Юность Элси - Марта Финли

Добросердечная, невинная девушка верила каждому его слову. По возвращении домой она бросилась в комнату своей подруги, обвила ее руками и сказала, что знает обо всем, что ей жаль Элси и бедного Эджертона. Она умоляла Элси, чтобы та не позволила принудить себя отказать Эджертону, чтобы не разбивала ему сердце.

Элси обняла Лотти, уронила несколько слез, но не ответила ни слова.

— Ты же веришь ему? Ты не откажешь ему, ведь так? — настаивала Лотти.

— Я верю ему, и не откажу ему, если... если папа даст свое согласие, — сдавленным голосом проговорила Элси.

— Я бы так не смогла! — воскликнула Лотти.

— «Дети, повинуйтесь своим родителям», — процитировала Элси, и ее глаза наполнились слезами. — Это Божья заповедь.

— Но ты уже не ребенок.

— Я — дочь моего папы. И всегда ею буду. Если бы он вдруг отрекся от меня, сказал бы мне: «Ты больше не моя дочь», — то это разбило бы мне сердце.

— Как же ты его любишь!

— Больше жизни!

Мистер Травилла уже обосновался у мисс Стэнхоп и был этому очень рад. Теперь он мог постоянно присматривать за Элси и опекать своего «маленького друга». Он был полностью уверен в порочности негодяя, завоевавшего ее доверчивое сердце. Мысль о том, чтобы оставить ее наедине с Эджертоном, что он будет рядом с ней, будет прикасаться к ее руке, заглядывать в ее нежные, искрящиеся чистотой и невинностью глаза, казалась ему невыносимой. Однако запретить встречи с Эджертоном мог только ее отец. Мистер Травилла старался оставить Элси одну, когда видел или чувствовал, что ее тяготит его общество. Влюбленные часто оставались наедине в гостиной или на веранде. Но мистер Травилла не оставлял их своим дружеским присмотром. Он сам не понимал, чего опасается, но все же старался всегда быть поблизости.

Элси сильно ждала приезда отца, но и страшилась его. Она знала, что, получив письма из Лэндсдэйла, он не задержится ни на минуту больше необходимого. Но приехал он почти на день раньше, чем она ожидала.

Элси сидела одна в своей комнате и вдруг услышала на первом этаже в холле голос и шаги отца. Она бросилась ему навстречу.

— Папа, дорогой папочка!

— Моя дорогая, драгоценная доченька!

Она обвила его руками за шею и прижалась к его груди. Но уже в следующий миг она подняла лицо. В ее взгляде застыли мольба и вопрос. Отец провел ее в гостиную. Мисс Стэнхоп закрыла за ними дверь, оставив отца с дочерью наедине.

— Дорогая моя, — сказал он, — ты должна отказать ему. Он не достоин тебя.

— Папа! Ты хочешь разбить мне сердце?

— Драгоценная моя, я хочу только одного: спасти тебя от страданий.

— Ах, папа! Ты бы не говорил так, если бы знал, как я люблю его, — прошептала Элси, залившись краской.

— Замолчи! Мне страшно слышать подобные слова об этом негодяе, мошеннике и распутнике, который пьет, сквернословит и играет в карты. Я выяснил, что он замешан и в гораздо худших делах.

— Папа, это неправда! Я не желаю слышать такие слова о нем даже от тебя! — воскликнула Элси. Ее лицо и шея пылали, нежные глаза горели негодованием.

Он закрыл ей губы пальцем.

— Моя доченька забыла, с кем она разговаривает, — сказал он с оттенком былой строгости, хотя голос его был полон нежного сочувствия.

— Ох, папа, я такая негодная! — зарыдала Элси, спрятав лицо у него на груди. — Прошу, не верь тому, что говорят об Эджертоне. Это неправда. Это не может быть правдой.

Он молча погладил ее по голове. Затем, достав из кармана фотографию, спросил:

— Ты узнаешь того, кто на этой фотографии?

— Да, это он.

— Я знаю. Это лицо принадлежит человеку, характер которого я только что описал.

— О, нет, папа! — И Элси с жаром пересказала историю, которой Эджертон развеял все ее сомнения.

Но в лице отца сквозило недоверие.

— Ты не веришь, папа?

— Нет, доченька. Так же, как не верю в то, что черное — это белое. Взгляни! — и он достал полученное им письмо Эджертона, и второе письмо, которое Эджертон написал Артуру. Элси прочла оба письма и сравнила почерк. Затем отец предъявил ей и остальные доказательства, предоставленные Уолтером.

Она мертвенно побледнела, но еще не была готова поверить своим глазам.

— Папа, это какая-то ужасная ошибка! Я не могу поверить, что он повинен в подобных делах. Наверное, его двоюродный брат подделал письмо, чтобы выдать себя за него. И на фотографии, наверное, его брат.

— Ты сейчас слишком возбуждена, чтобы мыслить здраво, Элси. Но мне этих доказательств вполне хватает. Этот человек — всего лишь охотник за богатыми невестами. Ему нужно твое состояние, а не ты. Он — порочный мерзавец, не достойный находиться в приличном обществе. Мне невыносима сама мысль о том, что вы знакомы, что он смел говорить с тобой. Этого больше не должно повториться.

— Я должна отказать ему? — спросила Элси бледными, дрожащими губами.

— Должна, доченька. Раз и навсегда.

На ее лице отразилось страдание. Но вдруг она вскочила, вспыхнула и задрожала, услышав на веранде чей-то голос и шаги.

— Это он? — спросил отец. Ее взгляд ответил: «Да». Мистер Динсмор поднялся с дивана. Элси тоже вскочила, схватила его руку и умоляюще посмотрела ему в лицо:

— Папа, ты позволишь мне увидеть его в последний раз? Поговорить с ним в последний раз? Всего лишь несколько слов в твоем присутствии. Пожалуйста, папа! — проговорила она хриплым шепотом.

— Нет, дорогая. Его прикосновение, его дыхание — это грязь. Сам взгляд его оскверняет. Я постараюсь сделать так, чтобы он больше не увидел тебя. Запомни, никогда больше ты не должна иметь с ним никаких контактов — ни устных, ни письменных, ни каких-либо других. Я запрещаю это. Ты не должна видеть его, не должна позволять ему видеть тебя. А сейчас я должен пойти и выпроводить его отсюда. — Говоря все это, он прижимал ее к своему сердцу. Отец говорил с любовью, но твердо и решительно. Два или три раза он нежно поцеловал Элси и усадил в мягкое кресло:

— Оставайся здесь до моего возвращения, — и вышел из комнаты.

На мгновение Элси откинулась на подушки, как бы оглушенная сильным ударом. Затем, будто пробудившись от звука голосов двух самых любимых на земле людей, она вздрогнула и наклонилась вперед, прислушиваясь, пытаясь уловить, о чем идет речь. До ее слуха долетело несколько слов. Голос отца звучал холодно и заносчиво. В голосе Эджертона вначале звучали просительные нотки, но потом он заговорил громко, зло и дерзко.

Потом Эджертон ушел. Элси услышала затухающий звук его шагов. И вот над ней снова склонился отец. На лице его было написано нежное сочувствие. Он приподнял ее печальное лицо. И увидел на нем то самое выражение, которое преследовало его годами, которое он не мог вспомнить без боли, сожаления и раскаяния — умоляющий, скорбный взгляд, которым она провожала его во время их отчуждения.

Этот взгляд почти лишил его мужества, едва не разбил ему сердце.

— О нет, дорогая, не смотри на меня так, — сказал он тихим, растроганным голосом, сжимая в ладонях ее холодные руки. — Ты не представляешь, золото мое, как хотел бы твой отец принять эту боль на себя, если бы смог.

Элси прильнула к его груди, он нежно гладил ее по волосам и что-то ласково говорил ей.

Какое-то время Элси не двигалась. Но потом вдруг подняла голову, горячо обняла отца, высвободилась из его рук и выбежала из комнаты.

Он позволил ей уйти. Не стал задавать ей никаких вопросов. Он знал, что она пошла искать утешения и поддержки у Того, Кто ей ближе и дороже всех, Кто сможет дать ей то, что ей нужно. Мистер Динсмор встал и прошелся по комнате. Вид у него был печальный и обеспокоенный. Сердце было преисполнено печалью о своем ребенке, но вспыхивало гневом и негодованием, стоило ему подумать о негодяе, разрушившем счастье его дочери.

Мисс Стэнхоп открыла дверь и заглянула в комнату.

— Ты еще не обедал, Хорас. Все будет готово через несколько минут.

— Спасибо, тетя. Но вначале я поднимусь к себе в комнату и попытаюсь избавиться от пыли и грязи, которую привез с собой.

— Задержись на минуту, племянничек. Я очень беспокоюсь за Элси. Ты не одобряешь ее выбор?

— Абсолютно не одобряю. Я запретил этому человеку приближаться к ней.

— Но ты ведь не будешь с ней суров?

— Суров, тетя Уэлти? Суров и жесток с моей девочкой, которую я люблю больше жизни? Конечно, нет. Но если бы я допустил этот брак, то это действительно было бы в высшей степени жестоко. Эджертон — низкий негодяй, изведавший все виды порока. Он хотел заполучить моего ребенка не ради нее самой, а ради ее богатства. Я запретил ей встречаться с ним или хоть как-то контактировать.

— Что ж, если твое мнение о нем верное, то ты coвершенно прав. Я думаю, что она вряд ли будет тебе непокорна.

— Я выработал у своей дочери привычку к строгому и безусловном повиновению, тетя Уэлти, — сказал он. — Я думаю, что в данном случае эта привычка оказала ей большую услугу. Я не боюсь, что она взбунтуется.