Расшифровка - Май Цзя

него подальше – этого «Фиолетового шифра»! Дальновидность подсказывала им, что может случиться, если они возьмутся за него, потому они и не брались, что вдвойне свидетельствовало об их дальновидности. Он был западней, черной дырой, дальновидные остерегались его, а тот, кто был храбр, потерял рассудок – и люди трепетали перед этим шифром, избегали его, сторонились. Так на тот момент обстояли дела со взломом «Фиолетового шифра»: 701-му не терпелось с ним покончить, и в то же время он оставался перед ним бессилен.

А теперь Залеский предупреждал Цзиньчжэня об опасности «Фиолетового шифра»; с одной стороны, это говорило о том, как трудно его взломать (если решишь попытаться – не жди добра), с другой – давало понять: Залескому что-то о нем известно. Судя по письмам, Залеский испытывал особую привязанность к Жун Цзиньчжэню – что, если этим воспользоваться? Тогда, возможно, удалось бы заполучить ключ к разгадке шифра. И вот в N-ию тайком было отправлено письмо «от Цзиньчжэня».

Письмо было напечатано, только имя и дата в конце были написаны от руки; почерк принадлежал Жун Цзиньчжэню, но писал не он. Как бы это ни звучало, роль Жун Цзиньчжэня в этой истории заключалась лишь в том, что его использовали как наживку. 701-й старался выведать у Залеского секрет «Фиолетового шифра». Разве это интересно человеку, который целыми днями только и делает, что читает для удовольствия книжки и играет с Шахматным Идиотом в сянци? А раз так, зачем ему знать? Кроме того, кто знает, вышло ли бы письмо таким удачным, если бы Жун Цзиньчжэнь составлял его сам. В этом письме (черновик писали пять специалистов и утверждали три начальника) подставной Цзиньчжэнь использовал пять анафор[41] кряду, со всей искренностью и вместе с тем весьма искусно упрашивая уважаемого Залеского рассказать ему: почему же нельзя браться за «Фиолетовый шифр»?

Вероятно, анафоры возымели свое действие: ответ пришел быстро. Тон письма был откровенный, в нем сквозила беспомощность. Залеский сетовал на то, что злосчастный сон оказался явью, обвинял Цзиньчжэня в невежестве и корил судьбу за жестокость и несправедливость. Ниже он писал:

Мне вдруг отчаянно захотелось раскрыть тебе свою тайну. Не знаю, что за сила мною движет. Может быть, когда я допишу и отправлю это письмо, я горько пожалею о том, что сделал. Ведь я когда-то клялся, что ни одной живой душе не выдам свой секрет, но ради твоего блага мне придется нарушить слово…

Так что же это был за секрет?

По словам Залеского, в тот год, когда он вернулся зимой в университет Н. с «гробом» книг, он собирался погрузиться в изучение искусственного интеллекта, но уже следующей весной[42] его посетил один влиятельный человек из Израиля. Он сказал Залескому: обрести собственное государство было общей мечтой всех евреев, но сейчас наша страна столкнулась с великими трудностями, неужели вам не больно смотреть, как гибнут ваши соплеменники? Конечно, больно, ответил Залеский. Тогда, сказал визитер, надеюсь, вы согласитесь кое-что для них сделать.

Но что именно?

Оказывается, ему поручили взломать военные шифры сразу нескольких соседних государств. Работа заняла не один год. Вот что Залеский имел в виду, когда перед отъездом с семьей в N-ию написал Лилли-младшему: «Проникшись надеждами своих сородичей, я несколько лет вел чрезвычайно важную, секретную работу; невзгоды и чаяния моих соплеменников тронули меня, заставили отказаться от прежних планов». «Мне повезло, – сообщал он дальше, – после того, как меня наняли, мне удалось разделаться с целым рядом шифров разных уровней, и среднего, и выше среднего, и в закрытом мирке дешифровщиков я стал так же знаменит, как когда-то среди математиков».

Домыслить остальное несложно: например, стало понятно, почему N-ия так рьяно ему помогала, ухватилась за него, точно за сокровище – все ради того, чтобы использовать его познания в дешифровке. Но потом, после переезда, произошло то, чего даже Залеский не ожидал:

Я и представить не мог, что они велят мне взломать не чужой шифр, а их собственный – «Фиолетовый шифр» N-ии! Разумеется, если я и правда его взломаю или, по крайней мере, буду к этому близок, они тут же от него откажутся. Словом, от меня ждут, чтобы я сообщил о «Фиолетовом» либо хорошую новость, либо плохую. Я стал для N-ии флюгером, который покажет, есть ли у противника шанс совладать с этим шифром. Наверно, я должен быть польщен, раз они считают, что, если я не смогу одолеть его, значит, это никому не под силу. Не знаю почему – может, мне просто не по душе роль, которую приходится играть, или же мне тошно от всех этих воплей про неуязвимость «Фиолетового» – только мне ужасно хочется его расшифровать. Но пока что я не нащупал даже краешек разгадки, потому и говорю тебе: не связывайся с «Фиолетовым шифром»…

От внимания цензоров не ускользнуло, что у письма поменялся и обратный адрес, и почерк. Залеский явно осознавал опасность того, что он делает. Он писал, понимая, что его могут обвинить в госизмене, и это еще раз доказывало искренность и глубину его привязанности к Цзиньчжэню. Судя по всему, на этом можно было сыграть. «Цзиньчжэнь» снова отправил в N-ию ответное письмо. И слепой бы заметил, что «ученик» задумал использовать учительскую любовь в собственных целях:

Я у них на крючке и не вырвусь, пока не взломаю «Фиолетовый шифр»… Вы столько времени с ним работаете, вам, конечно, есть чем поделиться… Пусть вы еще не победили, но вы уже извлекли урок из поражений, что тоже бесценно… Дорогой Залеский, бейте меня, браните меня, презирайте меня – я стал иудой…

Само собой, не могло идти и речи о том, чтобы посылать такое письмо напрямую; его передали через своего человека в N-ии. Хотя можно было не сомневаться, что письмо благополучно дойдет до адресата, в то, что Залеский снова напишет, 701-му верилось с трудом. В конце концов, Цзиньчжэнь – фальшивый Цзиньчжэнь – все равно что предал его, от такого ученика отвернется любой наставник. Иначе говоря, сделать так, чтобы жалость к поддельному Цзиньчжэню пересилила отвращение к нему, было, возможно, еще труднее, чем взломать «Фиолетовый шифр». Да, письмо отправили, надеясь исключительно на авось. Вот до какого отчаяния «Фиолетовый шифр» довел специалистов 701-го. До отчаяния утопающего, который хватается за соломинку.

Но случилось чудо: Залеский ответил!

Долгое время он, невзирая на смертельную опасность, поддерживал с нашей стороной связь, отчаянно делясь с «дорогим Цзиньчжэнем» своими мыслями и секретными данными. Главное управление даже учредило