Умозрительная психология - протоиерей Фёдор Голубинский

От такой борьбы противных совершенно влечений произойдет в душах расстроенных чувство жесточайшей скорби – праведная мзда за злодеяния. Итак, существеннейшие и глубочайшие влечения духа, с разрушением тела не отнимутся у души. Наконец, для ясности, в отвлечении можно отделять личность и самосознание в душе человеческой. Личность и самосознание, конечно, имеют основание в природе человека: но в настоящей жизни они действуют очень еще слабо, укрепляются же в течение действительной жизни, когда человек начинает действовать всеми своими способностями. Что мы в первое время по рождении? Существа только физические, личность и сознание в нас только в возможности (in potentia), а не в полной деятельности (in actu). Со смертью тела, человек не потеряет личности и самосознания. Назначение его состоит в том, чтобы он упражнением своих способностей в действительности жизни раскрывал себя, возрастал и укреплялся в стремлении к добру, или злу. Если говорим: к злу, то разумеем при этом действительное расстроенное состояние человека, но не первоначальное назначение его; возрастание человека в зле не может быть предназначением его. Если он начал уже образовывать свой характер на том, или другом пути, то это дело принадлежит не времени, а вечности; ибо зло хотя произведено во времени, но относится к действию сил вечных. Итак, эти вечные силы, их действия и все, что прикреплено к ним, душа сохранит и в вечности. А сознание и личность составляют две существенные стороны бытия души, одна – теоретическую, а другая – практическую. Что мы находим в нашем сознании? – Находим, что ничто входящее в него, не пропадает, но хранится и живет и не только входящее в него открытыми путями, но и темными, совершенно безвестно для него, не исчезает, и не только хранится, но и развивается (например, невидимое какое-либо нравственное семя стремится неприметным для нас образом разрождаться и оплодотворяться); вообще чем более отрешаемся мы от чувственного, тем живее действует в нас сознание; чем менее преобладает жизнь физическая, тем сильнее является жизнь разумно-нравственная. Итак, со смертью не отнимутся у души ни сознание, ни личность, но придут в быстрейшее и сильнейшее движение. Когда чувственная жизнь совсем перестанет мешать душе, тогда с большей силой будет раскрываться все богатство сознания, все стяжания нашей личности – образы, склонности и навыки будут действовать стремительнее.

Но мы решили еще не все вопросы, касающиеся будущей жизни души. Если для нее необходима нескончаемая жизнь для того, чтобы ей более и более созревать, значит, есть для нее возможность дальнейшего умственного и нравственного образования в течение нее. Это можно заключать и из того, что многие души отходят в загробную жизнь с малыми нравственными приобретениями; там им предстоит возможность дальнейшего умственного и нравственного образования, дальнейшего исправления и очищения. Но чем все это окончится? Вот еще важный вопрос: будет ли зло вечно, как и добро? Разум человеческий ясно понимает, что не может быть уничтожения злого существа, как об этом думали некоторые даже из благомыслящих: Иустин философ и Арновий. С мнением их нельзя согласиться, ибо душа есть существо постоянно живое. Спрашивается: где же должно окончиться наказание злой души? Будет ли оно соединено с новыми покушениями, или стремлениями ее ко злу, или нет? Если наказание неразлучно будет с новыми порывами свободы ко злу, то эти порывы заслуживают новое и новое наказание. Если же не будет соединено с ними, то есть будет чистым наказанием, то это может быть путем к добру. Но мыслям человеческим положен предел и разум останавливается здесь, не смея покуситься на разрешение этой задачи. Решение ее зависит от свободной воли Божией. По закону Высочайшей правды, при союзе действий с причинами, очень может быть вечное продолжение и зла; ибо свобода есть сила могущественная. С первым уклонением ее от добра, естественно следует уклонение на сторону зла. Что человек в земной жизни не предан влечению зла без конца, это не зависело от самого человека, но было опытом благости Божией, которая предоставила ему лучшие способы к исправлению, дала земную жизнь, представляющую возможность переменить себя; но доколе будут продолжаться эти опыты благости Божией, до совершенного ли искоренения зла, или зло будет вечно, это известно одному Богу.

1

Записаны со слов его студентом академии 14 курса Владимиром Назаревским и другими.

2

См. лекции по Умозрительному Богословию профессора протоиерея Ф.А. Голубинского. Москва 1868 г.

3

Иоанн Массон в рассуждении о познании самого себя (гл. 2) говорит: человек есть тройственная ипостась. Учение о трехчастном составе существа человеческого можно находить у всех почти Пифагорейцев, как это видно из Ямвлиха, у Платоновых учеников, как видим у Немезия, у Саллюстия, Антонина; последний говорит: человек состоит из этих частей: тела, души и духа; телу принадлежат чувства, душе – желания, духу – ум. Учения о трихотомии существа нашего держалась большая часть учителей и отцов Церкви, например, Ириней, Климент Александрийский, Ориген. Но более того заслуживают внимания выражения Св. Писания, которое, говоря, например, о творении человека, упоминает о трех различных частях существа его: о теле образованном из земной персти, о душе живой, или о части чувствующей, и о дыхании жизни или части существа умной (Быт. 2:7). У Апостола Павла есть два изречения, в которых душа ясно различается от духа, и в человеке исчисляются дух, душа и тело. В послании к Евреям (4, 12) он говорит: живо слово Божие и действенно, и острейше паче всякаго меча обоюду остра, и проходящее даже до разделения души же и духа, членов же и мозгов и судительне помышлением и мыслем сердечным. В послании к Солунянам Апостол говорит: сам Бог мира да освятит вас всесовершенных во всем: и всесовершен ваш дух и душа и тело непорочно в пришествии Господа нашего Иисуса Христа да сохранится (1Сол. 5:23). Но, если сам Апостол Павел с раздельностью изображает человека состоящим только из двух частей (1Кор. 5:3–5; 6:20; 7:34): то не может быть, чтобы в вышеприведенных нами местах душа и дух различаемы были в человеке, как особые, самостоятельные части, а не в другом значении. И действительно, в первом месте они различаются только как две стороны или силы одной и той же духовной природы человека: потому что, говорит Апостол, Слово Божие точно также проходит до разделения души же и духа, как – членов же и мозгов; но члены и мозги суть только части одного и того же тела человеческого,