Полюби меня до завтра (СИ) - Либрем Альма
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Это всё, - прошептал Антонов, - только ради мамы было!
- Ага, - кивнула я. – Конечно. Только ради мамы. Стала б я ещё просто так с тобой целоваться, гад паршивый!
И оба удалились на кухню, абсолютно довольные тем, как только что умело солгали друг другу в глаза.
Глава двадцатая
- Ну что? Ты пообедал? – не скрывая язвительные нотки в голосе, поинтересовалась я. – Съел всё, что мама тебе в лоточек насыпала?
Судя по гневному взгляду, уже за этот вопрос Женя искренне был готов меня удушить. Но – сдерживался, потому что его мама вряд ли простила бы такое мерзкопакостное преступление, в ходе совершения которого пострадала её будущая невестка!
Потому что, хотели мы с Антоновым того или нет, а его мама, вот уж дней десять как жившая в Жениной квартире, была свято уверена, что мы совсем скоро поженимся. Что? Сын не имеет желания?
Сын, который не хочет вести возлюбленную под венец – это отвратительный сын!
Но не шутить над обедами в лоточках я не могла. В конце концов, весь офис хихикал, пока Женя с раздраженным видом ковырял очередную котлету, на которые уже даже смотреть не хотелось. Да, Алевтина Петровна готовила вкусно, но как на убой!
Конечно, я получала точно такие же лоточки, но меня они нисколечко не заботили. Еда как еда. Но Женя задыхался от маминой заботы. И, несомненно, он был в ужасе, когда его мать, узнав о том, что мы с Антоновым идем снимать интервью для другого канала и целый день проведем в студии, напаковала тех лотков столько, что можно было из них выстраивать стену и вести бои, отбиваясь от врагов котлетами-снарядами.
- Ещё неделька её заботы, и ты поймешь, почему меня всё это настолько бесит, - пообещал Женя. – Мама умеет уничтожать всё самое хорошее, окружая человека своей любовью и лаской. Задыхаешься, но всё равно бежишь к ней, потому что вкусно же, тепло и уютно! Отец не зря не перезванивает!
- Ты так ворчишь только потому, что мы из-за неё всё ещё вместе, - мрачно ответила я.
Меня это на самом деле обижало. Он что, только из-за своей мамочки обнимает меня каждый вечер в постели и прижимает к себе?
Гадство какое!
А если мамочки не будет, выселит меня на диван или сам переберется на коврик, что ли?
Я не хотела узнавать правду, если уж быть предельно честной. Потому ни слова кривого не сказала за всё это время Алевтине Петровне, лишь бы она не уехала, увезя с собой не только три чемодана собственных вещей, а ещё и последний повод нам дома быть больше чем просто коллегами.
Хотя меньше, чем настоящей парой. Потому что настоящая пара иногда целуется и занимается любовью, а это, мягко говоря, трудно осуществить, когда совсем рядом мать мужчины читает какую-то мантру на ночь глядя, насоветованную лучшим экстрасенсом страны.
- Нет, у нас есть ещё несколько причин продолжать разыгрывать счастливых людей в не менее счастливых отношениях, - мрачно отметил Женя. – Это, например, наш начальник, который спит и видит, как заработает на нас миллиарды.
- Да? Ну что ж, хорошо, что эта причина – не твои чувства, которые ты так неумело скрываешь.
- Я так неумело скрывал их три года, что ты даже не заметила, что там что-то есть.
- Значит, такое оно было!
- Значит, такой кто-то внимательный!
Я надулась и отвернулась, рассчитывая на то, что Женя сейчас попросит прощения или скажет хоть что-то внимательное, но нет.
Он элементарно не успел. Прибежали гримеры, и я, запрятав лоток поглубже в сумку, сделала вид, что просто наслаждаюсь их попытками нанести макияж на мое лицо.
- Мне кажется, - проворковал Женя, не особенно тая вредные нотки в голосе, - моей прекрасной Мари не надо этот ваш лишний макияж. Вы только испортите ей лицо. Будет бледная как призрак.
- Камера полнит, - отозвалась гримерша. – Плюс десять килограммов тут, плюс десять тут, - она нагло тыкнула в меня пальцем.
- Да? И меня тоже? – язвительно поинтересовался Женя.
- Вас – нисколечко, - расплылась в улыбке девица. – У вас такая сильная, мужественная фигура, что никакая камера…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})- Меня некуда полнить, - мрачно отозвалась я.
Гад!
Специально провоцирует, чтобы эта гримерша ему комплименты делала, а меня аж на стуле подбрасывало от желания уцепиться ей в глаза.
- Не вертитесь, - девица, кажется, поняла, что в сторону Жени лучше не смотреть. – Съемка через десять минут, а нам ещё надо всё подготовить.
Я послушно замерла.
За долгое время грим стал привычным делом. У нас на канале этим не так заморачивались, да и я терпеть не могла косметику, если уж говорить честно, но всё равно ею пользовалась, чтобы на камеру попросту не сливаться с фоном.
Знала, что без помады-туши-пудры буду похожа на какого-то расплывчатого призрака, который способен вызвать у зрителей отторжение, а не интерес.
У Жени и так предостаточно фанаток, которые уговаривают его меня бросить и отыскать их на просторах столицы, не хватало ещё, чтобы он в самом деле последовал этому великолепному совету!
Антонов может!
Абы только меня позлить.
Убедив себя в том, что всё в порядке, не следует думать о всякий ерунде, я даже расслабилась и дождалась того момента, пока последние штрихи макияжа были сделаны. Антонов, очевидно, потому, что за нами наблюдали посторонние люди, галантно подал мне руку и повел туда, где должны были проходить съемки, сопровождаемый внимательным и отчасти завистливым взглядом гримерши.
- Я нормально выгляжу? – спросила я, когда мы отошли чуть дальше, а я вспомнила, что не успела в последнюю минуту посмотреть в зеркало и увидеть там финальный вариант своего мейка.
- Нормально.
- Точно? Или говоришь так нарочно, чтобы меня подставить?
- Ты меня совсем уже за последнего придурка принимаешь?
- Ну мало ли, - нахмурилась я. – Тебе коза эта так глазки строила, а ты, кажется, был не особо-то и против. Или нет?
- Ну уж точно не млел так, как ты, когда тебе твой сосед звонит.
- Женя!
- Видел я его фотку, - проворчал Антонов. – Мне на всю жизнь хватило. Странно, как это ты строишь на всю страну отношения с Евгением Антоновым, а не с этим… Как его там?
- Алекс Вольский.
- А не с Алексом Вольским, - послушно повторил он. – Тьфу, гадость какая.
- Это ты – гадость! – возмутилась я. – Сколько можно говорить, что Алекс женат, и он меня как мужчина совершенно не интересует! А я не интересую его как женщина! Мы работаем вместе. Он продвигает мой блог, подбрасывает рекламодателей. Все!
- То-то ты так мило с ним разговариваешь, что аж моя мама уши навострила.
Я хмыкнула.
- Разве ж тебе не всё равно?
- Не всё равно! – огрызнулся Женя.
И тут же притих, потому что мы наконец-то зашли на съемочную площадку.
Выглядело здесь всё, конечно, круче, чем у нас в студии. Диванчик для гостей, небольшой журнальный столик для дистанции, на котором в четко продуманном беспорядке лежали яркие бумаги. Интервьюер – привлекательная женщина лет тридцати – сидела в кресле напротив, закинув ногу на ногу.
Мы заняли предложенные нам места, Женя по привычке обнял меня за плечи, как будто показывая, что эта девушка принадлежит ему, и внимательно взглянул на интервьюера.
- Приятно посмотреть на мастер-класс от профессионала? – убедившись, что камера ещё не снимает, произнесла женщина.
В её исполнении даже эта колкая фраза звучала красиво, можно было узнать и ровную, мягкую речь, и понять, насколько долго отрабатывалась эта улыбка и умный, бросаемый на нас из-под ресниц взгляд.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})- Да, в какой-то мере, - подтвердил Женя. - Но…
- Но мы предпочитаем живое общение и прямой эфир, - улыбнулась я, скользя по женщине взглядом, идентичным её собственному. – Нельзя смонтировать что-то так, как тебе удобно.
- Зато всегда можно сыграть, - отметила она.
- Актерская игра для кого-то считается неприемлемой, а для кого-то является смыслом жизни. Не вижу повода негативно относиться к этому. Только зря испортим нервы.