Лотосовый Терем - Тэн Пин

Хуанци: шан-ян, эр-цзянь, сань-цзянь, хэ-гу, ян-си, пянь-ли, вэнь-лю, ся-лянь, шан-лянь, шоу-сань-ли — отчего его рука онемела и не причинила “ей” ни капли вреда. Изначально “она” стояла на коленях, а когда даос атаковал, наклонилась назад и набок, слегка выставила ногу, пнув его в инь-лин-цюань*, а затем коленом ударила в дань-тянь. И к тому же, в этот момент Фан Добин ударил его в спину, так что Хуанци, несмотря на свои устрашающие навыки, лишь на миг недооценив противника, не смог и пошевелиться.

Инь-лин-цюань — акупунктурная точка в углублении между задним краем большеберцовой кости и икроножной мышцей

Этой нарумяненной, странного вида “женщиной” действительно был стремительно сбежавший Ли Ляньхуа. Он неторопливо стёр рукавом с лица румяна и кровь, но всё ещё выглядел напуганно.

— Я… я…

Фан Добин уселся прямо на землю перевести дух.

— Ну даёшь! Твоя техника акупунктуры… — Он присвистнул. — Невероятно…. Где ты такому научился?

Он был знаком с Ли Ляньхуа уже шесть лет, но впервые видел, как этот мошенник одолел противника. И пусть успех был обусловлен тем, что Хуанци не принял его всерьёз, но вся последовательность движений была плавной как плывущие облака и текучая вода, едва заметной человеческому глазу, это не было случайностью — да и не могло ей быть!

— Это “перья разноцветного феникса”, меня научил один старик в разрушенном храме… — с превеликой честностью ответил Ли Ляньхуа.

Фан Добин лениво помахал рукавами.

— Такому только свинья поверит. Может, ты ещё и прыгнул со скалы, повис на дереве, под которым обнаружилась пещера, где жил несравненный мастер, который тебя и научил?

— Но это правда… — смутился Ли Ляньхуа.

Фан Добин закатил глаза.

— Приятель, твои “перья ощипанной курицы” были неплохи, жаль, что силёнок маловато. Если бы я не ударил негодяя в спину, ты бы его не удержал.

— Верно, верно, — закивал мнимый лекарь.

Хо Пинчуан сковал Хуанци цепью “Фобибайши”. Ян Цююэ охнув пришёл в себя, приподнял бездыханную Сунь Цуйхуа и, побледнев до крайности, умоляюще посмотрел на Ли Ляньхуа.

Тот вздохнул и мягко сказал:

— Я уже дал ей кровоостанавливающее лекарство. Пару дней будет казаться, что она мертва, но ты не верь, а найди хорошего врача, чтобы вылечить рану.

Фан Добин прыснул со смеху и чуть не поперхнулся: уже собирался посмеяться над искусным врачевателем, не умеющим лечить, как увидел, что тот вдруг подошёл к Хуанци.

— Почтенный Чэнь.

Хуанци, скованный цепью Хо Пинчуана, ненавидел Ли Ляньхуа до мозга костей и при его приближении сплюнул и оскалился.

Ли Ляньхуа присел перед первым учеником Удана и посмотрел ему в глаза.

— Вы получили карту Си-лина более десяти лет назад, вошли в гробницу и сумели выбраться живым, и с тех пор оставались в Почу. Что с вами случилось в подземном дворце?

— Да что ты знаешь, сосунок? — зло сверкнул глазами Хуанци. — Собрался убивать, так убивай, нечего болтать!

— Верно ли, что это связано с женщинами и дурманом? — слегка улыбнулся Ли Ляньхуа.

Хуанци вскинул брови. Лекарь же миролюбиво продолжал:

— Десять лет назад вы были в самом расцвете сил, вас уважали за боевое мастерство и моральные качества, но вдруг вы осели в этом захолустном городке и принялись развлекаться с женщинами. У таких перемен должна быть причина… С вашей доблестью и внешностью, разве прежде требовался дурман, если какая-то девушка понравилась?.. Немало красавиц, подобных сяо-Жу, преданно любили вас. Разве что в Си-лине вы… — Он вздохнул. — Разве что вы…

Разве что ты встретил невероятно прекрасную женщину, чьё очарование одурманило разум? — мысленно закончил Фан Добин то, что Ли Ляньхуа не договорил, — и из-за этого совершенно утратил нравственность, из первого мастера Удана превратился в животное в человеческом обличье! Хо Пинчуан тоже внимательно слушал и размышлял.

Хуанци уставился на Ли Ляньхуа и вдруг разразился хохотом.

— Ха-ха-ха-ха, ты правда хочешь знать?

Лекань не успел и пошевелиться, а Фан Добин кивнул уже раз десять. Даос всё так же кривил рот в холодной усмешке.

— Молодой человек, раз хочешь знать, можно и рассказать. Верно, была одна женщина… В подземном дворце Си-лина полно механизмов, хитроумно устроенных и невидимых глазу. Когда я прошёл Врата демона, перед Вратами Гуаньинь увидел женщину, у ног которой валялись останки съеденных ей мужчин, окровавленные, с оторванными конечностями…

У Фан Добина мороз пробежал по коже.

— Она ела людей? — вырвалось у него.

Хуанци рассмеялся, запрокинув голову.

— Когда Врата демона закрылись, что ей, было ждать, пока её съедят другие? Она ела людей, но показалась мне невероятно прекрасной — нет, она и была ошеломительно прекрасна, я даже готов был поверить, что эти мужчины добровольно умерли ради неё, добровольно стали её пищей… Я спас её и запер в доме в этом городишке, целыми днями смотрел на неё, только и хотел, что любоваться ею, пусть бы даже она съела меня заживо — я и на это был согласен.

Ли Ляньхуа с Фан Добином переглянулись: обоим сразу пришёл в голову тот скелет за Вратами Гуаньинь, который и по прошествии сотен лет хранил прелесть и очарование, и если бы та женщина воскресла, наверняка бы так же сводила с ума своей несравненной красотой.

В глазах Хо Пинчуана загорелся огонёк, похоже, он что-то вспомнил, когда Хуанци описывал эту красавицу.

— Я почитал её как небожительницу, она же целыми днями думала о побеге. Требовала, чтобы я снова спустился в подземный дворец, открыл Врата Гуаньинь — ей нужны были императорская печать и сокровища, но я ничего не делал, ведь получи она желаемое, наверняка покинула бы это место, поэтому однажды ночью я… — Его глаза вдруг странно заблестели, и он издал неприятный самодовольный смешок. — Я воспользовался дурманом и овладел ею…

Он расхохотался; Ли Ляньхуа с Фан Добином нахмурились.

— Что с ней стало потом? — выпалил Хо Пинчуан.

— С ней? — Смех Хуанци резко оборвался, и он злобно процедил: — Она всё-таки сбежала, хоть я и приковал её цепью в комнате — она всё равно сбежала. Такая женщина, стоит мужчине её увидеть, как он готов умереть ради неё…

У Фан Добина отвисла челюсть.

— Твою ж мать, да это не женщина, а ведьма! Она ещё жива?

— Разумеется, она жива, — холодно ответил Хуанци.

— Как зовут… эту… героиню? — нахмурился Ли Ляньхуа.

— Кто-то в цзянху ещё не знает её имени? — тон даоса стал глумливым.

— Фамилия женщины, о которой говорит почтенный — Цзяо, верно? — наконец, сумрачно спросил Хо Пинчуан.

— “Тревожная красавица” Цзяо Лицяо. Говорят, она недавно сколотила банду и встала во главе, — хохотнул Хуанци. — Вы должны с ней встретиться, молодые