Верная Рука - Май Карл Фридрих

— Я желал бы знать, сэр, что это вас так развеселило! Смейтесь на здоровье, когда мы с целой шкурой доберемся до леса, а не теперь!

В запальчивости он слишком повысил голос, и мне пришлось одернуть его:

— Прошу вас, мистер Каттер, замолчите. А то команчи, даже ничего не видя, услышат, как вы нас браните, и приготовятся к бою.

— Ладно, молчу, — буркнул Уоббл. — Но моя смерть будет на вашей совести. То-то вы намучаетесь, когда вам придется тащить обратно мой хладный труп!

Мы так гнали лошадей, что казалось, будто Маленький лес летит нам навстречу. Травяной покров приглушал стук копыт, так что слух едва ли мог известить команчей о нашем приближении. Мы изо всех сил напрягали зрение, вглядываясь в край леса, чтобы вовремя обнаружить любую опасность, но впереди царили тишина и спокойствие. Достигнув первых деревьев, мы спрыгнули с лошадей и прислушались, держа ружья на изготовку. Нигде поблизости не замечалось ничего подозрительного, а проникнуть взглядом сквозь зеленую стену кустарников нам не удавалось. Шурхэнд осмотрелся по сторонам и шепнул:

— Подержите мою лошадь! Я сейчас вернусь.

— Куда вы?

— Поискать следы. Не беспокойтесь, я знаю толк в этом деле.

Я понимал, что удерживать его или предлагать мое сопровождение значило бы оскорбить самолюбие вестмена, поэтому я предоставил ему свободу действий. Потянулись бесконечно долгие минуты ожидания. Наконец Шурхэнд вынырнул из кустов и сообщил:

— Нам чертовски повезло, что мы остались незамеченными. Команчи здесь, в лесу.

— Вы видели их?

— Нет. Но я не видел и следов, ведущих наружу, в прерию, а что индейцы приехали сюда — это мы уже знаем. Они где-то там, в чаще.

— Верно, — кивнул Олд Уоббл. — Но подобраться поближе к ним смогут только двое из нас. Кому-нибудь надо остаться при лошадях. Кто будет сторожить их, мистер Шеттерхэнд?

— Вы, — отрезал Шурхэнд, хотя вопрос был обращен ко мне.

— А меня это не устраивает! — вскипел старик. — Я собираюсь отправиться в лес, чтобы вы не воображали, будто я трусливее вас!

— Мы это отлично знаем, мистер Каттер, — поспешно сказал я, видя, что Уоббл уже готов ввязаться в очередную перепалку. — Никто не сомневается в вашей храбрости, и новые доказательства здесь просто излишни. Думаю, мне незачем говорить, как я вас ценю и уважаю, и надеюсь, вы не рассердитесь, если я напомню, что действия в густом лесу — не самое сильное из ваших умений, в то время как в открытой прерии у вас нет и не может быть соперников. Ну а сейчас я прошу вас остаться постеречь лошадей.

— Ладно, как хотите, — сердито ответил Уоббл, нетерпеливо передернув плечами. — Здесь не место и не время для споров, и я подчиняюсь. Сами будете виноваты, если вернетесь с изрешеченными шкурами!

После этого напутствия он взял поводья и отошел в сторону. Шурхэнд вопросительно посмотрел на меня, и я сказал:

— Полагаю, разделяться нам не стоит. Еще светло, и команчи легко могут заметить любого из нас, на этот случай надо предусмотреть, как мы сможем быстро прийти друг другу на помощь.

— Верно, мистер Шеттерхэнд. Ну, а куда мы пойдем?

— Скажите, когда вы осматривали следы, не нашли ли вы в зарослях какого-нибудь просвета, позволяющего без особого шума углубиться в лес?

— Вроде бы есть тут одно такое местечко. Идемте!

Мы пошли вдоль края леса и скоро заметили нечто вроде узкого извилистого коридора между кустами, где ветви переплетались не так густо. Я лег на землю и пополз вперед, Шурхэнд последовал за мной. Ружья мы оставили под надзором Олд Уоббла, но при мне были оба револьвера и охотничий нож, и я надеялся, что этого хватит при любом развитии событий.

Дневной свет осложнял нашу задачу, поскольку любое движение ветвей могло привлечь внимание индейцев. Ползти приходилось очень медленно, за полчаса мы одолели не больше одной трети расстояния до водоема в середине леса (именно там я ожидал увидеть команчей). Но потом кусты поредели, и дело пошло лучше. Еще через четверть часа до моего слуха донеслось лошадиное фырканье — верный признак того, что наша цель не за горами. Оставалось лишь гадать, фыркнуло ли животное случайно, или же по обычаю индейских лошадей предупреждало своего хозяина о близкой опасности? Если так, нам надо действовать с удвоенной осторожностью.

Шурхэнд также услышал этот звук и тронул меня за плечо, безмолвно призывая к бдительности; к этому времени он уже обогнал меня и полз впереди, чуть сбоку. Я поглядывал на него с изумлением — ни у одного белого мне еще не приходилось видеть такой выдержки, ловкости и выносливости. Он использовал каждую лазейку, легко преодолевал любое препятствие. Иногда при необходимости Шурхэнд пускал в дело нож и удалял какую-нибудь нависшую ветку или острый сучок, но столь плавно и аккуратно, что никто, кроме меня, не заметил бы ничего. Я испытывал истинную радость, наблюдая за ним.

Мы продвинулись еще на десяток-другой ярдов и услышали голоса. Разобрать слова мы не могли, но зато взяли точное направление. Прижимаясь к земле, мы подкрадывались к собеседникам, пока наконец не увидели их. Собственно говоря, зрелище, которое открылось нашим глазам, нельзя было назвать беседой: мы очутились в положении зрителей на заседании «трибунала прерий».

Сквозь кусты, за которыми мы теперь притаились, поблескивала гладь пруда. Направо, привязанные к деревьям, стояли шесть команчских лошадей, а левее — стреноженный конь их врага — апача. Но из шестерых всадников, по чьим следам мы ехали последние два часа, в живых осталось только трое; окровавленные тела их товарищей лежали здесь же, на поляне. Уцелевшие команчи сидели в ряд, вполоборота к нам, лицами к высокой сосне. К ее стволу был накрепко прикручен ремнями пленный апач, по-видимому, раненый, у его ног растеклась кровавая лужица. Однако потеря крови не лишила этого человека ни сил, ни присутствия духа, а голос его звучал твердо. Он говорил:

— Собаки-команчи убьют меня, но цели своей все равно не достигнут. Длинный Нож смеется над ними. Их было шестеро, но осталось лишь трое, прежде чем они смогли осилить его. Теперь он умрет спокойно, не моргнув, с песней смерти на губах, и души убитых врагов будут служить ему в Стране Вечной Охоты.

Длинный Нож! Я отлично знал этого человека — знаменитого воина клана мескалерос, опытного и удачливого предводителя военных отрядов. Кроме того, он славился как превосходный разведчик, и совет вождей часто поручал ему дела, требовавшие в равной мере сообразительности и мужества. Значит, вот на кого пал выбор Виннету!

Один из. команчей, сопроводив свои слова жестом, выражающим презрение, произнес:

— Длинный Нож смердит, словно кусок протухшего мяса. Его душа будет извергнута из этого мира, но в Стране Вечной Охоты у нее не будет ни одного раба, потому что он потеряет свой скальп, прежде чем в муках расстанется с жизнью. Ему удалось убить трех наших воинов, потому что он трусливо спрятался, завидев нас. В открытом бою он испустил бы дух, не успев пролить и капли крови команчей.

— О да, команчи отважились бы на открытый бой, лишь имея двенадцать рук против двух моих. А будь их меньше, я расшвырял бы их, словно койотов, которые могут тявкать, но боятся напасть. Страна Вечной Охоты — только для храбрых, и я встречу там моих братьев-апачей, но ни одного команча, ибо все они трусы. Я покажу вам, кто вы такие на самом деле. Смотри на меня, собака!

И он трижды плюнул в их сторону. Но команч даже бровью не повел и продолжал тем же тоном:

— Это относится не к нам, а к тебе. Ты бросаешься громкими словами, чтобы скрыть свою трусость, но страх все равно написан у тебя на лице. Ты знаешь, что легкой смерти не получишь, твоя кожа будет содрана с тела маленькими кусочками, и потому пытаешься заносчивыми, но пустыми словами заглушить дрожь ужаса, которая пробирает тебя до костей. Но мы готовы позволить тебе умереть быстро и без мучений, если ты правдиво ответишь на мои вопросы.

Длинный Нож помедлил секунду, потом вскинул голову и произнес: