Год, в котором не было лета. Как прожить свою жизнь, а не чужую - Ирина Летягина

чаяния в небеса, сняли с себя колпак инквизитора и облачились в современные платья, бабушки и дедушки отложили барабанные палочки и оркестровые партии. Еще одна Страстная неделя закончилась. Христос умер еще один раз, забрав с собой все грехи человечества. И будет умирать каждый год в сердцах верующих, пока на земле не переведется последний христианин. Можно было начинать жизнь с чистого листа. И это было хорошо.

Прощание с Испанией. Деревня возле Севильи

Неделя моих севильских каникул закончилась вместе с Семана Санта. Срок моей визы истекал со дня на день. Мне нужно было либо нарушать нормы о пребывании с риском получить черную метку в паспорт, либо уезжать легально, пока еще есть возможность. Я чувствовала, что мне рано возвращаться в Россию, и решила продолжить свое путешествие. Я сложила рюкзак, который стал для меня вторым домом, другом и спутником за эти полгода. Он стоял в доме Юли как напоминание о скором расставании. Я оставляла пройденный путь, который открыл мне саму себя. Я оставляла Гибралтар. Я оставляла хоббитские деревеньки, дымящие трубами каминов. Я оставляла подругу, которая давала мне ощущение дома каждый раз, когда я входила в ее квартиру. Я оставляла анархистов, кричащих песни собственного сочинения на пилигримских вечеринках. Я оставляла коммуну, затерянную в горах. Я оставляла бездомных, которые были очень милы со мной. Я оставляла сумасшедших, показавших мне другие миры в человеческом существовании. Я оставляла апельсиновые деревья, которые кормили меня. Я оставляла доброго пианиста, играющего фламенко. Я оставляла Томаса с собакой, который выручал меня в гибралтарских переделках. И много кого еще я оставляла в собственной сердечной памяти.

Я тосковала. Тоска эта лежала золотым слитком в груди. Голова твердила, что это были настоящие, заполненные до краев дни, а сердце хотело множить их бесконечное количество раз, не понимая, зачем вообще куда-то уезжать. «Что это, бегство?» – спрашивала я сама себя. И не знала ответа. Я затеяла путешествие, чтобы побыть с собой, понять, что важно для меня в жизни, избавиться от гнета предрассудков и стереотипов. Я знала, что мне нужно пройти путь от начала до конца и он еще не закончен. Но как же сложно человеку оставлять милое сердцу или быть покинутым. Наверное, только просветленному Будде все равно.

На прощание я потерялась в цветущем миндальном саду на холме в деревне недалеко от Севильи. Я села на прогретую зимним испанским солнцем землю. Передо мной открывался вид на долину, поля, деревенские белые домики, остроконечный собор и несущую свои воды к Средиземному морю быструю реку. Лепестки миндаля срывались ветром и разносились по округе. Тишина была внутри и снаружи. Интересно, когда миндаль теряет лепестки, ему больно? Слезы струились по щекам неслышно, небыстро, нетревожно. Внутри меня слиток стал медленно превращаться в золотой песок. Я погружала руки в холодную золотую груду, загребала песок горстями, а потом разжимала ладони, наполненные песчинками золота. Они разносились ветром по округе, смешивались с лепестками миндаля, оседали на земле, на поверхности реки, на волосах людей, на белых стенах домов, искрясь на солнце. И мне становилось спокойно.

Бразилия

В моих территориальных передвижениях в путешествии не было логики и рациональных оснований. Поэтому, когда меня спрашивали «почему Бразилия?», самым честным ответом, который устраивал меня саму, был «нипочему». Неужели в жизни события вытекают одно из другого, складываясь в посылки и заключения силлогизмов, а не накладываются друг на друга, как слои фотошопа, не смешиваются, как ингредиенты для пирога, не дублируются, как в зеркале, не умножаются, как математические уравнения? Я не верила в специальные места для духовности и доброты, но верила в деятельность и созерцание. Я старалась быть полезной в месте, где находилась, и искала работу мечты, ведомая инстинктами и предположениями. После тропы у меня было много энергии, и мне больше не хотелось просто путешествовать. Мне хотелось сделать что-то полезное для кого-то, кроме себя. Испания многое мне дала, я ехала в Бразилию, чтобы отдавать.

Бразилией я грезила с детства, поглощая книги о Южной Америке пачками. Она в моих мыслях была страной ведьм, шаманов, бубнов и танцующих людей. Она была одинокой, как вся Латинская Америка Маркеса. Она была опасной своими джунглями, вирусами и бездомными. Она была женщиной с широкими бедрами. Она была кудрявой танцовщицей самбы. Она была Христом – другом Родины-матери Вучетича. Она была жаркой и красочной. Она была целующимися людьми на карнавале. Она была Ниной. Она была мечтой.

Бразилия. Мне хотелось обнять ее всю, узнать ее, как друга, как любовника, как дисциплину в университете, ощутить, как воду в роднике, как снежинку на лице, как прикосновение пера на коже, как абрикосовое варенье на языке. Мне хотелось станцевать с ней, испить из ее рук, видеть ее глазами. Мне хотелось стать бразильянкой, чьи прапрапрадеды были рабами, чьи бабушки собирали кофе на плантациях, мне хотелось, чтобы по моим венам текла кровь индейцев, мне хотелось двигать бедрами в такт местным ритмам, мне хотелось стать кудрявой. Мне хотелось понимать этот шипящий по-русски язык.

Я летела в Бразилию без конкретного плана, без ожиданий, без гарантий. Я была полна стереотипов о кофе, футболе, диких обезьянах, белых штанах, грабежах и мыльных операх. Бразилия день за днем открывалась мне с разных сторон, разрушая стереотипы, показывая себя то заботливой домохозяйкой, то бедной бездомной мамой, которая использует своих детей для попрошайничества. Она распахивала для меня двери дорогих отелей для туристов и водила по переулкам фавелл. Она ласкала и обманывала, опаздывала и торопила. Богатая природа и бедные люди, жаркий север и прохладный юг, шаманские снадобья и аптеки с лекарствами классической медицины на каждом углу, добрые отношения между людьми и неутешающая статистика преступности, политические кризисы и танцевальные мирные протесты. До сих пор я не знаю, поняла ли я ее, но точно знаю, что полюбила.

Чудеса современных технологий. Сан-Паулу

Я прилетела в Бразилию за четыре месяца до Олимпиады. Испанцы не хотели меня отпускать, потому что у меня не было обратного билета. За десять минут до окончания регистрации на собственный рейс я наконец смогла убедить авиакомпанию, что наличие или отсутствие билета – это мой собственный риск, и если меня не пропустит таможенный контроль Бразилии, я просто возьму билет на автобус до Аргентины в режиме онлайн. Авиакомпания сунула мне на подпись бумагу, что она ни за что не отвечает, я ее подписала и отправилась на посадку.

Мой самолет из Мадрида примчал