Соучастница - Наталья Стеркина

- Рика, ты только не пугайся, маман у меня дама с претензиями, зато отец - наш человек: выпить любит и глаз на тебя положит обязательно, ты в его вкусе.

Ирина чуть-чуть волновалась, но, в общем, к церемонии знакомства относилась с юмором. Петр ей все уши прожужжал о своей маме - наполовину черногорке, наполовину татарке, дочке какого-то третьестепенного советского поэта, известного не своими стихами, а своими любовными (Петр выражался тогда, известное дело, круче) похождениями и крупными загулами во всех домах творчества. Петр, как утверждают все, пошел в деда. Петр его помнит уже потухшим, но все еще в седле. Дед собирал коллекцию тюбетеек и... мыльниц, их ему везли из всех концов СССР, кормился дед, как водится, переводами. Дочь свою поэт обожал, жена сбежала от него в Сербию, как только представилась возможность, а дочь он со скандалом отсудил, так и водил ее с собой всюду и возил, куда самого звали. Женился на ней Петин отец тоже с подачи поэта - ему понравилось, что тот - наполовину еврей наполовину мордвин, потомство, говорил, будет "искристое", отец, тот тоже переводчик и тоже специалист по многочисленным народам СССР - выпивоха и бабник, конечно, но на несколько порядков послабее тестя.

- Я по сравнению с дедом - гусенок, - говорил тогда в машине Петр, "а по сравнению с отцом пока еще теленок... но есть перспектива стать быком, - и он горделиво погладил Ирину по плечу, тогда он ей гордился. И, собственно, и вез ее туда именно ею гордиться... Машина остановилась. Зеленоволосый водитель распахнул перед Ириной дверцу, они с Катей вышли на яркое солнце. Петр взял Ирину под руку, Ирина держала Катю за руку. "Победа" медленно отъехала и остановилась возле гаражей - дожидаться. Вошли в подъезд, лифт поднял их на четвертый этаж. Дверь открыла домработница Петр упоминал - Настя крупная, круглолицая женщина со светло-карими большими добрыми глазами. "Какая миловидная" - подумала тогда Ирина вскользь. В дверях показалась - это Ирине трудно забыть! - ну, во-первых, рыжий хвост - волосы густые и кудрявые (Петр утверждал, свои, ибо не видел маман с иной прической), во-вторых, короткая юбка, "демонстрирует, подумала Ирина, - свои ножки", нарумянена, пожалуй, сверх меры, щурит кошачьи чуть раскосые глаза, кстати - ярко синие. Очень незаурядная маман!

- Здравствуйте, Ирочка! Здравствуйте, Катенька - маман грациозно присела перед Катей на корточки, тонкими руками в браслетах обняла ее. Ирина почувствовала душистый запах, исходящий от ее одежды, едва уловимый, возникающий, видимо, при движениях. Петр искоса взглядывал на Ирину, мол, как впечатление. Ирина, видимо, реагировала не столько бурно, как бы ему хотелось. Сам же Петр непринужденно чмокнул маман, когда она поднялась и взяла Катюшу за ручку, приглашая в комнаты.

- Яков Иванович через несколько минут к нам присоединится, - сообщила она, проводя гостей в большую стильно обставленную комнату, - он только закончит четверостишье. У него срочный заказ, - пояснила она Ирине. Пока же гостям было предложено осмотреться - вот книги ее отца, вот мужа, а вот и ее скромная брошюрка, Катюшу усадили в кресло, дали яблоко и красивую детскую книжку, кстати, тоже переводы с татарского. Вскоре из двери, скрытой тяжелой портьерой вышел невысокий слегка сутулый, но очень подвижный мужчина. Лицо. Это лицо ей тоже трудно забыть. Крупный, чуть горбатый нос, черные, нет темно-серые глаза, из-за черных длинных ресниц казались черными, ироничное, умное и абсолютно наглое выражение лица. Волосатые тонкие нервные руки, обручальное кольцо. Настя внесла поднос. Крохотные бутерброды, водка. Кате дали стакан компота. Выпили за знакомство. Сели за стол. Раздался звонок. Настя кого-то впустила, вскоре вбежала очаровательная длинноногая женщина, ярко, но не вызывающе накрашенная, в легких светлых брюках и рубашке. Мужчины привстали.

- Моя племянница Лерочка, - представил Яков Иванович и с удовольствием поцеловал ее в щечку, Петр же на некоторое время приник к ее губам, чем несколько озадачил Ирину. Оказывается, на столе был прибор и для нее. О ней Петр почему-то не упоминал. Тост следовал за тостом, Настя только и делала, что подносила графины и бутылки. Ирина краем глаза отмечала, что Милица Федоровна на все большие промежутки времени отлучается из-за стола, что Петр все крепче обнимает за талию кузину, что рука Якова Федоровича все более смело гладит Ирины руки, плечи, волосы. Потом она помнит, что Настя склонилась к Ирине и мягко сообщила, что хозяйка велела ребенка уложить в детской, Ирина как-то автоматически кивнула. Потом был момент, когда Милица Федоровна мелькнула в комнате последний раз, она стояла перед мужем с сумочкой в руке и что-то тихо втолковывала ему, видимо, он понял, потому что сунул руку в карман пиджака и выдал ей купюру. А потом - Ирина помнит себя полулежащей в кресле, хохочущей, и нависшего над ней Якова Ивановича с ее туфлей в руке. Он только что выпил шампанского из ее туфли за ее здоровье. Потом он стоял на коленях, гладил ее ноги и шептал, что она "самая очаровательная", именно в этот момент Ирина опять увидела Петра, который до этого на какое-то время выпал из ее поля зрения. Он выходил из комнаты отца. Лера так больше и не появилась. Петр рывком поднял Ирину из кресла, бесцеремонно потеснив отца и, проворчав что-то типа "старый кобель", потащил Ирину в ванну, там он умыл Ирину, раздел, унес в дальнюю комнату, которая, как он говорил, оставалась в этой квартире за ним. Там, как всегда происходило у них с Петром, была бешеная страсть. Продолжение пьянки - у него, как оказалось, были запасы... Спали они как убитые. Утром, видимо в указанный хозяйкой час, их разбудила Настя и сообщила, что Катюша позавтракала и ждет их в большой комнате, что для них приготовлен завтрак на кухне. Петр опять же проводил Ирину в ванну, помог одеться, она себя чувствовала скверно и они прошли на кухню, Настя поднесла Петру рассолу и вопросительно посмотрела на Ирину. Петр за нее ответил: "И ей дай". Настя налила стакан и подала Ирине. Та без сопротивления выпила. Кофе пили молча. Молча же забрали Катю. На улице ждала "Победа", они приехали к себе (они тогда уже жили вместе на съемной квартире). Катя привезла с собой книжку, нарядную сумочку с гостинцами, это все подарила "тетя Мила". Ирина чувствовала себя скверно - она понимала, что все это для всех участников встречи - норма. Что эта Лера - тоже нормальное явление для Петра, что ею "погордились" перед отцом. Чего же теперь хочет от нее Петр? Ирина смотрела на него с интересом, а он вальяжно растянулся на кровати, курил трубку и чему-то улыбался. Катя тихонько рассматривала книжку.

- Очаровательная маман. Ты очень точно ее описал. Петр приподнялся и посмотрел на Ирину.

- А она нашла очаровательной тебя и похвалила мой выбор, так что нас благословили. Да и отец, как помнишь, оценил твои данные. Ирине было неприятно упоминание об отце, но Петра это, похоже, только развлекло. Потом Ирина отвезла Катю к бабушке, вскоре вышла за Петра, а потом чуть не погибла в этой круговерти, которую еще некоторое время назад пыталась считать своей "семейной жизнью". Милицу Федоровну она видела потом еще раз случайно в 97 в ЦДЛе, они встретились на вечере памяти одного довольно известного умершего молодым поэта. Все тот же рыжий хвост, короткая юбка, чуть-чуть располнела. Ирину узнала, подлетела к ней, передала привет "милой девочке Катеньке", доверительно сообщила, что очень, очень близко знала умершего и подхваченная под руку каким-то хлыщем исчезла. Вот теперь она звонит. Вот уж действительно тени прошлого! Ирина усмехнулась - "Так как сегодня день сумасшествия, то я ей понадобилась по каким-нибудь сумасшедшим делам. Проверим". Мать спала, и Ирина пока еще не чувствовала себя виноватой, что так углубилась в воспоминания и опять разгадывает всяческие загадки. Первым перезвонил Витя. Он вежливо сообщил, что он звонит по просьбе мамы, та опять в отъезде, но нашла еще одно стихотворение Александра Семеновича У. (он так и сказал "Александра Семеновича", а вовсе не отца) и хочет, чтобы оно тоже было в архиве у Ирины.

- Можно мне вам подвезти?

- Ирина поблагодарила и сообщила, что сейчас она не дома, сюда ей приглашать его не удобно, но если он хочет это сделать именно сегодня, то дома ее дочь Катя и ей можно передать. Ирина почему-то подумала, что стоит такого Витю показать Кате, может и подружатся. На том конце помолчали, потом Витя сказал.

- Конечно, я передам стихи вашей дочке, ведь мама меня почему-то просила это сделать срочно. Ирина положила трубку довольная, Катьке стоит немного расширить круг, только, конечно, ее нужно предупредить.

- Але, Кекс. Этот Виктор через некоторое время заедет к тебе, кое-что мне передаст. Он вполне приличный молодой человек. Позвоню позже, сейчас мне некогда. Ладно?

И вот наконец звонок Милицы Федоровны.

- Здравствуйте, Ирочка. Вы, безусловно, удивлены, что я вас разыскала. Но это, кстати, не трудно. У нас же уйма общих знакомых, я конечно же читала ваши рассказы. Вы знаете, очень мило. И Яков Иванович так считает. Вы, надеюсь, помните Якова Ивановича? И Петр читал.