Аккорд - Ава Хоуп

Сейчас Джес лежит у меня на плече, укутанная в плед, пока я играю для нее на гитаре. Мы лежим так уже около часа. Джес ловит ртом тянущийся сыр с гавайской пиццы, и я улыбаюсь, когда она протягивает другой кусочек мне и кормит меня из своих рук. Она просит что-нибудь для нее сыграть, и я охотно соглашаюсь. Напеваю ей первое, что приходит в голову, а Джесси просит еще и еще.

– Хочу, чтобы ты пел для меня вечно, – с набитым ртом произносит она.

– Вечно? – улыбаюсь я.

– Ага. Ты так много болтаешь, что обычно мне хочется тебя убить. А когда ты играешь на гитаре и поешь, то ты даже меня не бесишь.

Усмехаюсь:

– Детка, ты просто мастер комплиментов.

Она смеется, а я снова напеваю ей строчки из любимых песен, проигрывая на гитаре аккорд за аккордом.

– У тебя прекрасный голос, – восхищенно произносит она.

Откидываюсь головой назад на диван.

– Спасибо, – на выдохе произношу я.

– Какое-то очень грустное «спасибо». Что не так?

– Мне кажется, что в последнее время в моих песнях нет души. Я пишу их не от сердца.

– И почему тебе так кажется?

– Потому что когда я их пою, то ничего не чувствую.

– Совсем?

– Совсем. Ни мурашек, ни счастья, ничего. Порой я выхожу на сцену, думая о том, как после концерта съем чизбургер.

– Я люблю чизбургеры, – пожимает плечами Джес, и я издаю смешок.

С моих губ едва не срывается: «А я люблю тебя», но я вовремя торможу.

Эта мысль немного выбивает меня из колеи, и на мгновение я теряюсь, но тут же беру себя в руки, когда Джессика продолжает:

– И я люблю твои песни.

– Правда? – откашлявшись, удивленно интересуюсь я.

– Сначала объясни мне, что, по твоему мнению, не так с твоей музыкой, а после я поясню, – доедая пиццу, выдает она.

– Все сложно, детка.

– Так объясни, – она садится прямо и пристально смотрит на меня.

Вздыхаю:

– Когда тебе двадцать два и ты вдруг просыпаешься звездой, то начинаешь сомневаться, верны ли твои принципы. Продюсеры говорят тебе, что модно, что точно продастся, раскручивают тебя и пихают, куда только можно. Ты начинаешь бежать за славой, стараться всем угодить и продать свое творчество. В этом поганом шоу-бизнесе твоя душа никому не нужна. Теперь ты товар. По ощущениям – это словно тебя засосал торнадо и ты крутишься по одному и тому же кругу, не в силах выбраться. И пока ты крутишься, эти самые жизненные принципы улетают в гребаную страну Оз. А ты уже не знаешь, кто ты и чего хочешь от жизни.

Джессика забирает из моих рук гитару и откладывает ее в сторону, затем садится на меня верхом, раскрывая свой плед, и обнимает за шею, накрывая нас обоих. О, и под пледом она совершенно голая. И я тоже.

Идеально.

Стараюсь смотреть ей в глаза, а не опускать взгляд на ее фантастические сиськи. Что очень тяжело. Даже не представляете насколько.

Дьявол, какая она сексуальная. К черту мою музыку. Я хочу забыться в ней.

– Почему ты в себя не веришь?

Тихий голос заставляет меня оторвать взгляд от ее тела, и мысли о сексе все же улетают к черту, потому что во взгляде ее прекрасных глаз цвета океана сейчас столько нежности, что я тону, забывая обо всем и желая видеть эту нежность до конца своих дней.

– Детка, мои песни полное дерьмо. Никто в меня не верит, – хриплю я.

– Я верю, – шепчет она, выбивая из моей груди воздух. – Когда по радио крутят что-нибудь из твоих хитов, я танцую.

На этом моменте по моему лицу расползается широкая улыбка.

– Святые небеса, прекрати улыбаться, – улыбается она в ответ и смущенно отводит взгляд, не прекращая при этом поглаживать мое лицо ладонями. – У тебя миллионы фанатов по всему миру. И они любят твои песни. Просто пиши, пой, наслаждайся тем, что делаешь. Совсем не важно, что и кто скажет. Делай это для себя. Слышишь? Плевать на гребаный шоу-бизнес. Тебе необязательно делать то, что модно. Тебе необязательно гнаться за популярностью. Забудь о них. Обо всех тех, кто указывает тебе, что делать. Слушай свое сердце. Что оно тебе говорит?

Джес нежно гладит меня по щеке, пристально изучая глазами. Я молчу, и она продолжает:

– Ты талантлив. У тебя прекрасный голос, от которого дрожь по телу проходит. Твоя музыка… она пробирает до мурашек.

Я все еще молчу, удивленный каждым ее словом.

– Твои песни… через них ты общаешься с каждым из нас. Через них ты делишься с нами частичкой своего сердца. И если хочешь знать, я буду твоей фанаткой, несмотря ни на что. Ведь каждой своей песней ты заставляешь мое сердце биться чаще.

Ее слова… они поражают меня. Заставляют сердце, о котором она говорит, бешено биться в груди. Мое сердце, которое, как мне кажется, уже принадлежит ей…

Глава 26

Vedo, Lloyd – Sex Room

Джессика

– Что ты делаешь? – визжу я, когда Тиджей резко поднимает меня с дивана и несет на второй этаж.

– Собираюсь заняться с тобой любовью там, где еще никогда не занимался.

Вскидываю бровь:

– Заинтриговал.

Он заносит меня в комнату, которую освещает лишь проникающий сквозь большое окно лунный свет, и опускается вместе со мной на кровать. Взгляд его малахитовых глаз устремлен прямо на меня, когда он ложится сверху и тотчас же находит мои губы своими.

– То есть ты никогда не занимался сексом… на кровати? – шепчу ему в губы между поцелуями.

– Никогда, – усмехается он и снова раскрывает мои губы языком. – Причем не только на этой. Я никогда не занимался сексом в своей постели.

Он так нежен, что я начинаю дрожать. Каждое его прикосновение дарит мне ощущение… спокойствия, счастья, умиротворения.

Тиджей… он как теплый чай зимним морозным утром. Как первые лучи утреннего солнца. Как долгожданный глоток свежего воздуха после переполненного людьми метро.

Он… так чертовски сильно нужен мне.

Я обхватываю его за шею и притягиваю ближе, прижимаясь своей грудью к его. Сердце предательски громко стучит, пульс зашкаливает, когда я понимаю, что именно чувствую к нему. Я разрываю поцелуй и, пытаясь успокоиться, произношу первое, что приходит в голову:

– А что насчет подводных лодок или фабрики мороженого?

Он удивленно смотрит на меня.

– Я про секс, – тихо говорю. – Где еще ты никогда не занимался сексом?

Усмехается:

– Правда хочешь поговорить об этом сейчас?

Я киваю. Наверное, слишком много раз, потому что его взгляд