Жажда жить: девять жизней Петера Фройхена - Рейд Митенбюлер

и беззаботным. К тому же каждый переоделся в чистую одежду, которую берёг как раз для такого случая. Может, Фройхен и Расмуссен не слишком удачно планировали экспедиции, зато, когда дело касалось шуток и невинного притворства, в этом они были мастера!

Приблизившись к деревне, путешественники гордо выстрелили из винтовки, объявляя о своём возвращении. Нет, Миккельсена и Иверсена они не нашли, зато совершили настоящий подвиг! Они привезли из путешествия свежие карты; они присоединились к тем немногим людям, что пересекли ледяной щит Гренландии; к тому же они помогли прояснить вопросы вокруг пресловутого «пролива Пири».

На звук выстрела из хижин высыпали люди. Увидав возвращающихся путешественников – приодетых, но исхудавших, грязных и источающих зловонный запах, – они бросились на берег поприветствовать их. Многие уж думали, что Фройхен и его друзья погибли, и радовались, что этого не случилось. Увидев встречающих, Иникитсорк закурил трубку, выдохнул из ноздрей белые струи дыма и, небрежно приблизившись к местным, протянул им трубку, как репетировали: «Прикурить не хотите?»

19. «Полярному исследователю не прожить без рекламы!»

В Туле Фройхен растроганно приветствовал Наварану: к его возвращению она справила ему новую одежду из мехов и шкур, проведя за работой многие часы. Рукоделие помогало ей отвлечься от скептиков, которые утверждали, что Петер уже наверняка мёртв. А Петер оказался жив, и ему грело душу, как она ждала его и как теперь о нём заботилась. Её хлопоты напомнили ему, «до чего хрупкие и избалованные мы существа и как мы любим жалеть себя». Впечатлило Фройхена и то, что в его отсутствие Наварана училась читать и писать у местных миссионеров. Сначала она беспокоилась, что Фройхену это придётся не по душе. «В племени считалось, что женщинам не обязательно быть такими образованными», – пояснял Фройхен. Конечно, он одобрил её усердие и очень гордился своей предприимчивой женой. Она замечала, как Фройхену нравится читать, и хотела тоже получить доступ к этому удовольствию.

Это было счастливое возвращение, и путешественники изрядно гордились своими достижениями, хоть основной своей цели и не добились. Одно беспокоило их: никто во внешнем мире не знал об их подвигах. «О нас не передавали по радио, о нас не кричали передовицы», – сокрушался Фройхен. Какой из него полярный исследователь, если о его работе никто не знает! Полярные исследователи должны купаться в лучах славы – или, по крайней мере, получать признание. Расмуссен тоже переживал, что публика забудет его: он считал, что обязан поддерживать свою репутацию. Несколько месяцев друзья кипели от недовольства, пока наконец в январе 1913 года Расмуссен не предложил оставить на время Гренландию: они поедут в Данию в рекламное турне.

Чтобы скорее добраться до Дании, прежде чем начнётся оттепель, нужно было сначала отправиться в Хольстейнборг (ныне Сисимиут) в Южной Гренландии. Туда 15 апреля должен был прийти корабль, и на нём друзья смогут отплыть в Европу. Наварана поедет с ними до Тасиусака, где будет полгода ждать возвращения Фройхена.

Наваране было боязно так долго жить на юге. Её подруга Экариуссак сказала ей однажды: «Когда поедешь в страну белых, смотри не вбери в себя слишком много их духа. Иначе прольёшь много слёз, потому что никогда не сможешь от него избавиться». И Экариуссак знала, о чём говорила: она какое-то время жила в США, была няней у детей Роберта и Джозефины Пири. Джозефина родила дочь Мари, сопровождая Пири в одной из его экспедиций по Северной Гренландии, и пожелала, чтобы няня девочки поехала с ними в Америку. В дальнейшем Джозефина написала по мотивам этой истории детскую книгу «Снежный ребёнок» – правда, имя Экариуссак казалось ей таким трудным, что она переименовала её в «мисс Билл», почему именно так – до сих пор неизвестно.

Когда Наварана поделилась с мужем своими страхами, тот пригласил её с собой в Данию, но она вежливо отказалась. Хватит ей культурного шока и в Тасиусаке.

Путь на юг прошёл без приключений. В Тасиусаке, поселении в Южной Гренландии, Фройхен представил Наварану Сёрену и Дорте Нильсен, своим знакомым, которые заправляли местным торговым постом. Фройхен уже готовился к отъезду, когда к нему зашёл местный священник и осведомился, не хочет ли Наварана познакомиться с христианством в его отсутствие. Если она окажется способной ученицей, священник даже пообещал её крестить.

Фройхен был не то чтобы совсем против, но подошёл к делу осторожно. По его мнению, христианская церковь могла научить многим добродетелям: щедрости, доброте, скромности – но инуиты и так уже обладали ими. Кроме того, Фройхена беспокоило, что, прикрываясь этими добродетелями, церковь в Гренландии часто преследовала свои корыстные цели. Он знал нескольких хороших миссионеров, но знал он и скверных – которых, вероятно, отправили в Гренландию, чтобы избавиться от них. Христианство предлагало богатую духовную жизнь, но Фройхену не нравилось, что при этом многие миссионеры пытались запретить некоторые инуитские обычаи и традиции и тем приходилось практиковать их втайне. «Это подстёгивало инуитов противостоять влиянию церкви, а между тем более мудрый проповедник только поддерживал бы естественную привязанность этой расы к своей земле и традициям», – писал Фройхен. К тому же ему совершенно не нравилось, что священник пришёл говорить с ним о спасении его жены, а не обратился к самой Наваране. Она ведь не его собственность! Так что он отвечал священнику, что Наварана сама должна решать.

Наваране идея очень понравилась. Они с Петером много говорили о духовном, и её крещёные подруги и друзья хвалили христианство. Наваране нравились христианские гимны: в них было приятное чувство общности, тепла, защиты. Увидев энтузиазм Навараны, Фройхен посоветовал ей «взять у священника несколько уроков и решить для самой себя, хочет ли она принимать христианство». Наварана согласилась дать священнику «испытательный срок». Настала пора прощаться. Когда Фройхен и Расмуссен вернутся через полгода, она увидят, что из этого вышло.

Хольстейнборг, второй по величине город в Гренландии, стоял у залива Кангерлуарсуннгуак, и его мшистые холмы были усыпаны домиками, на датский манер выкрашенными в простые яркие цвета: жёлтый, красный и синий, а высокие двускатные крыши украшали белые карнизы. В ожидании корабля Фройхен и Расмуссен гадали, какие вести он привезёт из большого мира: львиную долю последнего года они провели, не зная ни о каких событиях за пределами Гренландии. «Невозможно описать, какие чувства испытываешь, когда видишь корабль, который бросает якорь здесь, в нашей глуши! Ведь он везёт вести с родины, хорошие и плохие», – писал Фройхен.

Наконец корабль вошёл в гавань – и это был «Ханс Эгеде». Ещё не бросив якорь, моряки принялись выкрикивать с палубы