Соучастница - Наталья Стеркина

- Хорошо, хорошо, Кекс, я тебя жду. А пока я бабушке позвоню, посмотрим, что делать.

Ирина высыпала покупки на стол на кухне: "Так, скорее всего никакого Суздаля. У матери что-то с психикой. Все же не перенесла ухода отца, да и его сообщение о разводе добавило - он же предупреждал меня, что скажет ей! Ему сейчас хорошо, да я вовсе и не хочу, чтобы было плохо! Но ей... Когда еще настанет время, когда она поймет, что это было к лучшему - их расход, почувствует это. А сейчас она страдает! И это время ей ведь никто не возместит! Не об отце речь, конечно, У него своя дорога и пусть идет. А вот сейчас что делать, нужно понять". Ирина собралась с силами и набрала материн телефон. Занято. Ирина вздохнула с облегчением - еще не сейчас, еще через несколько минут ей предстоит беседовать о "странном". Пока сделала себе кофе - высыпала пакетик, залила кипятком. Еще раз набрала номер занято. На всякий случай набрала номер Майи - вдруг с отцом выясняют отношения. Свободно. Повесила трубку. Так с кем же она так долго? Приятельниц у нее близких нет, привычки плакаться в по телефону не было никогда. Набрала опять - занято! Посмотрела на часы - уже двадцать минут занято. Ирина решила подождать еще полчаса, потом оставить Кате записку и ключи (у Васи) и ехать на Юго-Запад к матери. И через полчаса телефон был занят. У Кати кончаются уроки полтретьего, пока доедет - будет около четырех, нет смысла ждать, надо быстрее ехать, узнать, что там. Ирина одновременно варила картошку, делала Кате салат - придет голодная, и собиралась к матери. Предупредив Васю, она понеслась к метро. На "Преображенке" как всегда подала мелочь сидящей на раскладном стульчике старухе с заклеенным глазом. На второй - блеклый старческий глаз набегает вечная слезка. "На хлебушек дайте", - Ирина давала всегда. Вспомнился дядька - провинциал с сумкой, которого она видела в день помолвки Кости. "Как в другой жизни", - подумала Ирина. Некоторое время основной темой, доминантой в ее жизни была смерть, она занималась темой Сашкиной смерти. Сегодня зазвучала иная - безумие, болезнь души. Васин рассказ о клептоманке и Катин рассказ совпали по времени - просто маленькая чужая история предупредила свою. Ирина торопилась. Было ощущение, что нужно своими глазами увидеть это безумие, тогда будет не так страшно. Наконец она позвонила в дверь, долго не открывали, Ирина уже начала стучать и даже была готова к тому, что придется звать кого-то ломать. Но вот мать открыла. Выражение лица у нее было странное - глаза полуприкрыты.

- Мама, ты здорова? Что у тебя с телефоном?

Сыпала Ирина вопросы. Мать как бы пятилась от входящей в квартиру Ирины и даже как бы прикрывалась рукой. Ирина и испугана была и раздражена она совсем не понимала, что тут происходит.

- Мама, да что с тобой!

Ирина оказалась наконец в комнате, увидела скинутую телефонную трубку... Мать уже сидела на кухню и включила чайник. Нужно было понять диване и укоризненно смотрела на Ирину. Ирина положила трубку, прошла, как с ней разговаривать. Помутнение сознания налицо, но кого она сейчас видит вместо дочери, почему сбросила трубку? Лишилась чувства ответственности? Всю ведь жизнь тряслась над Катей. Ирина заварила чай, разложила по розеткам варенье, поставила на поднос. Вошла в комнату.

- Давай, мам, чайку попьем.

Мать по-прежнему смотрела на Ирину укоризненно. Ирина опустила голову. Так, упрек заслуженный.

Сама ведь не раз в последнее время себя упрекала за скверно организованную жизнь. Безумие близких - наказание за соучастие в "преступлениях" мужчин? Ирина подошла к матери и погладила ее по голове. Та вдруг доверчиво прислонилась к Ирине.

- Я так устала. Я хочу спать. Ты кто? Ты уложишь меня спать?

У Ирины закапали слезы, но она решила не медлить и пока действительно уложить мать. Может быть, у нее была бессонница, и, бодрствуя сутки напролет, она просто надорвалась. При ее ответственности она ни на кого не могла преложить заботы, еще и грипп ослабил и вот - срыв. Может быть, не все так страшно - сон, покой, забота и придет в себя... По крайней мере, будет яснее, что делать. Ирина отвела мать в ее комнату, уложила, укрыла, задернула шторы. Потом все же выпила чаю. Что же теперь делать? Сначала она позвонила Кате.

- Мам, я уже у тебя. Мне все так нравится! Салат вкуснейший! И Вася хороший, мы с ним сейчас "бур козла" играем. А ты как? Бабуля получше?

- Получше, Катюш, она сейчас спит. Дай, малыш, Васе трубку, пожалуйста.

Вася подошел.

- Я понимаю, Ирина Викентьевна, у вас проблемы - мама заболела. Если что нужно, скажите, сами знаете, все сделаю. А за дочкой пригляжу - у самого такая же.

- Спасибо, Вась, если можно, ты сегодня - не особенно.

- Что вы, что вы, Ирина Викентьевна; обещаю - ни в одном глазу.

- Дай еще раз Кате трубку. Что, мам?

- Кекс, хозяйничай сама. Делай уроки. Читай, не только же в "бур козла".

Катя засмеялась.

- Ладно, вот только раза три выиграю...

Ирина немного успокоилась, конечно, "ни в одном глазу" - это вряд ли, но сносным Вася будет, человек слова, Катьке там весело, а здесь пока делать нечего. Потом Ирина позвонила и отказалась от поездки.

- Мать заболела серьезно - я теперь в сиделках, - сказала она знакомому журналисту. Ирина прошлась по дому. У матери она оказывалась чаще в межвременье, между разводами, когда была замужем или когда уж прочно поселялась одна, Ирина только наезжала. Иногда гостила, но жила здесь по долгу всегда, когда разводиться собиралась и когда меняла квартиры.

Меня здесь всегда прикрывали, - подумала Ирина. В Катиной комнате лежал красный том Лескова. "Я даже не спросила Катю, дочитала ли она "Леди Макбет..." свою". В доме тихо, неспокойно на душе. Что делать? Надо с кем-то перемолвиться словом: Ирина набрала номер.

- Брачное агентство "Чет-нечет" - отозвался приятный голосок.

- Будьте добры Галину Семеновну.

- Как вас представить?

- Ирина Викентьевна.

Заиграла музыка. Ирина усмехнулась - стиль процветающей фирмы. Но там внутри милая чудная Галка.

- Привет, Ириш, - взяла трубку Галя.

- Здравствуй, не оторвала? - Галя засмеялась.

- Оторвала, у меня клиент, важный и красивый, кстати, голландец. Но минутка есть.

- Галка, у меня с мамой что-то - или нервный срыв сильный, или похуже - психика. Я от нее звоню.

- Хорошо, Ириш, у меня будет окно через некоторое время, я тебе перезвоню, не нервничай пока сама. Что-нибудь придумаем.

Ирина положила трубку, подумала:

- Вот ведь природа человеческая - хочется же на кого-нибудь преложить часть проблем. Теперь нужно решить, должен ли отец знать о том, что здесь происходит? - Ирина включила телевизор на кухне, убрала звук и уставилась на экран. Там вечная реклама. "Не должен", - наконец решила Ирина. Во-первых, еще ничего не ясно, во-вторых, незачем любому мужчине знать, что его уход вызывает психическое нездоровье у женщины, даже хорошему мужчине (отца Ирина относила к "положительным" и ничуть не осуждала), все же это может его и напугать и польстить одновременно - и то и то ни к чему! Ирина достала из сумки недописанную статью, выключила телевизор и углубилась в работу. Через некоторое время позвонила Катя.

- Мам, тебе тут разные люди звонят. Я пока не знала, что отвечать, просила перезвонить через пятнадцать минут. Вот они все и будут сейчас по очереди.

Ирина засмеялась.

- А сколько их, Катюш?

- Пока трое, я записала: Георгий Вадимыч, Милица Федоровна, и мальчик - его зовут Виктор.

- Ага, сейчас подумаю. Георгию скажи, что мама просила передать привет, но не сможет в ближайшее время перезвонить - бабушка, мол, хворает. Ему телефон сюда не давай. А остальным давай.

- Мам, а он кто?

- Георгий милый человек, хотел бы со мной дружить, но я сейчас, Кекс, как-то не в силах новую дружбу завязывать.

- А Витя?

- Витя, он кажется, твой ровесник, сын друга моей юности. Ну, помнишь, я говорила тебе, что умер Саша У. - так это его сын.

- Интересно, - протянула, думая о чем-то своем, Катя.

- Ну, как, выиграла?

- Да, три раза. Теперь телевизор смотрю и уроки делаю. Ты когда приедешь? Не знаю ничего, Катя. Бабушка еще спит, и я не знаю, можно ли будет ее оставить.

- Ты не волнуйся, я одна здесь побуду, завтра только ты пораньше меня разбуди, а то ехать целый час, что поесть, я тут найду, потом смотрю у тебя тут и "Колокольчик" и чипсы - это мне?

- Конечно. Ладно, Катюш, не будем занимать телефон. А то не удобно, ты назначила через пятнадцать минут - сейчас будут перезванивать.

Милица Федоровна - про нее Катя ничего не спросила... А это интересно... 1990 год - Кате года два с половиной. Петр везет Ирину знакомиться к своей матери. Ирина в модных тогда "резиновых" синих джинсах с длинными волосами, маленькая Катька в джинсах и смешным хвостиком на затылке. Петр подгоняет к дому "Победу" - таких машин и в те годы в Москве было раз-два и обчелся. За рулем странный молчаливый друг-приятель Петра у него крашенные в какой-то зеленоватый цвет седые волосы, расчесанные на прямой пробор, коричневый - до колен - допотопный лапсердак. У заднего окна уже лежит букет, огромный торт и стоит "крымская" плетеная корзина с бутылками. Петр скалится, веселится, сводит с лестницы Ирину и Катю, усаживает в машину.