Лотосовый Терем - Тэн Пин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хо — “несчастье”
“Книга песен” — или “Шицзин”, входит в конфуцианское “Пятикнижие”
“Беседы и суждения” — главная книга конфуцианства, составленная учениками Конфуция, входит в конфуцианское “Четверокнижие”
Пэнлай — сказочный остров бессмертных
И поэтому Го Дафу решил пораньше женить Го Хо на образованной и воспитанной девушке в надежде, что она сможет наставить его негодного сына на путь истинный. Он потратил десятки тысяч лянов серебра на подарки невесте, самой талантливой барышне Сюэюя, чтобы радушно принять её в семью, а она оказалась слаба здоровьем и даже не дожила до свадьбы, в результате чего Го Дафу зря потерял кучу денег. Пришлось согласиться на вариант похуже, и Го Хо в итоге взял в жёны Пу Сусу, девицу из самого известного борделя в городке. Эта Пу Сусу, хоть и родилась в публичном доме, была молода и имела славу стихоплёта, кроме того, будучи весьма популярной, она, конечно, выглядела гораздо привлекательнее талантливой барышни, так что Го Хо с радостью привёл её в дом. Кто бы мог подумать, что не пройдёт и месяца, как новобрачная внезапно утонет в лотосовом озере. Всего за месяц две девушки, связавшие себя с Го Хо, умерли не своей смертью. Среди жителей городка неизбежно начались пересуды, и слухи об убийстве жён распространялись по улочкам, к превеликой досаде Го Дафу. К тому же, после несчастного случая на озере Цайлян, высокопоставленные чиновники стали приезжать сюда значительно реже, что только усиливало его гнев.
С одиннадцатого числа пятого лунного месяца начинался сезон цветения синих лотосов, однако в усадьбе Цайлян было безлюдно, прежнее оживление совершенно исчезло. После смерти жены Го Хо только и делал, что упражнялся с мечом — порубил множество деревьев гинкго на заднем дворе, любовно выращенных отцом, расколол несколько купленных за большие деньги фигурных камней, и весьма гордился своими успехами в боевых искусствах. Го Дафу последние несколько дней сидел напротив пустынного двора и сокрушённо вздыхал над расчётными книгами. В детстве он потерял мать, в молодости — похоронил жену, а теперь же ни с того ни с сего умерла невестка. Неужели это наказание за то, что в юности он однажды продал поддельное лекарство? Нет, не может быть, мучительно размышлял Го Дафу, если это наказание, то при чём тут его матушка, которую он даже не помнил? Когда его матушка умерла, он был ещё грудным младенцем и не успел ни в чём провиниться…
— Хозяин. — Служанка Сюфэн поднесла чашку горячего чая. — Один молодой господин говорит, что хотел бы посмотреть лотосовое озеро. Его не пустили за ворота, но в последнее время гостей мало, и вы, хозяин, говорили…
Большинство тех, кто стучался в ворота, были голодранцами, потому их и не пускали. Го Дафу нетерпеливо замахал руками.
— А-а… Пусть заходит, пусть заходит, с тех пор, как Сусу там утонула, никто не спускается к воде, может, хоть прогоним неудачу.
— Так… А где же? — Вдруг рядом с ногами Го Дафу из лотосового озера с плеском высунулась голова и с недоумением спросила: — А где тут ступеньки? Есть кто дома?
Сюфэн взвизгнула и выронила из рук чашку с горячим чаем, незнакомец поспешно нырнул в воду. Го Дафу разглядел, что среди лотосовых цветов и листьев скрывается мужчина, и принялся звать прислугу.
— Эй, кто-нибудь, сюда! Держи вора! Грабитель!
— Грабитель? — Человек в лотосах удивился ещё сильнее, огляделся вокруг и вдруг осознал. — Я?
Ещё не оправившись от испуга, Сюфэн закивала, а потом узнала его.
— Хозяин, да это же господин Ли, который только что стучался в ворота.
Го Дафу недоверчиво смерил взглядом мокрого насквозь незнакомца.
— Ты кто такой? Зачем в воду залез?
Молодой человек неловко кашлянул.
— Мост снаружи оказался немного скользким…
Сюфэн с Го Дафу опешили — так он свалился в ручей за пределами усадьбы, и его смыло потоком в озеро — никакой он не вор.
— Вы пришли полюбоваться лотосами?
Он покивал.
— Вообще-то… у моего дома не хватает одной доски…
Не успел он договорить, как Го Дафу расцвёл.
— Вы умеете писать стихи?
— А? Стихи?
Го Дафу снова оглядел его сверху донизу — этот принесённый потоком молодой человек имел наружность бедного учёного.
— Давайте так. В мою усадьбу Цайлян пускают только уважаемых и благородных людей, но если вы владеете стихосложением и напишете для меня несколько стихов о лотосах, я позволю вам пожить здесь три дня. Как вам?
— Но люди древности столько написали о лотосах… — в замешательстве проговорил незнакомец.
— Верно, верно, — разулыбался Го Дафу. — Но разве среди них есть стихи об этих синих лотосах?
Пошевелив своими неповоротливыми закостенелыми извилинами, промокший наконец сообразил: после несчастного случая репутация усадьбы Цайлян пострадала, и хозяин надеялся с помощью стихотворений о лотосах вернуть ей былую славу.
— Это… ну… — Молодой человек долго мялся в нерешительности и наконец твёрдо заявил: — Я умею слагать стихи.
Го Дафу сложил руки в приветствие — стоило промокшему сказать, что он умеет писать стихи, как уважение к нему возросло до небес.
— Эй, кто-нибудь, принесите для благородного господина Ли чистую одежду! Прошу, господин Ли, присаживайтесь.
“Грабитель” из озера как по волшебству преобразился в “благородного господина” и с изяществом сложил руки в приветствие, будто и сомнения быть не могло, что он — настоящий литературный гений, способный сложить стихи за семь шагов*.
Сложить стихи, пока делаешь семь шагов — о поэте Цао Чжи, которому его брат, император Вэнь-ди (дин. Вэй), заподозрив его в намерении отнять престол, под угрозой смерти приказал сочинить стихотворение за время, которое нужно для семи шагов. Поэт сочинил стихотворение «плач бобов», которые варили на их же ботве: «мы же от одного корня: зачем же нас обжигать так жестоко?!» Часто упоминается в литературе в качестве образца таланта и остроумия.
Свалившимся в воду “грабителем” на самом деле был недавно перебравшийся в Сюэюй Ли Ляньхуа. Во время переезда у его “Благого лотосового терема” отвалилась доска, и хотя дерево на замену нашлось, на нём недоставало узора, так что Ли Ляньхуа пришлось собственноручно его вырезать — потому-то он и искал повсюду цветы лотоса в качестве образца. Он и вообразить себе не мог, что по неосторожности свалившись в воду, вынырнет уже благородным господином Ли, умеющим
