Верная Рука - Май Карл Фридрих

— В том, что мы снабдим их провиантом на дорогу, — твердо ответил я.

Сэм даже задохнулся от возмущения.

— Ну, это уже было бы верхом глупости! Да я ни за что…

Тут Уоббл решил, что пора и ему сказать свое слово.

— Глупости, вот как? И кто же здесь глупее других? — грозно вопросил он. — Надо полагать, тот, кто не догадался позаботиться о провизии. А кто о ней позаботился? Я, черт побери! И я говорю тебе — эти люди получат ровно столько сушеного мяса, сколько мы сможем им дать. Мне плевать, по каким причинам они решили отделиться от нас — из страха или почему-нибудь еще. Они получат еду, потому что человеку, да еще в дороге, надо есть, this is clear! Но хватит болтать, давайте поскорее разберемся, кто с кем едет, и в путь!

Речь Уоббла немного остудила спорщиков. Как я и предполагал, поход в Льяно нам предстояло совершить впятером; восемь наших попутчиков выбывали из отряда. Паркер и Холи в один голос заявили, что отныне им стыдно даже вспоминать о своей дружбе с такими трусами, и прощание получилось не вполне дружеским. Впрочем, никто из них не отказался взять запас вяленого мяса, после чего они ускакали, ни разу не оглянувшись.

Холи молчал, но Паркер, хмуря брови, продолжал бормотать себе под нос что-то нелестное про наших бывших товарищей. Я обратился к нему:

— Мистер Паркер, вы заметили, как я подмигнул вам несколько минут назад?

— Да, заметил, — буркнул Сэм.

— И поняли меня правильно?

— Да.

— Что я хотел этим сказать, как вы считаете?

— Чтобы я не спорил с теми типами, а дал им спокойно убраться на все четыре стороны.

— Почему же вы не послушались, да и сейчас не перестаете ворчать?

— Очень уж я на них разозлился, — простодушно объяснил Сэм.

— Ваш гнев неуместен, мистер Паркер. Мы все только рады тому, что избавились от этой публики. Впереди у нас отнюдь не увеселительная прогулка, и наш отряд должен состоять из настоящих мужчин, а не из трусов. Возможно, трусы — слишком сильное выражение, но все же это были явно совсем не те люди, на которых можно полагаться в трудную минуту.

Паркер заметно повеселел и сказал:

— Когда я положил лося…

— Детеныша? — язвительно спросил Уоббл.

— Детеныша… детеныша… Тысяча дьяволов, что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, что ты соврал. Тебе и в голову не приходило стрелять по лосю; ты удирал от него во все лопатки!

— Я? У-ди-рал?!

— Да, именно удирал! — подтвердил безжалостный Уоббл.

— Да это оскорбление, — забормотал Сэм, затравленно озираясь по сторонам. — Такое оскорбление, такое, такое…

— Ну, что дальше? Какое такое? Или, может быть, ты не протискивался в дыру, куда следом за тобой сунул морду ужасный зверь, который так страшно фыркнул, что ты от страха чуть не хлопнулся в обморок?

— Дыру? В какую еще дыру?

— Да ту, в скале, куда ты юркнул так стремительно, как не пролезал ни в одну другую дырку на своем веку!

Паркер судорожно вздохнул и произнес, слегка заикаясь от волнения:

— Мистер Каттер, я не понимаю, чего вы хотите от меня. Ведь вы собственными глазами видели убитого мною лося!

— Да, видел собственными глазами — но лося, убитого вождем паначей!

— Паначей? Да пусть меня унесут черти, если я…

— Способен подстрелить матерого лося! — закончил Уоббл, не дав ему договорить. — Я и сам так думаю, Сэмми, более того — я в этом просто убежден. В благодарность за то, что ты спас его от меня, вождь подарил тебе свою добычу и разрешил хвастаться, будто это и в самом деле твой охотничий трофей. Так или нет, мистер Паркер?

— Если… а… а… но… — забормотал Сэм, окончательно припертый к стенке. Он готов был провалиться сквозь землю, но старик не унимался.

— Отвечайте мне, как положено, уважаемый сэр, без всяких «если»!

— Я отвечаю как положено! — взвыл Сэм. — Вам, видать, наплели каких-то сказок!

— Ах вот как, сказок. Это и впрямь походит на сказку — увидеть огромного лося, а потом выслушать, как ты его подстрелил. Слыханное ли дело — чтобы желторотый новичок управился с этаким зверем! И я, старый дурак, все-таки поверил, потому что потом тебе везло несколько раз подряд, и ты попадал в цель. Но уж теперь-то я не буду таким легковерным, нет!

— Это я убил лося! Кто тот мерзавец, который оболгал меня?

— Мерзавец? Да еще и оболгал? Ты суров, Сэм, но сказано верно. Этот мерзавец — ты сам, и никто другой.

— Я? Да вы понимаете, что вы несете?

— Представь себе, понимаю! Или ты будешь отрицать, что сам рассказывал эту историю?

— Я рассказывал? Кому, где?

— Да кому же, как не тем парням, которые ускакали десять минут назад. Ты спрашиваешь, где? В лагере драгун, за каньоном Мистэйк.

— Так вот в чем дело! Какая жалость, что они уехали! Я вбил бы им обратно в глотки эту гнусную ложь и заставил ответить за нее. Кто из них наговорил вам все это?

— Рен, храбрый Рен, который так беспокоился, чтобы его не заподозрили в трусости.

— А когда?

— Нынче ночью, пока мы караулили лагерь и коротали время, рассказывая всякие истории.

— Вы хотите сказать — небылицы!

— Ха! Думаешь, тебе удастся вывернуться, раз часть свидетелей уехала? Но ведь остались другие, и они здесь!

— О ком это вы?

— О мистере Шеттерхэнде и о Джоше Холи, которые слушали тебя вместе со всеми. Правда это или нет, Джош?

Обращаться за поддержкой ко мне Олд Уоббл не рискнул, зная, что я не захочу добивать и без того несчастного Паркера и отделаюсь какой-нибудь шуткой, А честный Джош вздохнул и серьезно ответил:

— Верно, сэр, он рассказывал нам это. Что было, то было.

— Заткнись, баранья голова! — в отчаянье взревел Паркер. — Тебе-то откуда знать, подстрелил я того лося или нет?

— Но ты же сам говорил… — защищался Джош.

— Чепуха! Мало ли что я говорил? Разве все, что я кому-то говорю, обязательно должно быть правдой?

— Я думаю, что да, — ответил Джош.

— Нечего тут думать. Ты что, мальчик наивный, никогда не слышал, что иной раз люди болтают всякое, чего и не было на самом деле?

— Но зачем им это, не пойму.

— Иногда просто не знают, как оно все было на самом деле, а иногда потому, что хотят пошутить. Вот и я — решил подшутить над вами, только и всего.

— Хватит! — заявил Олд Уоббл. — Ни один охотник не станет рассказывать, будто он промазал по зверю, если на самом деле уложил его наповал. Да еще и приплетать сюда какого-то краснокожего. Нет, Сэм, тебе уже поздно отрекаться от своих слов. И что я знаю, то знаю. Ну а теперь займемся более важными вещами. Итак, мистер Шеттерхэнд, мы поворачиваем?

— Не здесь, — сказал я. — Надо проехать еще немного, до ручья.

— Это зачем же?

— Вода скроет отпечатки копыт, и, если индейцы все-таки появятся здесь до вечера, они окончательно потеряют след.

— Хм! Толково, не спорю. Команчи увидят лишь следы наших восьмерых приятелей. Да, это хорошая мысль, сэр, настолько хорошая, что хоть в книжке ее печатай.

Минут через десять мы добрались до ручья и, въехав в него, пустили лошадей по воде. Тут старик снова обратился ко мне:

— Сдается мне, мистер Шеттерхэнд, что я разгадал одну из ваших хитростей.

— Какую же? — осведомился я.

— Да с этими типами, которых вы отправили восвояси. Вы ведь неспроста сделали это там, а не здесь, не правда ли?

— Почему вы так думаете, мистер Каттер?

— Когда команчи поскачут по нашим следам, они заметят, что мы остановились, слезут и начнут осматривать землю, чтобы выяснить причину задержки. Верно?

— Верно.

— Ну вот. Если бы наш отрад разделился у ручья, то после внимательного изучения следов индейцы увидели бы, что путь на запад продолжают только восемь из тринадцати. Теперь же это менее вероятно, поскольку мы тоже двигались по следам тех парней вплоть до самой воды.

— Да, вы правы, мистер Каттер. Именно такой ход событий я и имел в виду. Надеюсь, что мы с вами и впредь будем столь же хорошо понимать друг друга.