Умозрительная психология - протоиерей Фёдор Голубинский

у души действием телесной смерти и по тому общему понятию о полном составе существа человеческого, что человек должен быть человеком – totum integrale, а для этого необходимо иметь не одну душу, но и какое-либо облачение. Основываясь на этом понятии, Клодий предполагает, что у души, по разлучении ее с настоящим грубым телом, останется какое-либо тончайшее облачение.

4) Что касается жизни органической, то законы, по которым она теперь течет, конечно, будут не нужны в будущей жизни; так, как и это грубое тело, которым теперь облечена душа, не останется с ней.

5) То начало жизни, действия которого обращены к миру физическому, которое принимает чувственные впечатления, хранит представления, производит образы воображения, рождает чувственные наклонности, расположения и прочее, – не может быть уничтожено. Душа, занятая миром конечным, не может истребить и состава представлений об этом мире. Хотя сообщение души с видимым миром, по разлучении ее с телом, пресечется, но впечатления этого мира, падшие не на одно только тело, а усвоенные душей, введенные ею в свою духовную область и прикрепленные к тем силам, которые не зависят от разрушительных действий природы, останутся с душей. Так сила любви и прикрепленные к ней разные чувственные впечатления не могут быть отняты у души, с разрушением тела, ибо эта сила имеет корень в душе и не зависит от чувственного мира. Так, хотя деятельность чувственных органов должна прекратиться, но ни сила любви, ни действия памяти и воображения, ни оставшиеся в них впечатления и образы не изгладятся в душе по разрушении тела. Впрочем, от благоустройства или расстройства души будет зависеть доброе или худое действование сил ее в вечной жизни. В душах, которые в настоящей жизни приводили свои силы в гармонию, способность воображения и в будущей жизни будет действовать еще стройнее и лучше, а в душах, расстроивших себя здесь, предававшихся преобладающему действию одной какой-либо силы или многих, при большей напряженности этих сил в загробной жизни, деятельность их будет необузданнее и расстроеннее, нежели в здешней жизни. В благоустроенных душах и там не должно проходить время в переборе таких картин прошедшего, которые в сравнении с будущим ее состоянием – состоянием созерцания славы Божией, видения умного мира, будут низки. Назначение этих душ состоит в том, чтобы непрестанно усовершаться, поэтому деятельность их не должна состоять в том только, чтобы увлекаться этими картинами. Впрочем, те воспоминания и образы прошедшего, которые будут способствовать к преуспеванию души, там будут представляться яснее, и это точно должно последовать. Пока мы живем на земле, обращаемся в настоящем круге бытия, дотоле не видим жизни нашей в целом, но в вечности раскроется у человека способность – созерцать ее в целом составе и видеть, как частные явления ее, казавшиеся тягостными, премудро направлены были к наилучшим целям, – тогда это будет одно из добрых воспоминаний. Прогуливающийся по обширному саду, пока блуждает по расположенным без видимой правильности дорожкам, не видит его в целом, все в нем кажется неправильным, но когда он в некотором расстоянии остановится на высокой горе, то увидит, что все представлявшееся неправильным, устроено прекрасно. Для удаляющихся из какого-либо города, стоящего на берегу реки, он начинает представляться в полном расположении своем только по удалении от него, чего они, находясь в самом городе, не примечали. Так и в вечности воображение будет обнимать целую картину временной жизни, душа человеческая увидит, как честные черты, из сочетания которых она образовалась, поставлены были премудро и согласно с ее назначением; увидев это, будет прославлять премудрого и всесильного Творца. Это нисколько не будет мешать, напротив, будет способствовать преуспеванию ее на бесконечном пути усовершенствования. А в душах расстроенных и сами картины воображения и воспоминания прошедшего и сочетание новых представлений, словом, все должно быть в расстройстве и усиливать чувство скорби и мучения. Сами влечения к предметам мира конечного не исчезнут в душах благоустроенных, но, подобно картинам воображения, более и более будут облагораживаться; так, например, влечения любви к братьям, друзьям, конечно, и в загробной жизни не будут отняты у души, но при непрестанном очищении своем, обратятся в частные потоки непрестанно текущего источника любви к Отцу всех. Таким образом, и те силы души человеческой со своими действиями, которыми она обращалась к конечному миру, будут ли это силы и действия познавательные, или деятельные, с разрушением тела, не отнимутся у нее.

6) Тем менее можно предполагать отнятие у души влечений к Бесконечному Существу, которые средоточием своим имеют ум, или дух. Что они не отнимутся у душ благоустроенных, это понятно. Когда же здесь – на земле при немалых препятствиях, эти влечения нашли возможность пробиться сквозь скорлупу жизни физической, раскрыть и образовать себя, то с устранением этих препятствий, жизнь духа, конечно, еще свободнее будет раскрываться, станет восприимчивее к тем впечатлениям, предмет которых составляют совершенства Существа Бесконечного и жизнь вокруг Него. Но останутся ли влечения к Бесконечному в душах расстроенных, это не так очевидно. В вечной жизни не будет ли отнят у них дух – средоточие высших стремлений? Не останутся ли они с теми только силами, которыми, более всего действовали в чувственном мире? Это не может быть и потому, что несогласно с общим понятием о человеке, по которому он без духа, существеннейшей части своей природы, не был бы человеком. Ибо, допустив это, мы должны признать, что это будет какое-то переродившееся существо иного рода. Кто бы мог отнять стремление к Бесконечному у душ расстроенных? Ни низшие, ни равные им силы не могут сделать это. И Высочайшая сила не отнимет у души этого стремления. Ибо оно составляет коренное основание души человеческой; оно вложено в нее самим Существом Бесконечным. Если бы Им отнято было у души человеческой это стремление, то последовало бы уничтожение разумно-нравственного существа, или превращение его в другое худшее создание. Но с этим нельзя было бы примирить понятие о мздовоздаянии злодеям. Ибо состояние их с лишением духа не было бы для них состоянием мучения. Если бы в загробной жизни в душах злодеев не осталось влечения к Бесконечному, если бы им не был оставлен голос совести, составляющий отрасль этого стремления, то расстройство души их не было бы столь мучительно. Но по закону правды Божией, должно быть оставлено в душах злодеев стремление к Бесконечному. С одной стороны, оно непрестанно будет влечь их к сродному себе предмету, с другой – злые нравственные навыки, обратившиеся в другую природу, непрестанно будут противоборствовать этому влечению и отторгать его от направления к