин. – Вся Украина была бы наша! А Москва с Петроградом пускай им достанется… Эх!

…Наутро «посол» посмотрел в глаза Махно и слегка побледнел.

– Предложение ваше мы отвергаем, – подтвердил Махно. – Так что уж простите, ваше благородие, но придется вас расстрелять. Так народ решил. А решение народа у нас выше всего.

– Что ж, – пожал плечами офицер, – надеюсь, что как посол я имею право на особое отношение. Папиросы приличной ни у кого не найдется? Уж больно у меня махра дрянная… для конспирации.

Он выпил предложенную чарку, уселся без приглашения и закинул ногу на ногу:

– Помянете мои слова, господин Махно, вы совершаете сейчас роковую ошибку. И воздастся вам мерой за меру. Что вы, как умный человек, и сами прекрасно понимаете. Ну – пойдемте, куда там у вас?

– Да не получается иначе, – с досадой сказал ему вслед Махно.

– А может, не умеете? – улыбнулся от двери офицер.

В грохоте и звоне миров рушилась и возрождалась величайшая Империя, шестая часть всей земной суши, и потоки крови, кипящей от страсти, смывали любые ограничения и пределы. Ликующим заревом отсвечивала в душе Мировая Революция, кто был ничем – становился всем, высшими лицами государства – в одночасье. Страдание и боль имело великий высший смысл: новый мир для всех хороших людей.

Ах, куда же ты, Ванёк, ах куда ты, Не ходил бы ты, Ванёк, во солдаты…

Тысячу лет будут вспоминать теперь русские всё меньших стран свою великую легенду – Великую Гражданскую Войну, не знавшую равных в мировой истории. Не было никогда на пространствах столь огромных такой пестроты противоречивых трагедий и безумных надежд. Царство Божие на земле – вот оно, рядом, на расстоянии штыка, с завтрашним рассветом, не поздней будущей весны. Мудрые умы и светлые души всех стран учёно предсказали это: Томас Мор и Сен-Симон, Маркс и Нечаев, Прудон и Бакунин, Жорес и Плеханов, Кропоткин и Ленин.

Сгнила старая формация, отгуляла зажиревшая буржуазия всех стран, и общий кризис капиталистической системы разразился Великой Войной – ради наживы капиталистов. Наша эпоха – новая: телеграф, телефон, радио, аэропланы и поезда связали земшар, как апельсин для рождественской елки. Пролетарии всех стран – объединяйтесь! И Интернационал грозит всем угнетателям!

Весь мир насилья мы разрушимдо основанья, а затеммы свой, мы новый мир построим:кто был ничем – тот станет всем!

Лишь мы, работники великойвсемирной армии трудавладеть землей имеем право,а паразиты – никогда!

Музыканты так же хотели есть, как рядовые бойцы, их так же грызли вши и валила горячка, и помятые медные трубы переходили от сгинувших к новым владельцам, и меняли фунт житного за новые обмотки с убитого, и могли отдать револьвер за шмат сала. Великое горе сливалось с великой надеждой, и нелюдская жестокость соседствовала с той нежностью заскорузлых сердец, когда с матерком и кривой усмешкой отдают свою жизнь ради твоей.

Но мертвые, прежде чем упасть,делают шаг вперед.Не винтовке, не пуле сегодня власть,и не нам умирать черед.

И пройдет полвека, и четверо ребят затянут на четыре голоса квадратом с негромкой печалью стихи, известные тогда всем со школьных хрестоматий:

Мы ехали шагом,мы мчались в боях,и яблочко-песнюдержали в зубах.Ах, песенку этупоныне храниттрава молодая,степной малахит.

Но песню иную о дальней землевозил мой приятель с собой в седле,он пел, озирая родные края:«Гренада, Гренада, Гренада моя!»

Он песенку этутвердил наизусть.Откуда у хлопцаиспанская грусть?Ответь, Александровск,и Харьков ответь:давно ль по-испанскивы начали петь?

Скажи мне, Украина, не в этой ли ржиТараса Шевченко папаха лежит?Откуда ж приятель, песня твоя:Гренада, Гренада, Гренада моя?

Он медлит с ответом,мечтатель-хохол:«Братишка, Гренаду яв книжке нашел.Красивое имя -высокая честь:гренадская волостьв Испании есть. 

Я хату покинул, ушел воевать,чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать.Прощайте, родные, прощайте, семья,Гренада, Гренада, Гренада моя!

Мы мчались, мечтаяпостичь поскорейграмматику боя,язык батарей.Восход поднималсяи падал опять,и лошадь усталастепями скакать.

Но яблочко-песню играя эскадронсмычками страданий на скрипках времен.Так где же, товарищ, песня твоя:Гренада, Гренада, Гренада моя?

Пробитое телоназемь сползло,товарищ впервыеоставил седло.Я видел: над теломсклонилась луна,и мертвые губышепнули: Грена…

Да, в дальнюю область, в заоблачный плесушел мой товарищ и песню унес.С тех пор не слыхали родные края«Гренада, Гренада, Гренада моя!»

Отряд не заметилпотери бойца,и яблочко-песнюдопел до конца.Лишь по небу тихосползла погодяна бархат закатаслезинка дождя.

Новые песни придумала жизнь,Не надо, ребята, о песне тужить.Не надо, не надо, не надо, друзья…Гренада, Гренада, Гренада моя!

Не будет больше этого времени, не будет. Без мала век прошел – и жалкие меркантильные интересы заболотили народы и страны. И уже нелегко большинству и понять, как можно оставить обеспеченную жизнь ради счастья человечества, о котором лишь старые демагоги говорят сегодня за зарплату.