Свет – Тьма - Елена С. Равинг

трудом выдавила их оттуда вместе с навернувшимися на глаза слезами.

Я подумала, что нужно рассказать ему о причинах отказа. Но почувствовала, как к опухшим голосовым связкам тут же подобрался сухой, удушливый кашель, и поняла, что не смогу осилить длинную речь и пространные объяснения. Да и Ваня вряд ли мне поверит.

А ещё я не хотела, чтобы он видел меня такой…

Изуродованной.

— В ближайшее время нам не стоит видеться, — выпалила я, чувствуя себя форменной сволочью. — Я сама тебе позвоню, ладно? Не обижайся, просто я пока не могу…

«Показаться тебе в таком виде…» — грустно добавила про себя.

— Ну, ладно… Извини, что побеспокоил, — глухо ответил парень. — Пока…

— Пока…

В динамике зазвучали короткие гудки, и я выронила сотовый, больше не в состоянии напрягать израненные пальцы. Он упал на подушку рядом с головой и лишь по счастливой случайности не скатился на пол.

— Я тоже очень соскучилась… — прошептала я еле слышно.

Ну вот, я снова плакала.

Наверное, Ваня подумал, что стал мне безразличен. И наверное, сейчас я казалась ему жестокой… А ведь я действительно была жестокой, поскольку даже не спросила, что у него случилось и почему он был так взволнован…

Эгоистка…

— Возьми.

Я вздрогнула и подняла глаза, но из-за застилавших их слёз практически ничего не смогла разглядеть. Серая комната и окно на противоположной стене превратились в размытые, мутные пятна, однако на их фоне всё равно угадывался более тёмный силуэт. Я проморгалась, дождавшись, пока вся вода вытечет наружу, и, наконец, узнала человека, беззвучно проникшего в мою палату. Им оказался старик в светлом плаще, который разговаривал со мной в психиатрической клинике. Он стоял возле кровати с совершенно невозмутимым видом и протягивал стакан воды.

— Елизар? — спросила я, хотя и так знала ответ на свой вопрос.

Конечно, это был он.

— Да, — подтвердил старик. — Возьми, ты же хотела пить?

Я нерешительно потянулась к стакану. И от этого движения боль, точно густое масло, постепенно перетекла от руки к плечу, от плеча в бок, от бока к пояснице. Я ощутила, как отлепился какой-то пластырь и из находившегося под ним пореза потекла кровь, пропитав рубашку и простыню подо мной. В этом месте тут же почувствовалась сырость и тепло. Стараясь достать до стакана, я напрягла всё тело и стиснула зубы, поскольку терпеть боль стало совершенно невыносимо. Надеялась, что старик подастся вперёд, мне навстречу, но он стоял неподвижно, замерев, подобно статуе, и с любопытством наблюдал за моими потугами. И от этого внутри медленно начала закипать злость.

Чёртов старикашка!

Неужели так сложно было наклониться?! Он ведь прекрасно видел, что на мне не осталось живого места! Знал, что каждое движение причиняло страдания, но стоял и смотрел, как я тянулась к его чёртовому стакану!

В голове зародилась мысль, что проще было потерпеть жажду, чем такие издевательства. Я уже приготовилась плюнуть и лечь обратно, однако он, наконец, сжалился и поднёс стакан поближе. С торжеством и злорадством я схватила вожделенную влагу в стекле, но…

Случайно коснувшись руки старика, почувствовала, а вернее больше не почувствовала боли. Она исчезла. Двигаться стало легко и просто, словно моя кожа не была разрезана на мелкие ошмётки, а пластыри и повязки приросли намертво, растягиваясь вместе с ней.

— Спасибо… — пробубнила я, недоумённо глядя на старика.

Присела, залпом осушила стакан и поставила его на пол возле кровати.

Елизар больше не наблюдал за мной. Он медленно подошёл к окну, взял в руки лежавшую на подоконнике толстую книгу и, опустившись на стул, принялся увлечённо её листать. Я пригляделась и узнала чёрную обложку с золотым тиснением. Книга оказалась библией, которую я зашвырнула в голубое зеркало, разбив его на поранившие меня осколки. Но, если она лежала там всё это время, почему я не заметила её, когда разглядывала палату? Или почему следователи не нашли её в комнате и не забрали в качестве вещественного доказательства?

«Предмета, которым было разбито окно, не обнаружено…» — кажется, так выразился один из голосов.

На все эти вопросы у меня был только один ответ — потому что кто-то изъял её и перенёс в больницу. Кто-то, кто и сотовый телефон подсунул под подушку, и немыслимым образом проник в палату, и оказался рядом со стаканом воды в руках, когда я в этом особенно нуждалась.

Кто-то, кто явно меня преследовал.

— Вас только что здесь не было, — констатировала я факт.

— Но теперь-то я здесь, — слегка улыбнувшись, произнёс старик. — Кстати, не поминай всуе. Накликаешь… И ты права — они не нашли Библию, потому что я её забрал. Иначе бы твои травмы выглядели следствием религиозного помешательства.

— А так это просто помешательство, — усмехнулась я.

И вдруг поняла, что он ответил на мои мысли.

Странно, но сейчас я не испытывала страха, несмотря на необъяснимости, окружавшие этого человека. И с каждой секундой всё больше уверялась в мысли, что в клубе видела его. А чем чёрт не шутит? Он ведь был каким-то там экстрасенсом, так что вполне мог маячить призраком вокруг танц-пола. Что же касается внешнего вида — балахон можно было снять, а бороду подстричь…

— А что делать? Обычным людям не дано понять всех причин, — пожал плечами старик, взвесив книгу в руке. — Да, Библия — хорошее оружие во всех смыслах этого слова… И я уже просил, не поминай всуе.

— Кто вы такой? — задала я один из крутившихся в голове вопросов.

— Моё имя ты уже знаешь, и этого пока достаточно. Считай меня своим Хранителем.

— Что-то плохо вы храните! — огрызнулась я, испытав лёгкий укол злости. — Иначе я не валялась бы в больнице, и мне не светила бы психушка! Кто поверит, если я расскажу правду про эту ночь?!

Почему-то мне казалось, что старик понимал, о чём я говорила.

— Ты сама должна была справиться, — подтвердил он мои подозрения.

— Справиться с чем? Что это было?

— Искушение, — обыденно ответил Елизар. — И очень хорошо, что ты не поддалась.

— Что мне с того? — проворчала я в ответ, не получив разумных объяснений. — Я теперь похожа на мумию и даже не знаю из-за чего!

— Зато у тебя свободная душа, — спокойным тоном произнёс старик, никак не отреагировав на моё раздражение.

— Душа, ну-ну… И такая же изгаженная жизнь. Точнее, ещё изгаженнее, чем была…

— Ты могла сделать другой Выбор. Могла согласиться, — мягко напомнил он.

Но от одной мысли о голубом зеркале мне стало плохо.

— Нет уж! — выдохнула я. — А это… Оно вернётся?

— Возможно, но не скоро. Ты дала ей достойный отпор, потому