Серебряный Вихор - Джон Майерс

— Это не очень-то меня устраивает, сами понимаете. — Нелегко было ступать по неизведанной территории. — Предположим, мы заключим соглашение. Станете ли вы его выполнять?

Рыцарь наклонил голову.

— Если оно не будет бесчестным, то — слово рыцаря.

— А я даю вам слово волшебника. Взгляните на эту дорогу, мистер де Ламанча, — она ведет на юг, в Афазию.

Я посмотрел на Голиаса, ища поддержки.

— В Верхнюю или Нижнюю Афазию? — переспросил Дон Кихот.

— В Верхнюю, — заверил я его наобум. — Именно в Верхнюю, а никак не в Нижнюю. Там живет великан по имени Поль Буньян. Мне с ним не совладать, но уверен, вы бы с ним справились. Наверняка одержали бы победу.

— Несомненно, — ответил странствующий рыцарь, — если только этот великан не чернокнижник.

— Что вы, что вы! Просто он громадного роста, настоящий шкаф и драчун каких мало.

— Тем большую я заслужу славу, когда одолею его, — пояснил старикан.

— Вот и отлично. Так вот, у этого великана есть голубой бык, который сильнее дюжины тракторов.

— Или десяти тысяч мулов, — уточнил Голиас.

— Да, именно так, — согласился я. — Этот паршивец обещал мне отдать быка в награду за то, что я нагромоздил на него Большие Леденцовые Горы. Но, когда пришла пора расплачиваться, он меня надул.

Дон Кихот де Ламанчский слушал с огромным вниманием.

— Я отвоюю для вас чудесное животное, двух мнений тут быть не может, — заявил он, когда я закончил жаловаться на свою беспомощность и вероломство Буньяна. — Но сначала назовите ваши обязательства.

Вместо ответа я указал на старуху.

— Обещаю вам, что эта принцесса будет иметь облик точь-в-точь такой же, когда я впервые увидел ее.

Он пытливо посмотрел на меня.

— И вы возвратите ее друзьям и родственникам?

Для пущей убедительности я осенил себя крестным знамением.

— Еще до захода солнца. Я настолько на вас полагаюсь, что не стану дожидаться, когда вы приведете голубого быка.

Мы не определили места встречи, но об этом позаботился Голиас.

— А что, Шендон, если бык будет доставлен прямо сюда?

— Непременно будет доставлен! — воскликнул старикан. Он сграбастал мою руку железными рукавицами и потряс ее. — Мне понадобится время, чтобы добраться до Верхней Афазии и вернуться обратно. Могли бы мы назначить встречу ровно через год и один день?

— В три тридцать пополудни, — согласился я.

— Договорились! Санчо, сын мой, — позвал он своего спутника, — считай, что мы уже освободили принцессу Эрминию Колхскую, и теперь нас ждут новые приключения. В седло, в седло, во имя Всевышнего и моей Госпожи!

Но толстяк не разделял воодушевления своего господина.

— А какая нам польза от этой сделки? — вопросил он. — Волшебник получит быка, принцесса оживет и снова станет красавицей, а мы-то ради чего стараемся?

— Ради чести, которую нам дано снискать спасением прекрасной дамы, негодяй!

— Но ей, возможно, будет приятно, если мы согласимся принять от нее в благодарность какое-нибудь герцогство, например?

Дон Кихот фыркнул.

— Для меня достаточно, если она узнает, чьему мечу обязана своим счастьем. В седло, говорю тебе! Нет, сперва подержи моего коня.

Даже с помощью Джонса было нелегко водрузить рыцаря обратно на его тощего одра. Наконец это удалось, и Санчо вновь вручил ему копье. Рыцарь поприветствовал нас на прощанье взмахом руки, а потом взялся за поводья.

— Итак, через год и один день, начиная с сегодняшнего, — улыбнулся он. Санчо вскарабкался на осла, и они потрусили на Уотлинг-стрит.

Джонс все это время держался в стороне.

— Сразу видно настоящего джентльмена, — заметил он, хлопнув меня по спине. — Ты молодчина. Я бы не сумел так ловко попасть ему в тон.

— Зато изловчился втащить нас в историю, из-за которой мы чуть не попали на тот свет.

Мой запас романтического человеколюбия уже иссяк. Мне вспомнился мой страх, заныло ушибленное место… И все это из-за Луция! Я заковылял по траве, стараясь хромать как можно сильней.

— Говорил тебе, не вмешивайся не в свое дело! Джонс хотел что-то мне ответить, но вернулась девочка в сопровождении толпы цыган и цыганок. Не обратив на нас внимания, они погрузили труп на телегу и ушли, следуя за лошадью.

Мы продолжили свой путь. Но, прежде чем обогнуть поворот, я дважды не без волнения оглянулся на дубовую рощу. Там, во время нежданного бдения у гроба, во мне пробудился дар импровизации. Я позабыл и о синяке, и о том, что сердился на Джонса. Хоть я и не принял от него комплимента, но сам был доволен тем, как ловко обошелся со сбрендившим стариканом. Я был растроган собственной снисходительностью и не переставал дивиться сам себе. Для человека, чуждого всяким выдумкам, я сочинил неплохую историю. Мне удалось связать воедино разрозненные сведения из различных путеводителей. Я вновь и вновь прокручивал в голове свой рассказ, и он нравился мне все больше и больше. Возникали новые подробности, которые, к сожалению, уже нельзя было вставить.

Голиас догадывался, чем были заняты мои мысли. Один раз мы встретились с ним глазами, и он улыбнулся. Я понял, что шевелил губами, глядя в пустоту, и смущенно улыбнулся ему в ответ.

— Далеко ли до ближайшего города? Умираю от жажды.

— Еще бы! — отозвался он.

Самоотверженная пылкость Джонса привела к тому, что мы изрядно выбились из нашего расписания. В Фивы до темноты попасть не удалось. Пришлось заночевать в городке под названием Антон, расположенном на перекрестке в нескольких милях от Фив.

Так называемый постоялый двор представлял собой чистенькую захолустную гостиницу, в которой можно было неплохо закусить. Я беспокоился, найдется ли в подобном заведении приличный бар, но страхи мои оказались напрасными.

— Романия особенно привлекательна тем, — сказал я, утирая губы, — что здесь нет сухого закона.

— Его не позволяют вводить, — подтвердил Голиас. — Только во владениях Тантала он существует как мера наказания — и, на мой взгляд, вполне допустимая. Хотя чувство юмора у этого типа сомнительное.

— Самого дурного пошиба, — вмешался Луций.

— Что касается страны в целом, — продолжал Голиас, отпив изрядный глоток и удовлетворенно крякнув, — то недавно тут имел место показательный процесс. Один из Инглинсов, по-моему, Фьёлн, нализавшись в стельку, свалился в бочку с медом. Это случилось ночью, поблизости никого не оказалось, и бедняга утонул. Так как покойный был королем, его гибель наделала шума. Нашлись бескрылые гарпии, которые вчинили иск: миссис Грандп против Диониса, Гамбринуса и Джона Ячменное Зерно. Всех троих хотели приговорить к изгнанию.

Голиас залпом осушил кружку с элем, и мы последовали его примеру.