Дух, брат мой - Андрей Грешнов

Проплаченные валютой «борцы за свободу ислама» не щадили и религиозных деятелей, широко известных не только в стране, но и во всем исламском мире. Маулави Асадулла Насрат Андхои, сын аль-хаджа Джари Хабибуллы, постиг все религиозные дисциплины, когда ему еще не было и восемнадцати. Уже в этом возрасте он возглавил религиозную школу в Андхое и продолжил обучение у известного теософа муллы Абдула Гаффура. Асадулла Насрат учился за рубежом, в совершенстве владел множеством иностранных языков. Во время одного из своих хаджей в Мекку он встретился с настоятелем священной Каабы, который лично позволил ему начертать на одной из каменных плит, лежащих у подножья священного камня, хадис из Корана. Насрат был известным поэтом и писателем. Его перу принадлежат всемирно известные труды «Капля в безбрежном океане Корана», ставшие классикой переводы с арабского на дари и турецкий сорока хадисов Священной книги.

Помимо исполнения своих обязанностей имама соборной мечети «Аль-Фарук» в Анхое он возглавлял религиозную школу «Абу Муслим» в Маймане, затем стал главой школы «Дар уль-Хефаз», в которой увековечена память о Коране. Переход религиозного деятеля столь высокого уровня на сторону революции означал, что многие представители духовенства рано или поздно склонят головы перед его авторитетом и перейдут в стан защитников апрельской революции.

Асадулла Насрат многого не успел доделать в своей жизни, однако именно он стоял у истоков создания Национального отечественного фронта, который объединил в годы революции в своих рядах десятки религиозных и общественных организаций Афганистана, организовал проведение подготовительной конференции к Первому съезду Высшего совета улемов и духовенства. Он, как и сотни других честных священников, погиб.

Не их вина в том, что в Афганистане не получилось построить общество взаимного уважения, равенства и справедливости, а все утонуло в крови. Имена честных мулл, маулави, имамов, муэдзинов поднимались на щит, в том числе и теми, кто в «мутной воде» революции ковал свое личное благополучие, мало думая о своем народе. Конечно, они заблуждались, наивно полагая, что настал именно тот момент, когда можно на деле осуществить принципы социальной справедливости, завещанные правоверным пророком Мухаммедом. Они погибли, но стали шахидами.

Вспоминая многих из них, я часто думаю, как бы они улыбались, если я вдруг спросил бы их, кто такие «шахидки» или что такое «пояс шахида». Но не осмеяли бы меня, а просто сели бы на ступеньки перед входом в мечеть и рассказали о том, как оно есть на самом деле, не преминув упомянуть ласкающее мое ухо имя пророка Исы.

Вот они, имена лишь некоторых миротворцев — шахидов, погибших в период с 27 апреля 1979 по 21 марта 1983 года, которые не следует забывать ни мусульманам, ни православным, ни католикам, ни протестантам, если, конечно, мы все не хотим окончательно превратиться в зверей, реагирующих только на запах крови.

Маулави Саид Мохаммад Амин (по прозвищу Садр), член Высшего совета улемов и духовенства Афганистиана, член Управления по делам исламской религии

Маулави Асадулла Насрат Андхои, член Высшего совета улемов и духовенства Афганистана

Маулави Ага Мохаммад Лудин, член Высшего совета улемов и духовенства Афганистана

Маулави Насрулла Гардези, член Высшего совета улемов и духовенства Афганистана

Маулави Шейх Саид Мохаммад Аббаси, член Высшего совета улемов и духовенства Афганистана, член Управления по делам исламской религии

Маулави Абдул Маджид, член Высшего совета улемов и духовенства Афганистана

Маулави Абдул Хаким Джаузджани, член Высшего совета улемов и духовенства Афганистана

Маулави Рахматулла, член Высшего совета улемов и духовенства Афганистана

Маулави Мохаммад Карим Кандагари, герой англо-афганской войны

Маулави Саид Абубакар

Маулави Баха уд-Дин Ваэз

Маулави Мир Абдул Хах, религиозный теософ

Маулави Абдул Рауф, глава Филосовского центра мечетей «Фекр аль-Модарес»

Маулави Абдул Рахим, проповедник священной мечети одеяний пророка Мухаммеда

Маулави Исмаил Джамшид из Герата

Маулави Абдулла из Герата (реставратор мечети Джами)

Маулави Шейх Ахмед из Герата

Маулави Гулям Расул из Герата

Маулави Насреддин из Герата

Маулави Абд Ур-Рашид из Балха

Маулави Шингали из Балха

Маулави Шейх Абдул Азиз из Балха

Маулави Сарвар, член департамента проповедников в Управлении по делам исламской религии ДРА

Маулави Абдул Гаффар Ахунд-зада из Газни

Маулави Саид Джаффар Ахунд-зада из Газни

Маулави Абдул Гаффур из Газни

Маулави Абдул Салам из Газни

Маулави Гулям Мухауддин из Газни

Маулави Факир Мохаммад из Газни

Мулла Шахвали Гарибъяр из Лагмана

Мулла Абдул Хай Фарьяби из Фарьяба

Мулла Абдул Вахаб из Парвана

Маулави Абдул Азиз Хабиби из Гор

Маулави Шейх Али Хусейн Нуттаг

Аль-хадж, маулави Саид Ахмадшах Масуд

Маулави Саид Акрам Пейкар

Маулави Гулям Сарвар

Маулави Ахтар Мохаммад

Маулави Саиф уд-Дин

Маулави Саид Джелалуддин

Маулави Абдулла Каттеб

Маулави Шах Факир

Мулла Сабур

Кари Мохаммад Саид.

В этом списке должны были бы стоять имена еще многих сотен религиозных деятелей, проповедовавших в кишлаках и маленьких деревнях. Их называли просто — кари (от слова карья — деревня). К сожалению, их имена не дошли до наших дней.

Вообще во всех городах, по которым массированно работали советская авиация и артиллерия, шурави люто ненавидели. В Кандагаре — летчиков, а в Герате, к примеру, артиллеристов. Странная особенность афганского менталитета: после ухода войск нелюбовь моджахедов к советским солдатам, воевавшим на земле, в их же воспоминаниях практически не проявлялась. Мало того, зачастую они вспоминали шурави как хороших солдат. Тут, видимо, немаловажное значение играло и общение. Солярка, одеяла и мука, с неба, как известно, не падали и на снарядах не прилетали…

Базар тянулся вдоль огромного дувала, которому не было видно ни конца, ни края. Где-то далеко он загибался влево. Посему я решил, что мы идем вдоль городской стены, только снаружи. Справа шли ряды «торговцев», уводившие в кривые загадочные закоулки. Такого базара как этот, я, пожалуй, нигде раньше не видел. Очень отдаленно его напоминал «грязный» в Кабуле, но до этого ему было далеко. По главной базарной улице с правой стороны тянулись разрушенные постройки. Как объяснил мне царандоевец-охранник, которого я донимал расспросами, это все были те же результаты бомбардировок с воздуха. Наша группа растянулась. Сардар, втиравший что-то своим подчиненным и иностранцам, ушел далеко вперед, а мы, замыкая шествие, на которое не мигая пялились кандагарцы, плелись в хвосте.