Царствование императора Николая II - Сергей Ольденбург

И хотя правые газеты приветствовали его как «человека военной дисциплины», удовлетворение либеральных органов было более обоснованным. Ген. П. Ванновский (ему было 78 лет) продолжал питать симпатии к учащейся молодежи и верил, что с нею можно «поладить добром». Одним из первых актов ген. Ванновского было разрешение сходки в С.-Петербургском Университете. Эта легальная сходка состоялась 9 апреля и прошла совершенно мирно.

В то время как министерство внутренних дел выдерживало «твердый курс» в борьбе с беспорядками и строго применяло цензуру печати («Было раньше равенство в молчании, а теперь писать по университетскому вопросу могут только правые», - жаловался либеральный «Вестник Европы») - министерство народного просвещения делало новую политику умиротворения. Были смягчены кары для студентов, участвовавших в волнениях последних лет. Советам профессоров было предложено обсудить меры для оздоровления университетской жизни, и некоторые из них принялись за устройство обстоятельных анкет по этому вопросу. Наконец, ввиду значения связи между средней и высшей школой, был поставлен вопрос о реформе средней школы (намеченной еще покойным Н. П. Боголеповым), о некотором сокращении гимназического курса (гл. обр. за счет древних языков). Это была попытка излечить высшую школу, выделяя чисто политические причины беспорядков и по мере возможности устраняя все остальные причины.

Трудность была в том, что именно политические причины были основой студенческих волнений; та «темная, чуждая науке политическая сила», о которой говорил А. Н. Куропаткин, та «тайная организация студенчества», существование которой признала комиссия профессоров Московского университета, преследовала чисто политическую цель борьбы с существующим строем. Однако, писал кн. Е. Н. Трубецкой, ничем нельзя прекратить пропаганду известного сорта, но можно сделать студенчество менее к ней восприимчивым. Назначив ген. Ванновского, государь предпринял еще раз попытку в этом направлении. Он не переоценивал могущества революционных сил и желал бороться с ними не только одними репрессиями.

Та же политика - отделения политических требований, посильного удовлетворения остальных - была применена и в отношении рабочих. Эту попытку враги правительства затем окрестили «зубатовщиной» по имени начальника московской тайной полиции Зубатова, игравшего видную роль в организации легальных «аполитичных» профессиональных союзов среди рабочих - «русских тред-юнионов».40

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Кризис сельского хозяйства; его причины. - Упадок дворянского землевладения. - Комиссия В. И. Ковалевского об оскудении центральных губерний. - Вторая комиссия (В. Н. Коковцова).

Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности. - Местные комитеты. - Убийство Д. С. Сипягина. - Крестьянские волнения в Полтавской и Харьковской губ. - Слово государя к дворянам и крестьянам в Курске. - Выводы местных комитетов: против общины, против неотчуждаемости крестьянских земель.

Манифест 26 февраля 1903 г. Отмена круговой поруки. - Письмо гр. Л. Н. Толстого к государю. - Конец работ «Коковцовской» комиссии о центре.

Экономическое положение России на рубеже XX в. могло бы считаться, в общем, удовлетворительным, если бы к тому времени не начал проявляться все отчетливее глубокий внутренний недуг, подтачивавший сельское хозяйство, которым жило свыше четырех пятых населения страны. Промышленность, хотя и переживала кризис после периода бурного роста, продолжала развиваться; доходы государства увеличивались; железнодорожная сеть разрасталась, Сибирская дорога строилась с исключительной быстротой. Но все громче раздавались голоса, указывавшие на угрожающее положение русской деревни.

Россия считалась житницей Европы. Широкая полоса ее земли - черноземная область - отличалась исключительным плодородием. Русское хозяйство в целом сделало за последнее десятилетие огромные шаги вперед. И тем не менее в центральных областях России, в самой сердцевине государства, каждый неурожай грозил вызвать голод, требующий широкой помощи от государства. В Западной Европе таких явлений не было уже давно; а если в Индии, в Китае бывало много хуже, - это не могло никак служить «утешением»: ведь во всех других отношениях Россия стояла неизмеримо выше «азиатских» условий.

За границей зачастую были склонны приписывать эти угрожающие явления русским земельным порядкам, причем упорно держалась легенда о том, будто в России вся земля принадлежит помещикам, которые, мол, отбирают у крестьян чуть ли не весь урожай! На самом деле картина была совершенно иная - едва ли не прямо противоположная.

В 50 губерниях Европейской России - где проживало свыше 3/4 населения империи - было огромное преобладание крестьянского землевладения и землепользования. На бумаге крестьяне имели около 40 процентов всей площади; в действительности их доля была еще несравненно больше, так как казне принадлежали главным образом леса и неудобные земли, и если их отбросить, у казны оставалось всего несколько миллионов десятин удобной земли. Удельные земли составляли заметную величину только в одной губернии (Симбирской). Уже при отмене крепостного права к крестьянам отошло более половины всех удобных земель; за сорок лет неуклонно продолжался переход земель от дворян к крестьянам и лицам других сословий. В начале XX в. крестьянам принадлежало свыше 160 миллионов десятин земли - более чем на три четверти удобной; дворяне имели 52 миллиона (около половины - леса и неудобные земли); а все другие владельцы (купцы, иностранцы, города, акционерные кампании и т. д.) - около 30 миллионов (преимущественно удобных земель).

В 22 губерниях - почти во всей черноземной полосе - более половины всей земельной площади принадлежало крестьянам, местами до 80 процентов. К этому надо еще прибавить, что казенные и удельные удобные земли и значительная доля частновладельческих находились в аренде у крестьян. Подобного преобладания мелкого крестьянского хозяйства над крупным не было ни в Англии, ни в Германии, ни даже в послереволюционной Франции. Россия была страной мелкого крестьянского хозяйства. Большие имения были островками в крестьянском море. Только в царстве Польском, в Прибалтийском крае (и в Минской губернии) дворянское землевладение преобладало над крестьянским.

Государственная власть оберегала крестьянское землевладение путем целого ряда законодательных мер. Земли, попадавшие в руки крестьянских обществ, становились их неотчуждаемой собственностью: крестьянские владения могли только расти, и действительно, росли из года в год. Существовал даже особый государственный орган, Крестьянский банк, целью которого была скупка земель у частных владельцев для перепродажи их крестьянам на льготных условиях платежа.

Между тем, крестьянское землевладение было в хозяйственном отношении наименее производительным. Даже средний уровень урожайности на частновладельческих землях был примерно на 1/3 выше, чем на крестьянских; в отдельных, более культурных имениях урожайность была еще много выше. Во время диспута о «влиянии урожаев и хлебных ценах» указывалось, что огромное большинство крестьянских хозяйств (говорили о 91 проценте, но эта цифра была преувеличена) не имеет хлеба для продажи; следовательно, прокормление городов, фабрик и даже крестьянства тех губерний, где своего хлеба не хватает, зависело преимущественно от частновладельческих земель; эти же земли давали тот избыток, который вывозился за границу и являлся главной статьей русского торгового баланса; из того же избытка в голодные годы кормилось крестьянство пострадавших от неурожая местностей.

Заслуживает внимания, что в общем наиболее страдали от неурожаев как раз те губернии, где был наибольший процент крестьянского землевладения: Казанская, Самарская, Уфимская, Воронежская, Пензенская, Тамбовская, Рязанская и т. д. Все это были плодороднейшие, обильные земли; и тем не менее, все яснее становилось, что сельское хозяйство в этих местностях переживает тягчайший кризис.

Сами крестьяне обычно усматривали причину этого кризиса в малоземелье или в переобременении налогами. Но и соляной налог, и подушная подать были отменены еще в 1880-х гг.; земельный налог составлял ничтожную величину, и, собственно, единственным серьезным прямым налогом, лежавшим на крестьянстве, были выкупные платежи за землю, полученную при освобождении.41

Основная причина сельскохозяйственного кризиса была в условиях крестьянского хозяйства и прежде всего в условиях землепользования. Огромное большинство крестьянских земель принадлежало общинам. Крестьяне владели землею не единолично, а коллективно - земля считалась принадлежащей «миру», который не только мог перераспределять ее между своими членами, но и устанавливать правила и порядок обработки земель.