Шаловливый дедушка - Дарья Калинина

— Сейчас студенты пойдут, — сказал Саша, вернувшись в очередной раз из магазина и одаривая всех пакетами с соком и аппетитными сдобными булочками с изюмом, орехами и сахарной глазурью. — Мне кассирша так и сказала.

— Как? — прошамкала с набитым ртом Юля.

— Ты, говорит, студентик, что-то рано. Ваш брат обычно появляется не раньше двенадцати. В гостях ночевал, не иначе. Небось позавтракал там негусто?

Юля пропустила это бестактное заявление мимо ушей. На завтрак Саша проглотил яичницу из трех яиц с половиной упаковки английского бекона, каждый ломтик которого выходил на вес золота. Потом он выпил две огромные кружки кофе со сливками, а к ним такое количество бутербродов с сыром и мясным паштетом, что Юля сбилась со счета.

Когда парень после всего этого придвинул к себе вазочку с печеньем и начал задумчиво кидать себе в рот одну штучку за другой, восхищение Юли его аппетитом стало граничить с благоговейным ужасом.

И вот теперь этот тип, который ей едва ли по плечо, запихивает в себя уже четвертую булочку, в то время как она сама едва справилась с половинкой.

— Студенты нам неинтересны, — решительно заявил Константин Афанасьевич. — Тот мужчина был точно средних лет или даже постарше. Ну уж никак на студента не тянул. Можно мне пойти домой?

У меня собака снова животом мается. Жалко псинку.

— Ясно, — сказала Юля. — Конечно, мы вас отвезем сейчас обратно. Спасибо вам за помощь.

— Жаль, что мы его не поймали, — сказал Константин Афанасьевич, садясь в Юлин «Рено». — Вот я тут вчера вечером был в милиции. Они тоже интересуются этим гражданином. Так вот, там компьютер по моим словам нарисовал его портрет. Только поймите, с описанием у меня плохо, и человека того видел всего раз. Так что сходство с оригиналом гарантирую лишь на пятьдесят процентов.

— И за это спасибо, — поблагодарила его Юля.

Она вышла, передала листок с фотороботом преступника братьям, остающимся на дежурстве, а сама повезла Константина Афанасьевича домой. Обратно ей велели не возвращаться, так как все равно делать тут втроем было нечего.

— Лучше ужин нормальный приготовь, — попросил у нее Саша. — Страшно надоело Маришиной стряпней питаться. Она девушка отличная, но готовить не умеет. Ты ее подучила бы маленько, а то если сносно готовить не будет, то и мужика себе не найдет.

Юля посмеялась в душе, представив, что бы ответила Мариша на предложение приставить ее к плите, и они с Константином Афанасьевичем уехали. На месте Юля ради любопытства, ведь все равно оказалась рядом, поднялась в квартиру к Нине Сергеевне.

Переступив порог, Юля ахнула и остановилась, словно вкопанная. В первую минуту она даже подумала, что ошиблась дверью или этажом.

— Что, нравится? — спросил открывший ей дверь Лев Семенович. — Ваши ребята постарались. Сто лет квартира такой чистотой не сверкала.

Юля прошла дальше, дивясь и ахая. У братьев и в самом деле были золотые руки. Потолки сверкали белизной, а лепка как-то особенно благородно выделялась на голубоватом фоне. Свежепоклеенные обои на стенах натянулись идеально, нигде ни пузырика, ни складки. Новые плинтуса тянулись вдоль коридора ровные, словно рельсы поезда. Кроме того, братья перестелили линолеум в кухне и покрасили стены, причем умудрились сделать это так, что старые трещины и наплывы куда-то исчезли. Дверь кухни тоже сверкала чистотой.

— Они нам и замок на дверях посоветовали поменять, — похвастался Лев Семенович. — Миша ходил выбирать, какой лучше. Теперь к нам так просто не проникнут. А железную дверь привезут уже через два дня.

— Железную дверь? — эхом откликнулась Юля. — Вы заказали?

— Не мы, ваши ребята заказали. Сами и заказ оплатили.

Юля сглотнула. Ей казалось, что она спит. Поэтому, покинув словоохотливого Льва Семеновича, она поехала не к братьям, а обратно домой. Ей нужно было переосмыслить услышанное. Мариша ведь утверждала, что братья явились к ней не особенно экипированными. У них даже не было возможности снять себе отдельную квартиру, и они поселились у нее.

И вот теперь выясняется, что они на свои последние деньги сделали ремонт для нищих стариков, купили им железную дверь и вообще благоустроили их быт. Кто из Юдиных прежних знакомых был способен на такое? Ответ пришел неожиданно быстро. Да никто. Тут Юля утвердилась в решении посидеть часок-другой в тишине у себя дома и серьезно подумать о своем будущем.

Инна все это время, пока ее подруги деятельно разыскивали следы убийцы Людмилы, провела дома возле телефона, дожидаясь, когда ей позвонит Крученый, наконец, сообщит, на который час решено назначить операцию по извлечению Бритого из цепких лап его мамаши. Однако время шло, а он не звонил. Вместо этого позвонили в дверь.

Инна, наученная горьким опытом прошлых дней, сначала посмотрела в глазок. Посмотрела и глазам своим не поверила. Там стояла сама Вокина при полном параде. Инна обомлела, а потом судорожно заметалась, забыв о своей больной голове, по квартире, пытаясь немного прибраться.

Когда Мариша ей сказала, что посылает к ней клиентку, у которой полно денег, Инна решила, что это очередная богатая курочка, не знающая, чем заняться от безделья. Но Вокина! Это уже не лезло ни в какие ворота. Наконец звонки стихли, и Инна поняла, что если она немедленно не откроет дверь, то восторгаться чистотой и порядком в квартире уже будет некому. Вокина просто уйдет. Так оно и оказалось, Инна успела вовремя, Вокина уже направлялась к лестнице.

— Проходите! — заплетающимся языком пригласила женщину Инна.

Вокина окинула ее растерянным взглядом, но послушно вошла в квартиру. Оглядевшись по сторонам, она спросила:

— Мы что, одни?

— Конечно, своих клиентов я предпочитаю встречать тет-а-тет, — сказала Инна.

Вокина растерялась еще больше.

— А разве вы… Простите, так вы и есть детектив?

Инна кивнула и мельком глянула на себя в зеркало. Оттуда на нее смотрело странное существо, у которого были бледное лицо с огромными синяками под глазами и забинтованная голова. Одето существо было в старый домашний халатик с отпоротым подолом.

— Простите за мой вид. Бандиты изуродовали, — пояснила Вокиной Инна. — Сейчас, минуточку.

И она умчалась в ванную. Там она содрала с себя бинты, замазала синяки под глазами зубной пастой, так как тональную пудру искать было некогда. И натянула на себя сшитые на заказ брюки, а к ним блузку без рукавов. В таком виде она вернулась к Вокиной. Та уже немного успокоилась, расположилась в кресле и закурила.

— Так вот, — , приступила она к рассказу. — Несколько лет назад я лечилась в психиатрической лечебнице, где о моем пребывании была сделана видеозапись. А теперь этой записью меня шантажирует та самая Людмила, которая, по словам вашей подруги, убита.

— Убита, — кивнула Инна. — Так что не беспокойтесь.

— Легко сказать, а вдруг кассета еще всплывет?

Я не могу рисковать. Мой муж ни за что не должен ее увидеть. Помогите мне.

— Хорошо, — согласилась Инна. — Расскажите мне все по порядку. И постарайтесь вспомнить фамилию врача, который вас лечил.

Вокина загасила сигарету, зачем-то еще раз огляделась по сторонам и подвинулась поближе к Инне.

И как раз в этот момент раздался телефонный звонок. Вокина нервно дернулась и, похоже, приготовилась бежать. Инна успокаивающе улыбнулась ей и сняла трубку.

— Бритый у нас, — сообщил ей Крученый. — Сейчас оторвемся от погони и минут через двадцать пять будем у тебя. Жди нас внизу.

Инна повесила трубку и уставилась на Вокину.

— Это звонил мой муж? — нервно спросила певица.

— Нет, что вы. Это был один мой знакомый. У вас есть ровно двадцать минут, — сказала певице Инна. — Потом я должна буду уйти.

— У меня тоже дела, — кивнула Вокина. — Не беспокойтесь, я уложусь. Рассказывать, собственно говоря, и нечего. Я ничего не знаю, а того врача не видела с тех пор, как покинула больницу. И фамилию его, увы, тоже не помню.

— Ну, а адрес больницы вы помните? — спросила Инна. — Хоть примерно.

— Где-то за городом, недалеко от станции Сосново. Клиника находилась на берегу чудесного лесного озера. Вокруг была чудесная природа. А фамилию доктора, разрази меня гром, не помню.

У Инны, по мере того как Вокина говорила, челюсть отвисала все больше и больше. А частички мозаики в голове начинали складываться в нечто целое.

— Не беспокойтесь, — выдавила из себя Инна. — Мы все выясним. За это вы нам и деньги платите.

— А сколько я вам должна? — заторопилась Вокина.

— Пятьсот в день и двести на расходы, — внутренне зажмурившись, сказала Инна. — Сумма на расходы может быть увеличена.

— Только-то? — удивилась певица. — Вот возьмите, сразу за пять дней.

И она небрежно достала из сумочки толстую пачку долларов. Отсчитав от нее тридцать пять бумажек по сто долларов, певица обворожительно улыбнулась и упорхнула.