Ревность волхвов - Анна и Сергей Литвиновы

Мне удалось пройти процедуру первому. Лесе — второй. Когда мы столкнулись с ней на пороге кабинета, она шепнула: «Иди в машину и заводи мотор».

Ее голос звучал безапелляционно, и я подчинился.

Через пять минут она прыгнула на пассажирское сиденье. Щетки работали вовсю, сгребая с лобового стекла снег.

— Поехали домой, — скомандовала Леся. — У нас очень мало времени.

— Мало — для чего?

— Слава богу, в нашем доме впервые со дня убийства никого нет.

— И что?

— Можно кое-что поискать.

— Что именно?

— Если б я знала, — развела руками девушка.

Я не стал возражать. Неэтично, конечно, рыться в вещах наших спутников, но… В случае убийства этика отходит на второй план. Душегубов не ловят в стерильно-белых перчатках. Это вам не анализ ДНК.

Мы подъехали к коттеджу номер два — где проживали Женя, Родион со Стеллой и девушки.

Я, кажется, уже упоминал, что наши дома почти никогда не запирались. На всех постояльцев коттеджа имелся всего один ключ. Обычно он лежал, на всякий случай, в сундуке с дровами для камина.

Вот и сейчас коттедж оказался открыт.

Леся остановилась в предбаннике. Стала поднимать горнолыжные ботинки, что стояли у стены рядами, и осматривать подошвы.

А мне скомандовала:

— Надо искать вещи с пятнами крови. Когда убили Вадима, крови было много, убийца должен был испачкаться…

Я начал с комнаты Жени. Там пахло валерьянкой.

Носильные вещи помещались в небольшом шкафчике, на вешалках, прибитых к стене, и в чемодане под кроватью.

Вскоре ко мне присоединилась сыщица.

— Саня мне сказал, — доложил я ей, — что, когда Петя выходил в день убийства из коттеджа Вадима, он был в красной ушанке, желтом пуховике и серых штанах.

— Вот как?

Мужской желтый пуховик и серые горнолыжные штаны висели на вешалке.

Леся осмотрела их тщательнейшим образом, особенно штаны.

— Ни пятнышка… — пробормотала она. И попросила меня: — Просмотри, пожалуйста, их аптечку. «Фервексы» всякие откладывай, а незнакомые названия выписывай, ладно?

Я снова подметил, что моя напарница ведет себя со мной гораздо мягче, чем раньше.

Сама она залезла в чемодан и стала, в прямом и переносном смысле, рыться в чужом грязном белье.

— А Женька-то неряха… Лифчики аж черные!.. – пробормотала она как бы про себя, но я понял, что не так уж ей безразличен мой фортель с госпожой Гореловой.

Медикаментов у парочки нашлось множество. Я откладывал в одну сторону общеизвестные, вроде геделикса и арбидола, а незнакомые фиксировал в записнухе своего мобильника: арифон… цинкит… лепонекс… найз… феназепам… аевит…

Леся вдруг присвистнула.

— Что, кровь? — отвлекся я.

— Лучше.

Она вытащила из потайного отделения чемодана и продемонстрировала мне коробочку зеленого бархата. Открыла ее. Внутри оказались изумительной красоты золотые серьги с громадными изумрудами. Из того же кармана девушка извлекла новогоднюю открытку. Раскрыла ее. В открытке было написано аккуратным почерком лишь два слова: «Моей любимой…»

— Забавно… — Задумчиво протянула Леся. — И странно…

— Что странного? Петя сделала подарок жене на Новый год.

— Думаешь? — с сомнением переспросила девушка. — Сфоткай, пожалуйста, и серьги, и открытку.

Я пару раз щелкнул фотоаппаратом своего телефончика.

Леся положила коробочку на место.

— А следов крови нет нигде, — сообщила она.

Я закончил опись незнакомых мне лекарств.

— Окровавленные вещи убийца мог просто закопать в снег, — возразил я.

— Мог-то он мог, но рано или поздно снег сойдет…

— Но нас к тому времени здесь уже не будет…

— Знаешь, что, Вань, поставь, пожалуйста, чайник и налей нам чаю.

— Зачем?

— Скоро наши вернутся.

Леся оказалась предусмотрительной. Я отправился выполнять указание. Девушка переместилась в комнату, где размещались Родион и Стелла.

Я расставил чашки и вскоре присоединился к ней. Пока сыщица рассматривала одежду, я залез в тумбочку, принадлежащую Родиону. Там лежала дорогая кожаная визитница, ломившаяся от карточек. Я перелистал ее.

— Вот интересно, — сказал я вслух Лесе, — сотни визиток, и ни одной известной фирмы. Никакого тебе «Самсунга», или «Хьюлетт-Паккард», или «ИКЕА». Все какие-то ООО «Корвет» и ИЧП Налбандян Ашот Айрапетович… Что у Родиона за бизнес?

— А ты сам у него спроси, — усмехнулась сыщица. — Посмотрим, что он ответит.

Помимо карточек, я отыскал записную книжку, потрепанную, но также из дорогой кожи. На каждую букву в нее оказались вписаны десятки номеров. Много абонентов зашифрованы инициалами, например, «А.Г.Т.» или «Ж.Л-б». Возле таких, как правило, значатся мобильные номера. Есть и контакты, обозначенные латинскими литерами: «W.Q.S.», «GLB», «Z.R.F.»…Телефоны, относящиеся к ним, начинались явно не с российских кодов. Я щелкнул пару страниц своим телефончиком.

На последней странице записнухи значилось:

БНГ — МРМН: 18—22

МРМН — РВНМ: 2—3

РВНМ — СТКГЛ: 2—3

Я не знал, что означали пометки, но они меня заинтриговали, и их я тоже на всякий случай сфоткал.

Странный, странный человек наш Родион…

В этот момент послышался шум подъезжающей машины.

— Атас, — тихонько молвила Леся.

Я бросил книжку в тумбочку. Она поспешно задвинула под кровать чемодан, принадлежащий Сыромятским.

Мы бросились в гостиную и спустя пару секунд уже сидели, словно добрые друзья, друг против друга за кружками чаю. Чай уже успел слегка остыть, зато мы, кажется, не вызвали подозрений.

Первой, с помощью Насти, в гостиную вошла Женя. Ей явно не доставило удовольствия видеть нас с Лесей мирно беседующими за чаем.

Настя усадила подругу в кресло и отправилась на кухню. К ней присоединилась Стелла.

Родион исчез в своей комнате.

Если два дня назад, когда я носил Женю на руках, от нее распространялись волны позитивной энергии, притягивающей меня, словно наэлектризованную бумажку, то теперь она излучала мощное отрицательное поле. И это поле отталкивало меня. Прямо-таки ощутимо — из комнаты, из домика, из Жениной жизни.

Я поспешно допил чай и бросил Лесе: «Пойду покурю».

Юная сыщица через пару минут тоже выбралась на крыльцо. Потянулась к моей сигарете:

— Дай затянусь.

— Возьми целую.

— Не хочу. Неохота привыкать.

Я дал ей затянуться.

Наши отношения с Лесей описали круг и снова пришли к той же точке, откуда начинались. Опять одна сигарета на двоих. Это уже было, было, было…

— Ты много нашел незнакомых лекарств у Гореловых? — спросила девушка.

— Достаточно. Может, я просто мало болею?

— Постучи по дереву!.. А ты можешь узнать по Интернету, что это за препараты?

— Легко.

— А я хочу наконец побеседовать со Стеллой.

— По-моему, рылись в чужих вещах мы зря.

В ответ девушка только пожала плечами.

— Я лично ничего особенного не нашел, за исключением очередного подтверждения того, что Родион — странный человек.

Я продемонстрировал девушке на дисплее мобильника сфотографированную мною запись на последней страничке его блокнота:

БНГК — МРМН: 18—22

МРМН — РВНМ: 2—3

РВНМИ — СТКГЛ: 2—3

— Да, любопытно… — без особого интереса молвила Леся. — Да еще эти серьги с изумрудами…

— А что серьги? Петька подарил Жене на Новый год, что тут странного?

— Если бы подарил он, да на Новый год, она бы их надела на новогоднюю вечеринку. А не прятала бы в потайном кармане чемодана.

— Ты думаешь?

— Любая женщина поступила бы так.

— Значит, ей, втайне от мужа, подарил серьги Вадим, который, вопреки ее утверждениям, до самого последнего времени оставался ее любовником.

— Может быть, — вздохнула Леся. — Но ты, Ваня, слишком скор на выводы.

Я отправился в свой домик. Снег валил по-прежнему. Даже подножия горы не было видно в тумане.

Иннокентий и Валентина заперлись в своей комнате.

Саня торчал у телевизора.

Через двадцать минут интернет-серфинга я узнал, отталкиваясь от списка лекарств, что Петр Горелов, по всей видимости, лечился от простатита. Против воли у меня в голове прозвучали грозные слова рекламы: «Простатит… Учащенное мочеиспускание… Импотенция…» Импотенция… Может, у Горелова, грубо говоря, не стоял? А его жена развлекалась со всеми подряд (судя по тому, как она вела себя со мной, это вполне возможно). И с Сухаровым в том числе. Вот вам и мотив — даже более мощный, чем деньги, — чтобы убить Вадима, а самому покончить с собой… Эх, Петька, псих ты ненормальный…

Однако пара препаратов, найденные нами в чемодане Гореловых — феназепам и лепонекс, — к простатиту отношения не имели. Феназепам — легкий транквилизатор, снотворное, а вот «лепонекс (как я узнал из Интернета) — антипсихотический препарат, показанный при лечении шизофрении». Значит, Петя реально был ненормальным и даже лечился? А что, очень похоже… Мне опять вспомнился разговор Жени с Настей, случайно подслушанный мною в первый день нашего пребывания здесь… И то, как Горелов странно, заторможенно выглядел на следующий день после убийства Вадима… И эта дикая история с дуэлью…