Идет охота на волков… - Владимир Высоцкий

Осторожно, гризли!

Михаилу Шемякину, с огромной любовью и пониманием

Однажды я, накушавшись от пуза,Дурной и красный, словно из парилки,По кабакам в беспамятстве кружа,Очнулся на коленях у француза, —Я из его тарелки ел без вилки —И тем француза резал без ножа.

Кричал я: «Друг! За что боролись?!» — ОнНе разделял со мной моих сомнений, —Он был напуган, смят и потрясенИ пробовал согнать меня с коленей.

Не тут-то было! Я сидел надежно,Обняв его за тоненькую шею,Смяв оба его лацкана в руке, —Шептал ему: «Ах, как неосторожно:Тебе б зарыться, спрятаться в траншею —А ты рискуешь в русском кабаке!»

Он тушевался, а его женаПрошла легко сквозь все перипетии, —Еще бы — с ними пил сам Сатана! —Но добрый, ибо родом из России.

Француз страдал от недопониманья,Взывал ко всем: к жене, к официантам, —Жизнь для него пошла наоборот.Цыгане висли, скрипками шаманя,И вымогали мзду не по талантам, —А я совал рагу французу в рот.

И я вопил: «Отец мой имярек —Герой, а я тут с падалью якшаюсь!» —И восемьдесят девять человекКивали в такт, со мною соглашаясь.

Калигулу ли, Канта ли, Катулла,Пикассо ли?! — кого еще, не знаю, —Европа предлагает невпопад.Меня куда бы пьянка ни метнула —Я свой Санкт-Петербург не променяюНа вкупе всё, хоть он и — Ленинград.

В мне одному немую тишинуЯ убежал до ужаса тверёзый.Навеки потеряв свою жену,В углу сидел француз, роняя слезы.

Я ощутил намеренье благое —Сварганить крылья из цыганской шали,Крылатым стать и недоступным стать, —Мои друзья — пьянющие изгои —Меня хватали за руки, мешали, —Никто не знал, что я умел летать.

Через «пежо» я прыгнул на FaubourgИ приобрел повторное звучанье, —На ноте до завыл Санкт-Петербург —А это означало: до свиданья!

Мне б — по моим мечтам — в каменоломню:Так много сил, что всё перетаскаю, —Таскал в России — грыжа подтвердит.Да знали б вы, что я совсем не помню,Кого я бью по пьянке и ласкаю,И что плевать хотел на interdite.

Да, я рисую, трачусь и кучу,Я даже чуть избыл привычку лени.…Я потому французский не учу —Чтоб мне они не сели на колени.

«И кто вы суть? Безликие кликуши?..»

Михаилу Шемякину, под впечатлением от серии «Чрево»

И кто вы суть? Безликие кликуши?Куда грядете — в Мекку ли, в Мессины?Модели ли влачите к Монпарнасу?Кровавы ваши спины, словно туши,И туши — как ободранные спины, —И ребра в ребра вам — и нету спасу.

Ударил ток, скотину оглуша,Обмякла плоть на плоскости картиныИ тяжко пала мяснику на плечи.На ум, на кисть творцу попала туша —И дюжие согбенные детины,Вершащие дела нечеловечьи.

Кончал палач — дела его ужасны,А дальше те, кто гаже, ниже, плоше,Таскали жертвы после гильотины:Безглазны, безголовы и безгласныИ, кажется, бессутны тушеноши,Как бы катками вмяты в суть картины.

Так кто вы суть, загубленные души?Куда спешите, полуобразины?Вас не разъять — едины обе массы.Суть Сутина — «Спасите наши туши!»Вы ляжете, заколотые в спины,И Урка слижет с ваших лиц гримасу.

Я ротозей — но вот не сплю ночами, —В глаза бы вам взглянуть из-за картины!..Неймется мне, шуту и лоботрясу, —Сдается мне, хлестали вас бичами?!Вы крест несли — и ободрали спины?!И ребра в ребра вам — и нету спасу.

«Как зайдешь в бистро-столовку…»

Михаилу Шемякину, чьим другом посчастливилось быть мне

Как зайдешь в бистро-столовку,По пивку ударишь —Вспоминай всегда про Вовку:Где, мол, друг-товарищ!

<А> в лицо — трехстопным матом,Можешь — хоть до драки, —Про себя же помни: братомВовчик был Шемяке.

Баба, как наседка, квохчет(Не было печали!), —Вспоминай! Быть может, Вовчик —«Поминай как звали».

M. Chemiakin — всегда, везде Шемякин, —А посему французский не учи!..Как хороши, как свежи были маки,Из коих смерть схимичили врачи.

………………………………………………………………

Мишка! Милый! Брат мой Мишка!Разрази нас гром! —Поживем еще, братишка,Po-gi-viom!

Песни для театра и кино

Он был прекрасный актер, потому что он был личностью. Он всегда со сцены нес какое-то свое ощущение мира…

«Интервенция»

Песня Саньки

У моря, у портаЖивет одна девчонка, —Там моряков до чертаИз дальних разных стран,Загадочных стран.И все они едва лиДевчонку эту знали,Одни не замечали:Мол, не было печали, —Ну а другим, кто пьян,Скорее бы — стакан.

Подруга, блондинка,Та, что живет у рынка:Как день — так вечеринка, —Веселье там и смех,Веселье и смех.А тихая девчонка,Хоть петь умела звонко,К подруге не ходила —Ей не до песен было, —Веселье и успехВ почете не у всех.

Манеры, поклоны,Мегеры и матроны,Красавчики пижоны —До них ей далеко,До них далеко.Ей не до поцелуев —Ведь надо бить буржуев!И надо бить, заметьте,На всем на белом свете —И будет всем легко,И будет всем легко!

Гром прогремел

Гром прогремел — золяция идет,Губернский розыск рассылает телеграммы,Что вся Одесса переполнута з ворамиИ что настал критический момент —И заедает темный элемент.

Не тот расклад — начальники грустят, —Во всех притонах пьют не ви́ны, а отравы,Во всем у городе — убийства и облавы, —Они приказ дают — идти ва-банкИ применить запа́сный вариант!

Вот мент идет — идет в обход,Губернский розыск рассылает телеграммы,Что вся Одесса переполнута з ворамиИ что настал критический момент —И заедает темный элемент.

А им в ответ дают такой совет:Имейте каплю уваженья к этой драме,Четыре сбоку — ваших нет в Одессе-маме!Пусть мент идет, идет себе в обход, —Расклад не тот — и нумер не пройдет!

«До нашей эры соблюдалось чувство меры…»

До нашей эры соблюдалось чувство меры,Потом бандитов называли — «флибустьеры», —Теперь названье звучное «пират»Забыли, —Бить ихИ словом оскорбить ихВсякий рад.

Бандит же ближних возлюбил — души не чает,И если чтой-то им карман отягощает —Он подойдет к им как интеллигент,УлыбкуВыжмет —И облегчает ближнихЗа момент.

А если ближние начнут сопротивляться,Излишне нервничать и сильно волноваться, —Тогда бандит поступит как бандит:Он стрельнетТрижды —И вмиг приводит ближнихВ трупный вид.

А им за это — ни чинов, ни послаблений, —Доходит даже до взаимных оскорблений, —Едва бандит выходит за порог,Как сразу:«Стойте!Невинного не стройте!Под замок!»

На теле общества есть много паразитов,Но почемуй-то все стесняются бандитов, —И с возмущеньем хочется сказать:«Поверьте, —Боже,Бандитов надо тожеПонимать!»

Песня Бродского